АПОСТРОФ

| | | | |
Владимир Винников
АПОСТРОФ

Борис Кагарлицкий. Марксизм: не рекомендовано для обучения. Серия "Философский бестселлер". — М.: Алгоритм, Эксмо, 2005, 480 с., 3000 экз.
"Мне сказали — займи эту нишу..." В своей новой книге Борис Юлиевич Кагарлицкий настойчиво проводит мысль, что ниша марксизма в российском общественном сознании окончательно опустела, а потому в ней будет жить "новое поколение марксистов, к которому принадлежат Александр Тарасов, Александр Бузгалин, Андрей Колганов и, разумеется, автор этих строк".
"Кто-кто в теремочке живёт?"
Нет, напрямую подобное утверждение Кагарлицким нигде не высказывается. Напротив, он, упрятав подальше свой несомненный полемический талант, столь ярко проявляемый на страницах горбачевской "Новой газеты", позиционирует себя как пусть не абсолютно объективного, однако стремящегося к объективности исследователя-интеллектуала — сплошное IMHO, и что поделать, если случилось так, что именно ему приходится представлять сегодня российский марксизм...
"Наше коллективное сознание похоже на сознание человека, приходящего в себя после сильного удара по голове или, наоборот, после безудержной гулянки (впрочем, было и то, и другое: одних били по голове, чтобы другие могли вволю погулять за их счет)", — с полным знанием дела пишет автор, попутно странным образом сближая "одних" с "другими": мол, голова-то болит одинаково. И продолжает: "По мере того как наступает осознание того (да, "человек — это стиль". — В.В.), в какой реальности мы очутились, возрастает и потребность в критическом анализе социального, политического и экономического порядка. А это значит, что марксизм необходим нам (в данном контексте "нам" — это, видимо, не Тарасову, Бузгалину и Ко, а российскому обществу в целом. — В.В.) как никогда. Возвращается теория, а вместе с ней вновь становятся интересными и споры теоретиков... Меньше всего автор данного текста претендует на то, чтобы выступить в качестве единственного и всеобщего источника. Чем больше книг будет прочитано, чем больше читателей пожелает самостоятельно разобраться в сущности теории, тем лучше". С последним утверждением Бориса Кагарлицкого просто нельзя не согласиться. Хотя сам автор через несколько страниц уверяет, что "массовое распространение любой идеи сопровождается примитивизацией в грандиозных масштабах".
Еще интереснее в данной связи выглядит следующий пассаж: "В СССР были потрясающие методические пособия для студентов... В них говорилось, какие статьи и книги надо читать, но предлагалось их читать не целиком, а от такой-то страницы до такой-то, иногда даже по абзацам. Соответственно, всё остальное читать не надо было. И не читали... находилось немалое число людей, которым хватало любопытства заглянуть и на соседнюю страницу, не рекомендованную к чтению".
Вряд ли следует признать описанный Борисом Кагарлицким метод изучения классиков марксизма-ленинизма единственно возможным и даже единственно существовавшим в советские времена. Однако в "Марксизме" места, где налицо "синдром соседней страницы", встречаются почему-то гораздо чаще, чем того требует для случайных событий теория вероятности.
Вот, например, как описывает автор классическое определение классов В.И.Лениным: "Он писал статью про первый субботник, про то, что группа рабочих в выходной день добровольно пошла чинить какой-то паровоз... и вдруг написал определение того, что такое социальный класс в марксистской теории... Судя по всему, Ленин над этой формулировкой много лет думал, она ему не сразу давалась... Эта идея его преследует... годами. И вдруг (это постоянное ж-ж-ж насчет "вдруг" — неспроста. — В.В.) он пишет совершенно случайную статью... И вот оно! Естественно, чтобы не забыть, он совершенно не к месту вписывает это в статью о паровозе. Так совершенно случайный журналистский материал становится социологической классикой".
Ну, что тут скажешь?! Как намекнуть или напомнить "полномочному представителю современного марксизма на территории Российской Федерации", что "совершенно случайная статья про какой-то паровоз" называлась не как-нибудь еще, а "Великий почин", и была посвящена проблеме качественно нового отношения рабочего класса к общенародной, социалистической собственности, а потому определение классов там было не "не к месту", а совсем наоборот? Что писал Ленин эту работу в 1919 году, уже будучи главой Советского правительства, а потому называть его статью "случайным журналистским материалом" — значит фактически расписаться в некомпетентности по обсуждаемому вопросу?
Буквально на той же странице можно узнать, что, оказывается, "термин "класс" можно найти уже у древних греков". Бедные "древние греки" — ведь для этого им явно пришлось выучить язык своих завоевателей, римлян! Или замечание, что, оказывается, "Маркс изучал экономические процессы на примере Англии, а политические — на примере Франции". Конечно, привет автору от "трех источников и трех составных частей" марксизма разумеется как бы сам собой. Но неужели Маркс не изучал политические процессы на примере других стран — скажем, Германии, той же Англии, США, наконец?
Недостаток места не позволяет остановиться на всех мелких и не слишком "проколах" рецензируемой книги, весьма комплиментарной к троцкистским концепциям и весьма критичной по отношению к сталинскому периоду отечественной истории. Всё это не хорошо и не плохо — это факт. Гораздо важнее другое. Автор представляет марксизм как некий абсолют "критического мышления", идеальную мыслительную схему, которую только "портили" и "портят" несознательные адепты — почему-то в полном соответствии со схемой третируемого им "либерализма".
Видимо, не зря Маркс однажды горько пошутил, что сам он не является марксистом. Для марксиста, даже самого современного, по-прежнему актуален императив насчет обогащения себя всеми знаниями, которые выработало человечество. Поэтому — учиться, учиться и учиться! Хотя для написания толстых "марксистских" книг эти условия, как можно видеть на примере Бориса Кагарлицкого, по-прежнему вовсе не обязательны.