"Аффтар жжот!", "Выпей йаду!", "В Бабруйск, жывотное!", "Ужоснах!", — русскоязычный интернет (Рунет) вот уже несколько лет полнится подобного рода словесными шедеврами. И не только интернет. Из виртуального общения "падонков" и примкнувших к ним обитателей Сети эти неофразеологизмы шагнули в "реал", или, как любят выражаться "фанаты Сети", в "оффлайн". Как всегда, в данном процессе не обошлось без критически важного события — появления специального образа, воплощающего собой субъект-носитель данного языка. Этим героем эпической силы оказался некто Медвед с его коронным "Превед!"
Биография Медведа достаточно хорошо известна по разным версиям, самая "каноническая" из которых приблизительно такова…
Давным-давно — кажется, в прошлую пятницу — некто Lobzz вывесил в сети картинку, на которой поднявший лапы вверх бурый медведь стоит невдалеке от "занимающихся любовью на природе" персонажей. Правда, в оригинале, автором которого, как впоследствии выяснилось, был достаточно малоизвестный американский "деятель контркультуры" Джон Лури, а вернее — Лурье (John Lurie), актер и музыкант, вместо "Превед!" значилось "Surprise!". Потом, после достаточно длительного инкубационного периода, Медвед стал распространяться с быстротой эпидемии гриппа.
Итак с происхождением Медведа всё более-менее ясно. Однако культурологический смысл его "пришествия", на мой непросвещенный взгляд, трактовался до сих пор весьма приблизительно и неточно. Вот, например, мнение Станислава Скицына: "На картине изображена ситуация максимального, предельного вторжения в частную жизнь. "Мужик… бабу", а тут какой-то "Медвед"… Попробуем вспомнить, есть ли в нашей текущей реальности политические или иные сущности, которые обладали бы уникальной способностью устраивать столь же неловкие ситуации, как и на классической картине? Да, разумеется. Российское государство… С подобными неловкими ситуациями, которые нам организуют СМИ, мы сталкиваемся каждый день. Мучительно неловко "объяснять себя", доказывая, что это не ты убил Таджикскую, а равно и Мулатскую Девочку, не говоря уже о Сенегальском студенте…" Медвед — это Кремль! Автор "Преведа" с гениальностью, свойственной лишь великим художникам, отобразил вмешательства Кремля в частную жизнь граждан".
Видимо, злую подсознательную шутку с авторами подобных трактовок сыграли самоназвание и эмблематика нынешней "партии власти", усилиями политтехнологов связанные с "медвежьим" тотемом, который считается традиционным для России, где медведи, как известно, не только ходят по улицам, но и говорят, и даже — думают…
Не будем забывать, что Медвед — это далеко не медведь, тем более — не медведь сто"ЕдРо"ссовый". Медвед — это Медвед. Он воплощает собой вовсе не "Большого брата" в отечественном варианте локковского государства-Левиафана, а — совершенно напротив — неожиданное и неопределенное по своим последствиям нарушение привычного порядка вещей, непредсказуемое (или предсказуемое) вторжение субъекта хаоса, "третьей силы" в социальный "орднунг" как таковой, в самые фундаментальные ритуалы общественного бытия, не исключая (а вернее — даже предпочитая) моменты интимнейшего "единения" "властей" с "населением". Именно здесь возникает Медвед и, подняв лапы кверху, возглашает свое сакраментальное: "Превед, кросавчеги! Как дела?"
А это уже само собой означает, что дела, честно говоря, не очень…
Впрочем, самое главное здесь — даже не ситуация, как выяснилось, импортированная из американской контркультуры, — скажем, как Петр I импортировал табакокурение и курштаги. Самое главное — это именно "Превед!" Медвед говорит на весьма специфическом, "падонском" варианте русского языка, само возникновение, а тем более — растущая популярность которого являются строго фиксированным, "форматным" культурологическим знаком.
Означаемое здесь, разумеется, нельзя отделять от означающего, но всё же основой подобной "порчи языка", как правило, выступает формирование некоей новой общности внутри общества: этнической, конфессиональной, профессиональной и так далее, — со своей собственной системой ценностей (аксиологией) и вытекающей из нее системой поведения (этосом). Для вербализации данной аксиологии и данного этоса возможностей "старого" языка оказывается, как правило, недостаточно. Поэтому представители новой общности его начинают разными способами деформировать, приспосабливать к своим нуждам общения.
Собственно, это и происходит на наших глазах в связи с "падонками" и Медведом. Тотальная ложь, пронизывающая всё современное российское общество, когда привычные слова в "медийном пространстве" означают нечто совершенно иное или даже вообще ничего не означают, не могла не вызвать ответной реакции. Причем — у людей достаточно образованных и социально адаптированных (полуграмотные люмпены, предпочитающие безусловно пригодный для биологического существования банальный "русомат" с пятью значащими основами, в Сети не обитают — всё-таки для "падонства" нужен как минимум компьютер и выход в Интернет). Это, кстати, доказывает и весьма фундаментальный, морфемный — на уровне смены аффиксов — уровень данного варианта "порчи языка".
Пока полноправным представителем этой общности в информационном поле, своего рода "президедом", стал Медвед. Но, похоже, ситуация будет развиваться.
