КРЕАТИВНАЯ СТРАТЕГИЯ

№46 (678) от 15 ноября 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Шамиль Султанов
КРЕАТИВНАЯ СТРАТЕГИЯ
Этюды системного кризиса
Системному кризису по барабану обычные, тривиальные попытки "сделать как лучше". Он их, эти тщедушные и прилизанные попытки, спокойно, с аппетитом, хрумкая и чавкая, переваривает. И при этом нагло и вызывающе напевает: "Они вопят, что хотят как лучше, а получается как всегда. Для меня, для меня, для меня!".
Но этот глумливый, мерзопакостный трупоед яростно ненавидит креативные, творческие, неожиданные стратегии. Потому что боится: энтропия всегда боится негэнтропии.
Самый яркий пример разработки такой креативной стратегии — система нетривиальных ходов большевиков в революционный и постреволюционный период. Есть конкретные исторические данные, что сам Ленин еще в апреле 1917 года не только не планировал, но и даже не думал о приходе большевистской партии к власти уже через полгода. Однако ускоренное наступление внутреннего российского системного кризиса неожиданно выдвинуло ленинскую политическую корпорацию на передний политический край и заставило форсированно и непосредственно заниматься стратегическими вопросами.
В конечном счете через многочисленные пробы и ошибки уже группе Сталина удалось выработать такую долгосрочную креативную стратегию, результатом которой стало создание советского цивилизационного проекта.
В данном случае важно вспомнить тот набор, возможно, необходимых предпосылок, который и привел к формированию этой уникальной по своему творческому потенциалу креативной стратегии.
Во-первых, наличие достаточно большой группы пассионарных лидеров, имеющих разносторонний, практический политический опыт.
Во-вторых, уникальный интеллектуальный потенциал большевистских лидеров. В октябре 1917 года Ленин возглавил действительно самый выдаю- щийся кабинет в тогдашней Европе по совокупному количеству написанных книг членами правительства. И это признавали даже ярые враги большевизма, которые с особым удовольствием повесили бы на фонарных столбах ЭТИХ революционеров-интеллектуалов.
В-третьих, большевистская политическая корпорация обладала системной теорией и идеологией, благодаря которым она не только подобрала власть, лежавшую в грязи в октябре 1917 года, но и сумела ее сохранить, укрепить, модифицировать, полностью поставить себе на службу.
В-четвертых, такая системная теория и идеология была принципиально ориентирована на долгосрочное будущее. Большевики оперировали не только и не столько десятилетиями, сколько столетиями. Закат начался, когда хронологические перспективы для коммунистических бюрократов сузились до тривиаль- ных, предсказуемых пятилеток.
В-пятых, главная цель креативной стратегии советской политической корпорации заключалась в реализации принципиально нового цивилизационного проекта.
В-шестых, главным инструментом практической реализации этой креативной стратегии стал принципиально новый тип политической структуры, эффективно сочетающей качества конспирологической организации с характеристиками массового мобилизационного общественного движения.
В-седьмых, наличие у ленинско-сталинской корпорации богатого мобилизационного опыта в разномасштабных кризисных ситуациях.
Наконец, в-восьмых, хотя это могло быть и первым, наличие у первого советского поколения руководителей уникальной политической воли.
Наверное, можно было бы еще что-то перечислить и еще что-то добавить. Но главное в том, что начальная советская долгосрочная стратегия была густо пропитана политическим творчеством. Потом очень многое испарилось, и в конце 60-х годов прошлого века Збигнев Бжезинский едко и точно назвал ржавеющий коммунистический механизм "бюрократической скукой".
Если же переместиться в середину 90-х годов, то легко и без напряжения можно было прийти к выводу, что ни одного из этих восьми факторов стратегической креативности, как собственно, и самой стратегии у тогдашнего Кремля не было, да и в принципе не могло быть. Системный кризис пофыркивал, сплевывал, кайфовал и наслаждался перевариванием многочисленных и странных типажей а-ля гайдары, собчаки, чубайсы, черномырдины, бурбулисы, в лучшем случае способных к автоматическому, почти обезьяньему подражанию.
А между тем, в тот момент стратегическую дилемму России можно было бы проиллюстрировать следующим весьма живописным образом.
Страна была похожа на голодного, жутко пьяного, качающегося из стороны в сторону, еле держащегося на ногах человека. Этот несчастный за баснословные деньги покупает у неведомых жуликов фальшивый билет на роскошный поезд, направляющийся неведомо куда, и на несколько минут остановившийся на задрипанном, пропахшем мочой полустанке. Периодически пьяный, чем-то похожий на Ельцина, пытается вскочить хотя бы в тамбур медленно отъезжающего поезда. Но то его пинками отпихивают грубые, с мощными бицепсами мордовороты-проводники, то он сам никак не может на ходу вскочить на подножку набирающего скорость состава. В результате он все время рискует оказаться под колесами.
А тем временем этот роскошный, весь в блестящих огнях и в переливающейся рекламе экспресс с гордым именем "Новый Титаник" всё набирает скорость и уходит в ночь… к некоей бездонной пропасти, где внезапно прерывают- ся рельсы… И многое еще что фатально прерывается!
Стратегия, претендующая на преодоление системного кризиса и учитывающая при этом логику и тенденции развития внешней (международной среды), должна иметь, по крайней мере, пять основных функций.
Во-первых, она должна реализовать нормативную функцию, то есть определить взаимосвязанную и взаимоувязанную систему долгосрочных, среднесрочных и краткосрочных целей, последова- тельность и способы их достижения.
Во-вторых, именно стратегия должна стать основой для оперативного проектирования, то есть задавать направление и формат действий на каждом этапе для реализации целей.
В-третьих, стратегия обязана включать в себя реализацию идеологической функции, то есть должна показать и обосновать обществу принципиальный выход из сложившейся кризисной ситуации, стать основой для консолидации и мобилизации общества, в том числе на основе принципа исторической преемственности.
В-четвертых, стратегия должна реализовать политическую функцию: сформулировать принципы и правила политической игры, ограничения и риски борьбы за власть, продемонстрировать потенциальным ключевым игрокам их возможную роль и место в будущей политической системе страны.
В-пятых, в той или иной форме зафиксировать претензии страны на определенную роль и место в будущем мировом сообществе.
Сейчас в отношении такой стратегии в России сложилась странная, даже парадоксальная в чем-то картина.
Человек Х со стороны может честно заметить, что никакой стратегии у нынешнего Кремля по-прежнему нет. Возможно, существуют несколько конкурирующих, достаточно куцых стратегических проектов, за которыми стоят какие-то странные личности-агенты, какие-то странные корпоративные или олигархические группировки и т.д. Путин в лучшем случае проводит свою некую хитроумную линию в международных делах, а правительство, судя по последним высказываниям Фрадкова, вообще перестало понимать, что происходит в стране.
Х будет прав в определенном смысле. Дело в том, что общенациональная стратегия предполагает поддержку, если не всего общества, то, по крайней мере, значительной ее части. Поэтому официально сформулированной и реализуемой стратегии, пользующейся поддержкой миллионов, у нас в стране действительно нет.
С другой стороны, нечто очень похожее на такую креативную стратегию в Российской Федерации все же существует. Действительный же трагизм заключается в том, что субъектом такой стратегии является всего лишь один человек — Президент Путин. Судя по всему, даже ближайшие путинские соратники не всегда понимают смысла тех или иных шагов, предпринимаемых Президентом.
Поэтому, с точки зрения методологической чистоты, можно сказать: личная путинская стратегия это всё же не общенациональная креативная стратегия. Но при этом нельзя забывать один совсем немаловажный момент: Путину устойчиво доверяют и поддерживают десятки миллионов жителей Российской Федерации!
Автор — депутат Государственной думы РФ, фракция «Родина»