ИМПЕРСКИЙ РЕЗЕРВ

№15 (647) от 12 апреля 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Владимир Винников
ИМПЕРСКИЙ РЕЗЕРВ

Когда заходит речь об империи, необходимо учитывать, что само понятие "imperium" по происхождению — латинское, а значит, оно связано не только с политической и правовой системой Древнего Рима, но и со всей культурой, то есть способом бытия римского народа (populus Romanus) и его языка (linguus Romanus) — с той, условно говоря, энергетикой, которая определяет путь тех или иных человеческих сообществ в истории.
В римском обществе и латинском языке под imperium, как известно, изначально понимали некое качество высшей власти, господства, религиозного и военно-политического одновременно, воплощенное в бытии данного общества и данного языка. И этим качеством в той или иной мере обладали или, вернее, наделялись им на время от имени populus Romanus отдельные представители этого общества. Впоследствии оно же признавалось и пожизненным сверхъестественным качеством верховного правителя — императора.
Таким образом, без публичных носителей imperium (народа и/или правителя-императора) никаких империй нет и быть не может. К тому же, imperium по определению — качество уникальное, единственное в мире, принадлежащее в одно время лишь одному земному народу и одному земному властителю. Известные исторические последствия разделения общеримского imperium в 395 г. на Западную и Восточную "половины" в данном отношении более чем показательны.
Разумеется, впоследствии деградация народов и языков, воспринявших римское наследство либо через Рим, либо через Константинополь, позволила называть "империей" всякую сколько-нибудь распространенную систему, объединенную под чьей-либо властью. Так возникли определения наподобие "империя инков", "империя Цин", и уж совсем фантомные "империя Ротшильдов", "медиа-империи", "либеральная империя" или даже новейшая "сырьевая империя".
Говорить об этом необходимо для того, чтобы понять, какие именно "имперские" резервы существуют у русского народа даже в его нынешнем, явно неимперском и даже "контр-имперском", бытии.
Прежде всего, это касается самого принципа верховной власти/господства, сегодня очевидным образом местопребывающего в Соединенных Штатах Америки, которые, несмотря на системные "римские" параллели в их политической структуре (Сенат, Капитолий, отцы-основатели и т.д.), всячески отрицают свое бытие именно в качестве "империи". По вполне понятным и неоспоримым основаниям: отсутствию явного имперского народа и властителя-императора. В этом смысле США можно "по умолчанию" признать только "анти-империей" или, что то же самое, "крипто-империей", поскольку ее "имперский народ" и ее "император" непубличны, скрыты и осуществляют своё имперское по качеству господство тайно, подпольно, как бы (и не только как бы) из-под земли.
Таким образом, любое современное общество, всерьез претендующее на имперский статус, — пусть даже на статус всего лишь "сырьевой империи" — помимо своей воли обречено не только на военно-политическое, но идейное и — более того — религиозное столкновение с "анти-империей" или "крипто-империей" Соединенных Штатов Америки. Причем ему предстоит активизировать и реализовать свой "имперский потенциал" в условиях жесткого давления весьма динамичной и глобальной антиимперской системы.
Что же за "имперский потенциал" существует у современной России?
Разумеется, это прежде всего — религиозный потенциал Православия. "После развала нами Русской империи, последний наш враг в мире — Русское Православие", — слова Збигнева Бжезинского, одного из ведущих американских геостратегов, были сказаны им в 1997 году далеко не всуе. Первое Пришествие Иисуса Христа не случайно пришлось на время создания и укрепления Римской империи, не случайно именно в империи христианство стало господствующей религией и через империю — религией мировой. Православная церковь, прежде всего — русская православная церковь, была и остается "стеной необоримой" для любых "лжеимперий", сохраняя и отстаивая свой Символ Веры от любых посягательств лжевластителей мира сего.
В православии, проповедующем и исповедующем смирение как высшую добродетель человека и общества, таится "меч огненный", способный отсекать любую ложь и преображать смерть в жизнь вечную. Поэтому русский народ по определению владеет оружием, многократно превосходящим по силе и качеству любое термоядерное и информационное (организационное) оружие своих противников. И, пока этот огненный меч-кладенец существует, пока он не уничтожен, — всегда остается возможность того, что он, после долгих лет видимого бездействия, окажется в соразмерных ему руках воина-властителя: с понятными последствиями для упомянутых выше лжевластителей.
Еще одной важнейшей "стихией", организующей имперский потенциал современной России, выступает наша история — не только и даже не столько через ее отражения в книгах, сколько через ее несомненное "инобытие" в настоящем: в деяниях святых, воинов и тружеников русского народа, данных нам в нашем языке, в наших пространствах: реках, лесах, городах, дорогах, — во всей нашей жизни "русским миром". Эти "странные аттракторы" действуют постоянно, однако наиболее ярко их наличие проявляется в самые критические моменты бытия русского народа. "Отступать некуда — позади Москва" и "За Волгой для нас земли нет" — лишь самые внешние проявления действия подобных "странных аттракторов".
О языке и пространстве в данной связи даже говорить особо не приходится. Это ресурсы, при всей их наглядности и ощутимости, более чем сверхъестественные. Общий язык, общее культурное пространство от Владивостока до Калининграда, несмотря на "выпадение" из него бывших союзных республик СССР — будем надеяться, временное — остается таким же мощным резервом активизации "имперского потенциала", как внезапно высокие мировые цены на углеводородное сырье, извлекаемое из российских недр.
Наконец, сам более чем стомиллионный русский народ, который пятнадцать последних лет вроде бы стремительно теряет в количестве и качестве, остается потенциально имперским народом, способным по исторической памяти и по благодати подвижнически восстановить как своё сословное триединство, включая уничтоженное воинское сословие, так и выдвинуть на вершину государственной власти истинного царя-кесаря-императора, воплощающего в своей сущности принцип imperium.