МОЙ ПОГОДОК И ЕГО ПРЕЕМНИК

| | | | |
Павел Сиркес
МОЙ ПОГОДОК И ЕГО ПРЕЕМНИК

Лет двадцать тому назад я жил на юге Москвы, в Текстильщиках. Мои дети ходили в школу, дочь Настя сдружилась с девочкой Сашей. Я познакомился с родителями Саши. Ее мама — Тамара Жирмунская, весьма известная поэтесса и литературовед. Папа — Павел Сиркес — журналист и кинорежиссер. Это была семья либеральных воззрений. В их квартире собирались московские диссидентствующие интеллигенты, среди которых самым ярким был Фазиль Искандер.
С Павлом за бутылочкой сухого вина достаточно дружелюбно мы вели извечные разговоры о судьбах России. Я как тогда, так и сейчас отстаивал ценности нашей континентальной красной империи. Для него же кумиром был Солженицын.
Чем ближе шло дело к 1991 году, тем глубже пролегала борозда между мной и многими моими московскими приятелями. После августовских событий, когда я стал незаметно для себя махровым революционером, "путчистом", а позднее "красно-коричневым" и "фашистом", мои соседи уехали в Германию, и я о них почти ничего не слышал. И вот недавно в моем кабинете появился утомленный и изрядно постаревший Павел, положил на стол статью и сказал, что, по-видимому, только "Завтра" способна ее напечатать.
На нескольких листах белой бумаги была изложена печальная история разочарованного либерала… Конечно, нас в "Завтра" не удивить подобными сентенциями. После расстрела 1993 года у нас печатались такие яркие и непримиримые антисоветчики, как Синявский и Максимов. Те не просто разочаровались в либеральных реалиях России. Они их прокляли.
Я призываю читателей "Завтра" ознакомиться с данной работой. Подобные настроения и воззрения характерны для многих вчерашних шестидесятников. Надеюсь, эта статья еще раз убедит нас и всех друзей "Завтра" в нашей правоте и прозорливости.
Александр ПРОХАНОВ
Борис Николаевич Ельцин, как известно, родился в тридцать первом. Автор этих строк — в тридцать втором. Значит, мы погодки. Минувший век, а на него и пришлась большая часть жизни, выдал каждому свою меру.
Но много и сходного в судьбах явившихся на свет в годы "великого перелома". У нас обоих репрессировали отцов. Ельцинского — за отказ идти в колхоз. Моего — позже, в "большой террор". Ребят, осиротевших по произволу государства, были миллионы. Нам ещё повезло: отцы не сгинули в ГУЛАГе — через годы, но оказались на воле. Тут вскоре и война. Отец Ельцина с неё вернулся. Мой лёг в орловскую землю...
Лихолетье прервало, укоротило детство. Таким, как мы, мальчишкам досталось рано впрячься в работу, помогать матерям растить младших детей. Боря Ельцин вместе с другими деревенскими ребятами трудился в колхозе. Городские уходили кто на завод к станку, кто на станцию — грузить вагоны. Мне же еще и десяти не было, когда заделался чистильщиком обуви в алмаатинском привокзальном скверике...
Многих из нас война догнала своими смертоносными "игрушками". Левая кисть Ельцина изувечена. В его "Исповеди на заданную тему" рассказано, как это произошло. До времени рванул запал в руке — отсёк большой и указательный пальцы. Со мной приключилось другое — уже в освобожденном от оккупации Тирасполе. Затеяли салют во дворе. От неожиданной искры вспыхнул мешочек с порохом в моих ладонях. Пламя опалило лицо и оголённый по-летнему торс. За черными веками не видать было глаз. Мама запричитала: "Ослеп сынок!" Но отлежался в больнице. Пронесло.
Да, покорёжило детей войны. Пенсия у большинства доживших до нее — мизерная. И умирают нестарые старики. От нищеты, невозможности подлечиться, но главное — от безысходности.
Почти все, что мы знаем о прошлом Ельцина, нам приоткрылось из уже помянутой "Исповеди на заданную тему". Борис Николаевич пером не водил. За ним записывал молодой журналист Валентин Юмашев. Неужто он и тему задал? Только ведь исповедь не совместима с заданностью. Впрочем, номинальный автор книжки остался доволен старательным Юмашевым, назначил того главой своей администрации. Не помешало отсутствие опыта в государственных делах. Администрация эта и тогда, и сейчас занимает многочисленные здания ЦК КПСС, откуда осуществлялось руководство всем, что располагалось на одной шестой части земного шара. Не выполнил наш первый президент обещания сократить бюрократию. Юмашеву же удалось и в зятья пробиться, стать законным членом семьи. Но об этом так, к слову...
В той же книжке поведано, как Ельцины перебивались в войну с хлеба на воду. Редко кто не голодал в ту пору! В моей родной Молдавии сразу после изгнания фашистов началась вторая коллективизация. Торопились коммунисты. Крестьянские закрома вымели до зёрнышка. Не стало, естественно, еды и в городах. Ну, и следующий год обрушился засухой — пропал урожай. Спасались в специально открытых дистрофических столовых. Кто мог дотащиться и выстоять в очереди из полумертвецов, получал там раз в сутки миску жидкой ушицы, глядящей рыбьими глазами.
Наш дом при отступлении сожгли гитлеровские факельщики. Кругом разруха. Всюду нужны умелые руки, чтобы восстанавливать лежащее во прахе. Окончив седьмой класс, я поступил в строительный техникум. И быть бы погодкам еще и коллегами, людьми одной профессии, только — что кому на роду написано, от того не уйдёшь... Бориса Ельцина выдвинули на партийную работу. Я же, хотя и остался вечным комсомольцем, в конце концов прибился к любимому документальному кино. Году в шестьдесят девятом Свердловская киностудия купила мой сценарий "Памяти отца". Меня пригласили на берега родимой ельцинской Исети, поселили в отеле "Большой Урал", славящемся гигантским ресторанным залом.
Вот где впервые чуть не пересеклись наши пути! Юмашев очень прочувствованно описал, как первый секретарь обкома демократично ходил в гостиничный ресторан обедать вместе с домашними по выходным дням, разгружая Фаину Иосифовну от готовки. Врать не буду: мне их там видеть не случилось.
Однажды за воскресным застольем режиссёр будущего фильма предложил познакомить меня с любимым городом. Гуляли по проспектам и улицам — и упёрлись в забор.
"Дом инженера Ипатьева", — объяснил спутник. Сквозь щели в ограждении можно было разглядеть приземистое здание, где бессудно были расстреляны августейшие Романовы и сохранившие им преданность люди.
"А внутрь попасть можно?" — спросил я. "В следующий раз обязательно устрою", — пообещал режиссёр. Но, когда я прилетел на монтаж и озвучание картины, ипатьевский дом был уже снесен. Исповедуясь, Ельцин покаялся: не посмел ослушаться ЦК.
Минули годы. Борис Николаевич переведен в Москву. Столицу будоражат слухи о новом первом секретаре горкома партии. То он, как багдадский халиф Гарун-аль-Рашид, инкогнито и нежданно-негаданно сваливается на нерадивых чиновников. То — ещё хлеще — обрушивается на торгашей. Ездит в трамвае, точно простой смертный, посещает районную поликлинику. В общем, оказался уралец не чета нашим — борец с привилегиями. Потом была жесткая схватка с Лигачёвым, вторым человеком в Политбюро, который и посоветовал Горбачеву свердловского секретаря пересадить в московское кресло.
"Ты не прав, Борис!" — одернул Ельцина Лигачёв, и его окрик сразу был подхвачен любителями анекдотов. Наконец, началось противоборство с самим генсеком под телевизионные камеры — на виду у всей страны.
Впервые не с экрана, живого Ельцина довелось мне наблюдать в Центральном доме кино, куда на встречу с общественностью пришла межрегиональная группа. Было это во время Первого съезда народных депутатов СССР. Наш профессиональный клуб слыл оплотом демократии. Но никого не удивляло, что среди четырех, кажется, своих равноправных сопредседателей эта группа выдвигала вперед Бориса Николаевича. Почему? Даже неискушенному физиономисту и психологу было понятно: человек он упрямый и капризный, своевольный и бесшабашный, властный и уверенный в себе. Произнесённая им речь не поразила ни силой убеждения, ни глубиной мысли, ни оригинальностью. Публичный опытный политик мог бы и лучше выступить...Зато публику впечатляли рост Ельцина и его уложенная волосок к волоску причёска. И подумалось тогда: а, может, России и нужен такой лидер, он похож на неё и будет ей впору.
Потом грянул путч. Дрожащие во время пресловутой пресс-конференции пальцы Янаева выдавали его волнение, но мало кто сомневался в намерениях и возможностях ГКЧП...
Посидел я у телевизора и решил ехать в центр. У входа в метро была приклеена листовка — Ельцин призывал не подчиняться хунте. По улице Горького в сторону Пушкинской площади двигались танки. Меж ними сновали юркие "жигулята". Саму площадь и тротуары наводнил народ. Я пробрался сквозь толпу к проезду Художественного театра. Мостовая уже подмята тяжелой армейской техникой. На броне — солдаты и офицеры в боевой выкладке. Женщины из ближних домов угощали их пирожками собственной выпечки, мужчины предлагали сигареты.
"Неужто будете стрелять в людей?" — спросил кто-то. — "Мы люди военные", — ответил один из офицеров. В его голосе не слышалось твёрдости.
Переломный момент наступил, когда Александр Лебедь, посланный с танками под стены "Белого дома", присоединился к его защитникам. Тогда-то Ельцин и взобрался на грозный постамент...
Впервые соприкоснулся я с Лебедем еще в его курсантскую пору. Мы делали фильм "Чистого вам неба", где был большой эпизод о Рязанском училище ВДВ. Предстояло снимать прыжки. Киношникам, как и будущим офицерам-десантникам, выдали парашюты. На всякий случай. Погрузились мы со своей громоздкой аппаратурой в зелёный Ан-10. Пристальная наша камера фиксировала чудесные лица юных смельчаков, которые один за другим, не дрогнув, валили из поднебесья на едва различимую внизу землю. Через двадцать два года вспомнили мы с Лебедем в Тирасполе те прыжки. Александр Иванович уже командовал 14-й миротворческой армией в Приднестровье. Успокоил меня: больше здесь крови не будет. И совсем недавно, незадолго до его гибели, была встреча в Центральном доме Российской армии. В Москве. Не думал, что последняя. Какого человека не уберегли...
...А вот другой самолёт, посланный непокорной Россией, приземляется близ Фороса — спасать Горбачёвых. Отважной акцией руководит Руцкой, будущий вице-президент по выбору Ельцина. С ним-то и вышла первая кадровая промашка.
За два ельцинских президентских срока сколько было таких назначенцев и скорых их отставок! Сменялись премьеры и секретари Совета безопасности, главы кремлёвской администрации и силовые министры, генеральные прокуроры и председатели Центробанка. Граждане терялись в догадках: в чем причина сначала вознесения, а потом — опалы. То ли "царь Борис" (пристала кличка!) в человеке не разобрался, то ли в личной преданности его усомнился?
Говорят, это Бурбулис подкинул в Беловежской пуще идею упразднить Советский Союз, чтоб таким способом избавиться от Горбачёва. Не дорого ли заплачено? СССР можно и надо было спасти и сохранить. Разве что без Прибалтики. Таков был и глас народа в референдуме. Многих избежали бы бед... В том числе — и мятежа того самого Верховного Совета, где бразды правления переданы были самим Ельциным его заму Хасбулатову.
Так и стоит перед глазами незабываемый прямой репортаж расторопного телеоператора, никогда больше не повторенный по ЦТ: Кремль, мимо Царь-пушки проходит Ельцин, рядом — растерянный Филатов, тогдашний главный администратор, и Баранников, вскоре смещённый и сгинувший министр внутренних дел.
"Что Грачёв?" — спрашивает президент. — "Грачёв колеблется..." — был ответ.
А не нашлось бы двух танковых экипажей, сплошь из офицеров, которые за большие деньги согласились стрелять из пушек прямой наводкой по парламенту? Каким путем пошла бы российская история?..
Потом, переписав под себя Конституцию, упразднив пост вице-президента, Борис Николаевич и на вторые выборы решился, хотя рейтинг у него был как никогда низкий. А значит, и мнение народное. И победил. Почему? Отстоял наши надежды на новую жизнь? И простили кровопролитие. Великодушно амнистировал узников "Матросской тишины"? А запрета КПСС так и не добился! Собственное прошлое мешало?..
Вспомним, как проводились либерализация экономики и создание рынка. Без них ведь был невозможен обещанный переход к другой общественной формации. Рулить на историческом, никем и никогда ещё не пройденном попятном пути из социализма в капитализм в целой России не нашлось никого лучше бывшего сотрудника газеты "Правда" и кабинетного ученого Егора Гайдара. Ельцин нахваливал его: "Он умный и по-английски говорит".
Отпущены цены, и сразу появились товары. Откуда взялись?.. Только купить их редко кто мог. Стоимость всего выросла многократно. Не хватало денежной массы. Дабы предвидеть последствия, не надо было быть Адамом Смитом. Началась галопирующая инфляция. Следом вышел на первый план другой младореформатор — Чубайс. Каждому россиянину посулил одну 150-миллионную часть достояния страны, а это — для наглядности — минимум две "Волги".
Жена и дочь ему не поверили, продали свои ваучеры каким-то качкам в метро по десять долларов. Я же, глянув в истаявшую сберкнижку, где копил на старость, понял, что зелёненькие в таком количестве не спасут, и решил играть с оберприватизатором до конца. Взамен ваучера получил в "Москомимуществе" сертификат, равнозначный десяти акциям. Соблазнила реклама: "Московская недвижимость всегда в цене!" Прошло два года. Дивиденды составили аж тринадцать рублей! Проезд до места выплат стоил дороже. Дальше неведомый мне совет акционеров постановил выдачу денег прекратить до особого распоряжения. До сих пор жду...
Во время второй избирательной президентской кампании Чубайс признался, что, опасаясь победы Зюганова, он отдал предпочтение "бандитскому капитализму". Потому, видать, и возникла коробка из-под ксерокса с полумиллионом в американской валюте. Так создавались условия для обмана народа, разворовывания России и криминализации общества. Не смена неэффективного собственника — государства на честного рачительного хозяина-частника. Грабительская экспроприация по номенклатурно-бюрократическому и семейно-родственному принципу. На ней и взросли так называемые олигархи.
И что самое обидное — произошло всё это при демократически предпочтённом моем погодке, крестьянском сыне, человеке поколения, которое не только помнило войну, но голодало и холодало вместе с народом. Президент Ельцин клялся лечь поперёк рельсов, давал руку на отсечение, если людям не станет легче жить. А большинство населения беднело. Субъектам Федерации предлагал взять столько суверенитета, сколько могут проглотить. Кончилось Чечнёй и тысячами трупов. Российским немцам обещал восстановить республику в Поволжье. Взамен предложил бывший военный полигон Капустин Яр со смертоносной начинкой.
Ельцину принадлежит честь открытия нового метода руководить огромной страной. Венчая собственной персоной исполнительную власть, он сам ни за что не отвечал. Появлялся, как Бог из машины, и отставлял очередной кабинет. Чаще всего — даже без объяснения причин. Однажды сказал, что лично возглавит правительство. Это продолжалось ровно сутки. Томительны были два срока его легислатур. Когда пресс-секретарь сообщал, что президент работает с документами в загородной резиденции "Горки-9" или "Русь", всем становилось ясно: не в форме наш избранник.
Переняв опыт мошенника Мавроди, государство затеяло пирамиду ГКО. Ельцин молчал. А мальчик для битья — еще один очередной премьер, Кириенко, на целый свет прокричал позорное слово "дефолт". Так граждане России были снова ограблены. А свои-то зелёные молодой, да ранний, как теперь выяснилось, загодя переправил за границу, что не мешало ему оставаться полномочным представителем нового президента в Приволжском федеральном округе, а теперь стать главой Минатома России.
Сколько ни возмущались масс-медиа, никто на них теперь не обращает внимания. Что верно, то верно: первый гарант Конституции не подавлял свободы слова. Разбираться с ней предоставил следующему.
Вдруг кончилась министерская чехарда. Мало кому известный бывший резидент внешней разведки, помощник мэра Санкт-Петербурга был приближен к Кремлю и в один прекрасный день проснулся исполняющим обязанности премьера. А в канун 2000-го года Борис Николаевич неожиданно объявил о своем досрочном уходе на покой. Владимир Путин в соответствии с Конституцией и по воле Ельцина стал назначенным преемником, как будто у нас не республиканский строй, а наследственная форма правления.
Владимир Владимирович Путин — президент до новых выборов. Государственная двухходовка, придуманная "семьёй" заодно с кремлевскими политтехнологами, обеспечивала такому преемнику неодолимые преимущества перед другими кандидатами на самый высокий в России пост. Могла ли подобная комбинация обойтись без гарантий неприкосновенности обеих семей — родственной и закавыченной, которая обычно вызывает ассоциации с мафией?.. Да и материальные блага предоставлялись Ельцину немалые, вплоть до бесплатных частных перемещений на президентском авиалайнере.
Россия же получила новую чеченскую войну, где с обеих сторон гибли и гибнут соотечественники, а живые приучаются творить беспредел. Властную вертикаль, откуда проросли свежие побеги по преимуществу генеральско-фээсбэшных привоев с их разрастающимся штатом. Беззастенчивых лохотронщиков от некоей неизречённой вслух идеологии, манипулирующих общественным сознанием. Зажим или удушение независимой прессы, заглушаемые тихим голосом второго российского президента.
У нас теперь отнюдь не виртуальная "управляемая демократия", где эпитет поглощает определяемое слово. Молодые "Идущие вместе", вдохновляемы александровско-михалковским гимном. Служилый люд — висящими в каждом учреждении портретами уважаемого Владимира Владимировича. Нам, сверстникам его предшественника, надлежит утешаться не поспевающими за прожиточным минимумом пенсиями, компенсацией в одну тысячную потерянных в 91-м сберегательных вкладов.
Автор — журналист, прозаик, сценарист и режиссер документального кино