| | | |
Александр Шубин
МИФЫ И АЛЬТЕРНАТИВЫ
Нынешняя энергетическая политика России развивается в оболочке мифов. Первый миф — это неуместное слово "мы". Правильно ли "мы" выбрали пункт повестки дня G8? Кто выиграл в "газовой войне" — "мы" или они. Однако большинство населения России никак не относится к этому "мы". Уровень жизни большинства населения страны практически не зависит от успехов и неудач российских сырьевых корпораций. Пополняется стабилизационный фонд, но тратить его нельзя. Так что эти ресурсы и средства — "не наши". Даже вопрос об исходе "газовой войны" решался не между Москвой и Киевом, а в более широком пространстве, с привлечением Берлина и Вашингтона. Это не значит, что решение было продиктовано Германией или США.
Сегодня Россия не вольна принимать самостоятельные решения по поводу направления экспорта ресурсов. Это предмет договоренностей между носителями глобальных интересов, которые контролируют Трубу с помощью акций, а также вложений в российских чиновников и топ-менеджеров. Если хотите — коррупции в широком смысле слова. Вполне очевидно, что российские корпорации и политические группировки вынуждены ориентироваться на более весомые глобальные группировки.
Поэтому и пункты повестки для G8 формулировали не "мы", а те, кто руководит этими группировками. Раз уж принимающая сторона — Россия, то и главная тема должна соответствовать тому месту, которую ей определили в мировом разделении труда — "Великая энергетическая держава", или выражаясь конкретнее — большой сырьевой придаток. В современном мире лидерство определяется уровнем технологий, производством информации и конечного продукта, а не сырья и энергии. Так что термин "великая энергетическая держава" — это очередной пример из области пафосной мифологии. Функциональная роль России скромнее — она должна обеспечить бесперебойные поставки нефти и газа, электроэнергии, принимать радиоактивные материалы.
Повестка G8 была воспринята как большое уважение к нашему месту под мировым солнцем и вызвало эйфорию в Кремле. Пропагандисты даже заявили, что в мировом правительстве у нас есть портфель министра энергетики. Нет, этого портфеля, в отличие от стран ОПЕК, у "нас" нет. Если прибегать к этой рискованной аналогии, то в России находится лишь департамент по управлению одной из энергетических провинций. Портфель министра энергетики находится там же, где и портфель министра финансов. Там, где принимаются решения о мировых ценах на энергоносители.
Стремительный рост цен на нефть в 2003-2005 гг. никак не может быть объяснен собственно рыночными причинами. Рост глобального потребления нефти в 2004 г. был максимальным в начале века и составил, по разным данным, от 3,4% до 4,5%. А цены выросли почти вдвое, т.е. налицо не "рыночные", а вполне "волевые" решения. И это обстоятельство полностью уничтожает еще один миф — о "свободном рынке" и "рыночной экономике" как таковой.
Возникает вопрос: почему ТНК так надавили на "педаль газа"? Похоже, в 2004 г. частью глобальных элит были приняты исторические решения о необходимости форсировать технологический сдвиг от нефтегазовой энергетики к альтернативной. Такие технологические сдвиги, связанные с научно-техническими революциями и, нередко — социальными потрясениями, происходят время от времени. Прошлая НТР подобного рода (переход с угля на нефть и газ) уже закончилась — новый переход давно назревал. Высокие цены на нефть нужны для того, чтобы стимулировать внедрение альтернативных энергетических технологий до того, пока не начался кризис глобального рынка, новая Великая депрессия.
В этом отношении очень характерно сравнение недавних речей двух президентов — российского и американского. Оба лидера сошлись только в надеждах на "мирный атом", но выступили с принципиально различными энергетическими стратегиями. Путин, выступавший раньше, стал иронизировать над планами развития альтернативной энергетики. Буш, напротив, объявил о готовности ассигновать значительные средства на ее развитие. И это различие в подходах — закономерно. Президент сырьевого придатка должен заботиться не о развитии альтернативной энергетики, а о поставках нефтегазовых ресурсов в сопредельные индустриальные регионы. Нынешнее российское государство не склонно думать на шаг вперед, что характерно для элиты "третьего мира". А в стране-лидере, откуда исходят технологические инновации, самое время размышлять о технологическом сдвиге, "отменяющим" нефть.
Очередная НТР больно ударит одним концом по сырьевым придаткам, другим — по устоявшимся нефте- и газозависимым индустриальным секторам. Задача альтернативной энергетической стратегии — освобождение населения и экономики от монополии нефтегазовых энергоносителей и от атомных рисков, а в перспективе, по мере обеспечения необходимых стандартов энергообеспечения — освобождение вообще от централизованного энергораспределения.
Здесь речь идет не только о водороде. Альтернативная стратегия предполагает, во-первых, распространение ветро-, био-, малой гидро-, солнечной, приливной и геотермальной энергетики, и во-вторых — энергосбережение, тесно связанное, как и первое направление, с деконцентрацией энергопотребления и энергораспределения. По сути, речь идет о распространении новых, более гибких, энергоавтономных модулях жизни и производства. А это, в свою очередь, уже социально-экономическая проблема, связанная со сложнейшей задачей трансформации и даже преодоления существующей инфраструктуры индустрии и расселения.
К сожалению, Россия стоит перед жестким выбором. В случае катастрофического сценария, который неизбежен в случае игнорирования предстоящего социально-технологического сдвига, нас ждет крах. Существующая индустриальная структура подвергнется разрушительному воздействию, превосходящему невзгоды 90-х гг., ставших всего лишь "первым звонком". Но ситуация не является фатально безысходной. Россия обладает огромными возможностями для создания новых энергетических опор для своего социума. В качестве примера напомню, что в начале века в России ветер обеспечивал энергопотребление целой отрасли — мукомольной. Даже при том уровне техники работали десятки тысяч ветровых двигателей — мельниц. Что уж говорить о нынешних возможностях, об энергетическом потенциале ветров востока и севера страны, геотермальных источников Камчатки и так далее, и тому подобное. Отказываться от использования этого потенциала можно лишь из-за давления представителей нефтегазовой отрасли и атомного лобби, цепляющихся за свою монополию.
Я далек от мысли, что мышление сырьевых олигархов или руководителей страны изменится, и они направят ресурсы на качественную перестройку энергетической инфраструктуры. Однако сила альтернативной энергетики заключается в возможности ее локального применения: необходимо создавать острова будущего среди деградации технологических цепочек середины ХХ века.
1.0x
