РОССИЯ НАД ОГНЕННОЙ РЕКОЙ

№32 (664) от 09 августа 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Сергей Кугушев
РОССИЯ НАД ОГНЕННОЙ РЕКОЙ
Русский пролог мировой катастрофы
В последнее время в оборот стали входить давно забытые понятия: "курс", "национальное проектирование", "развитие"…
Всем стало ясно: дальше без руля и ветрил страна двигаться не может. Необходимы образ будущего, топология ценностей, система социодинамических координат.
Однако до сих пор ждет беспристрастного исследования вопрос об определении текущего положения страны на основной шкале ветвящегося времени. Возможно, самой острой психологической потребностью высшей власти, да и всей активной части российского общества, стала потребность в определении местоположения нашей цивилизации относительно других мировых "центров силы".
И здесь трезвый анализ, увы, подменяется мифами; беспристрастное исследование оказывается обусловленным локальными интересами и частными выгодами. Таким образом, мы пребываем не в подлинной истории, а в некоем зазеркалье. Чтобы вернуться из искаженных миров к текущей реальности, необходимо вычленить базовые мифы, утвердившиеся в сознании власти и народа. Таких мифов три.
Миф первый: Россия в начале ХХ века сбилась со столбовой дороги исторического прогресса и, понеся неимоверные жертвы, с трудом вернулась на эту столбовую дорогу в 90-е годы, безнадежно отстав от цивилизаций-лидеров: прежде всего от Запада (в лице США) и в какой-то степени от Китая, совершившего свой рывок в 80-е-90-е годы прошлого века.
Миф второй: великий, могучий и нерушимый Советский Союз пал жертвой заговора, где сплелось предательство высших эшелонов власти с хитроумной спецоперацией Запада. И если бы не указанные роковые обстоятельства, СССР и поныне процветал бы и здравствовал.
Миф третий: СССР проиграл Третью мировую войну, а США её выиграли. И России надлежит полностью принять правила игры, навязанные победителями, беспрекословно подчиняясь западным установкам. Иными словами, занимать то место в международном разделении труда, играть ту политическую роль, которую укажут России новые хозяева мира.
Несмотря на их внешнюю противоречивость и противоположность друг другу, все три мифа в той или иной степени влияют на действия всех политических сил в России. Более того, причудливо сплетаясь между собой, эти базисные мифы образуют своего рода амальгаму мифов второго и третьего порядка…
Но закончим с мифами, перейдем к фактам. В принципе, они общеизвестны и тысячекратно воспроизведены, обсуждены, проанализированы. Это беспрецедентные в мировой истории результаты периода 1991-1999 гг.: падение ВВП более чем на две трети, снижение капиталовложений в десять раз, крах технологического уклада, развал лучших в мире систем фундаментальной науки и образования. Столь же очевидны и следствия социально-экономического неблагополучия нашей страны. Вымирание более чем по миллиону человек в год русского народа, его болезнь в буквальном смысле слова (по данным медиков, более 60% населения нашей страны страдают душевными заболеваниями той или иной степени тяжести, а более двух третей страдают различного рода физическими недугами). Эти факты можно множить и множить. На страницах газеты "Завтра" годами подробно рассматривались и основные грани, и даже самые мельчайшие черты постигшей нас катастрофы.
Но сейчас важно понять, почему так случилось и каковы последствия этого для будущего нашей страны и всего мира.
Прежде всего — о причинах. Несомненно, что крушение СССР напрямую связано с исчерпанием ресурсов индустриального развития. Экстенсивный рост советской экономики в 80-е годы столкнулся с резко падающей фондоотдачей, снижением темпов роста производительности труда, всё более слабым внедрением в производство передовых технико-технологических решений. Всё это накладывалось на неблагоприятные изменения мировых цен на нефть, а также на рост военных расходов, сопряженных с навязанной стране гонкой космических вооружений и войной в Афганистане.
Экстенсивный путь развития предполагал экспансию, а ее в 80-е годы не было. Даже там, где СССР достиг серьезных дипломатических и геополитических успехов (например, в Юго-Восточной Азии или в Латинской Америке), речь велась не о мобилизации ресурсов этих регионов, а, напротив, о привлечении ресурсов Советского Союза в экономики вновь приобретенных союзников. Кризис индустриализма в СССР в наиболее четкой и откровенной форме проявился в 80-е годы и закончился экономическим крахом начала 90-х.
Второй причиной стал крах потребительской модели советского общества, выбранной еще XXI съездом и воплощенной в жизнь после "косыгинских" реформ в конце 60-х годов. Эта модель предполагала все большую ориентацию на стандарты, свойственные западному обществу, где потребление ставится выше труда, материальное имеет приоритет над духовным, а удовлетворение потребностей безусловно первенствует над реализацией способностей. Как только эта потребительская модель была взята на вооружение руководством СССР, исход противоборства капитализма с социализмом был предрешен. Капитализм обладал и обладает гораздо более обширной ресурсной базой и гораздо дальше продвинут на технологическом уровне индустриального типа. И соответственно обладает неустранимыми преимуществами в соревновании систем. Но главное даже не в это. Для капитализма потребительская модель внутренне присуща. Тогда как социализм внутренне предполагает другую, базирующуюся на справедливости, добре и взаимопомощи систему ценностей.
СССР, подточенный неполадками в собственной экономике, помноженными на сужающуюся ресурсную базу, не смог удовлетворить потребительские ожидания советского общества, пережив сначала кризис недоверия населения к власти, а затем и глубочайший политический кризис, что и привело к развалу государства.
В-третьих, гибель СССР стала результатом агонии советской административной системы. Гениальный советский ученый Глушков еще в середине 1970-х годов указывал на кризис управления как на самую большую опасность для дальнейшего развития социализма. Он замечал, что параметры экономики и социума стали слишком сложны для существующей административной системы. В ней всё чаще стали образовываться своего рода тромбы, а система обработки информации постоянно "сбоила". Лавинообразное накопление дефектов, в конечном счете, привело к полному развалу советского управленческого аппарата и, соответственно, к краху плановой экономики.
В-четвертых, в СССР возник социально-гуманитарный кризис. Потеря веры в "счастливое коммунистическое завтра" привела к отказу от традиционных ценностей и норм поведения, базирующихся на примате добра, справедливости и взаимопомощи. Победили социальный нигилизм, имморализм и право сильного. Но поскольку подобный отказ основной массе населения не принес ничего кроме горя и разочарования, следующей стадией стали массовая невротизация и зомбирование людей через системы СМИ (как единственный способ удержать обманувшиеся массы в состоянии пассивной покорности).
В-пятых, это тотальная невостребованность системой сверхтехнологического уклада отечественной экономики. Чрезвычайно эффективные инновации и инициативы (такие, как научно-технические центры молодежи, кооперативы, молодежные жилищные комплексы) наполнялись чуждым первоначальному содержанием. Созидательное, трудовое, творческое начало стало подменяться потребительски-спекулятивным, рыночным, что окончательно подорвало и деморализовало последних носителей традиционных ценностей имперского Советского Союза.
А теперь обратимся от погибшего СССР к современному Западу. Отметим сразу: очень далекие друг от друга географически и политически, но объединенные высоким интеллектуальным уровнем мыслители, экономисты, политики, социологи говорят и пишут сегодня о глубоком кризисе современного Запада, о его болезнях. О том, что он всё более и более напоминает поздний Советский Союз, с его проблемами, конфликтами и неустранимыми дефектами.
Они пишут о нарастающей дестабилизации экономики. О прогрессирующем утончении среднего класса и ухудшении условий его жизни. О растущем неравенстве и распаде некогда единых социумов США и Западной Европы, превращении их в некие всё менее и менее связанные между собой, мозаичные образования. О росте этнических, имущественных и социокультурных противоречий. Об отказе от традиционных (в случае Запада — христианских) ценностей и подмене их культом гедонизма и безразличия. О распаде культуры, о подмене искусства клиповой эстетикой, литературы, комиксом, духовности — "религией МТV". Особо тщательно анализируется торможение технического прогресса, которое все более заметно во всех областях, кроме технологий средств массовой коммуникации, компьютерной техники и отчасти биотехнологий.
Глубокое понимание и острое ощущение неблагополучия в США, Европе (и в тесно связанных с ними рыночными связями Китае и "Большой Азии") — это предчувствие системного кризиса глобального общества, построенного по западному индустриальному лекалу. Кризиса, предтечей которого стала трагедия Советского Союза.
Русская катастрофа и грядущий глобальный кризис не только чрезвычайно близки по типу (повторяют в своей особой неповторимой форме общие сущностные черты и закономерности). Их связывает еще и причинно-следственная зависимость.
Рухнувший СССР, на первый взгляд, отсрочил кризис Запада, но при этом запустил механизм глобального катаклизма, называемого в синергетике "режимом с обострением". Подобный режим всегда кончается катастрофой и полным распадом системы.
С исчезновением "Удерживающего", стража покинула врата ада, и те распахнулись… В мир хлынул поток первозданного хаоса, выплеснулось первоначальное зло…
Это зло многолико и изменчиво. Это и прогрессирующая деструкция международных отношений, стирание границ, хаотизация социума. И нарастающий во всем мировом пространстве конфликтный потенциал, разрушение важнейших несущих контуров человеческой цивилизации. В этом же ряду и постоянное воплощение принципа максимального ущерба при применении минимальных средств (что открывает дорогу для принципиально нового типа немотивированного терроризма, для которого приемлема гибель сотен, а в будущем и сотен тысяч мирных жителей). Первые опыты такого рода — это взрывы в Москве, бойня в Беслане, взрывы в лондонском метро. И это — лишь начало. Продолжение следует, и от него нам не уйти, ибо в мире 600 миллионов человек живут обеспеченной жизнью, а остальные день ото дня погружаются в пучину бедности и страданий, откуда нет перспектив выйти.
Пора четко и ясно сказать: не СССР проиграл "холодную войну". Поражение постигло всех ее участников: и СССР, и США, и Западную Европу, и членов Варшавского блока. Более того, в скорой исторической перспективе контуры поражения станут ясны и для Китая, и для мира ислама.
Признанные победители в холодной войне — США — вместо вожделенного Рax Аmeriсana, оказались даже не перед лицом многополюсного мира, а столкнулись с гораздо более страшным фактором "многополюсной войны", с которым практически невозможно справиться. Точно так же американцы не смогли справиться с хаотизацией мировой политики, как поздняя советская элита не смогла справиться с нарастающими конфликтами и противоречиями в социалистическом лагере.
Более того, "управление хаосом", этот стержень американской политики, сыграл роль катализатора процессов гибели старого индустриального порядка и вступления мира в длительный период глобальной неустойчивости с возрастающими рисками по всем жизненно важным для человеческой цивилизации параметрам.
После всего изложенного настал момент сделать вывод, ради которого и был проделан наш историко-философский экскурс. Вывод этот может показаться парадоксальным. Но он чрезвычайно важен для всех нас.
Заключается он в следующем: Россия не проиграла, но первая вошла в "настоящий, некалендарный" ХХI век. Здесь мы были и остаемся первопроходцами.
В силу уникальности своей исторической судьбы, Россия первой столкнулась с системным кризисом индустриального мира и вступила в смутную эпоху перемен, эру Водолея, попав в точку бифуркации, открывающей ей несколько дорог. Дорог в блистательное завтра Нейромира или в нарастающую технико-технологическую отсталость. А то и вообще в небытие.
Почему мы — первые? Вероятно, потому, что наша страна, по выражению древнегреческих историков, представляет собой "территорию сакрального хаоса", где зло переплавляется в добро. В ХХ веке советской "Красной империи" удалось до предела "сжать время". Именно об этом говорили наиболее глубокие умы западной политической элиты. Не зря Уинстон Черчилль характеризовал Сталина как великого деятеля, "принявшего Россию с сохой, а оставившего с атомной бомбой".
Да, СССР не смог сходу прорваться через индустриальные барьеры в золотое будущее, но мы выстояли. И мы — не жалкие исторические неудачники, не позорно побитое войско, как пытаются убедить нас не только западные, но зачастую отечественные медиумы.
Мы — лучшие, мы соль земли, спецназ Всевышнего, авангард человечества.
Мы первыми вступили в битву с космическим злом. Неся большие потери, оступившиеся, потрепанные, мы не потеряли своего духа, своей веры, своей воли. Мы не сдались, но закалились, готовые к новым прорывам.
Русские — не "лузеры"-неудачники, а первопроходцы! И никому не дано смотреть на нас свысока. Нам не нужен реванш, ибо мы ничего не проиграли, — нам необходимо осознание собственных сил и возможностей.
Мы народ переднего края — вот аксиома для наших лидеров и для нас самих. Когда-нибудь это поймут и наши цивилизационные конкуренты. Поймут, если смогут. И тогда они будут иметь возможность научиться многому у нас. Естественно, если они впредь будут адекватно воспринимать нас…
Нас, Русский народ-победитель. Вот отправная точка для основания Пятой империи.