ТРИ ЗАГАДКИ РОССИЙСКОГО ЗЕРНА

| | | | |
Николай Коньков
ТРИ ЗАГАДКИ РОССИЙСКОГО ЗЕРНА

Когда домовитая хозяйка доставала из русской печи румяный, пышущий жаром хлеб — за окном из-под земли поднималось такое же круглое, пышущее жаром солнце. Заведенный порядок был единым — и для большого, и для малого мира. Три железных хлеба съедал за три года странствий сказочный герой, чтобы обрести свою суженую, а порой доводилось ему грызть и семь хлебов за семь лет. Хлебом-солью встречали и встречают дорогих гостей. Вместе ломают хлеб друзья и новобрачные.
Хлеб в русской традиции — не просто пища. Это — воплощение и символ самой жизни, даруемой человеку Господом Богом и Матерью–Сырой Землей. Может быть, поэтому евангельская заповедь «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое», была так глубоко воспринята народным сознанием, а главным праздником русского православия, в отличие от католической Европы, стала Пасха, а не Рождество.
Сегодня хлеб, а вместе с ним — и труд пахаря, земледельца, крестьянина во многом утратили свое сакральное производство, и «кирпичики», выпеченные хлебозаводами, выглядят порой как стройматериал для пирамиды мирового глобализма. Но русская земля, русская вода на этой земле и русское небо над ней никуда не делись. А значит — солнечный лик нашего хлеба еще не исчез на закате, на Западе...
Если верить высокопоставленным кремлевским чиновникам, зерновое хозяйство Российской Федерации находится на невиданном подъеме. Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев неоднократно заявлял, что в этом году валовый сбор зерна составит не менее 78 миллионов тонн, из них не менее 10 миллионов тонн будет экспортировано. Никакого, понимаешь, сравнения с тяжелыми советскими временами, когда в РСФСР собирали и по 116,7 миллионов тонн, зато импортировали (на Союз в целом, с учетом реэкспорта в ряд стран "социалистического лагеря") до 54 с лишним миллионов этих самых тонн. Средняя урожайность зерновых культур, по тем же прогнозам, составит около 24,1 центнера с гектара, что на 5,6 ц выше показателя 1990 года (в том числе по пшенице — 30,5 ц против 20,5 ц). Минсельхоз на днях по состоянию на 1 октября отрапортовал даже о сборе свыше 79 млн. тонн зерна, но без доработки, что с учетом последующей усушки и утруски вполне соответствует министерскому прогнозу.
Разумеется, эти чудесные цифры обязаны буквально вопиять о преимуществах свободной рыночной экономики перед плановой административно-командной — во всяком случае на сельской ниве. Но менее загадочными от этого они не становятся. Попробуем некоторые загадки этой полуофициальной кремлевской статистики всё-таки разгадать.
ЗАГАДКА ПЕРВАЯ. ВАЛОВОЙ СБОР ПАДАЕТ, А УРОЖАЙНОСТЬ РАСТЕТ
Ну, это не загадка даже, а задачка для третьего класса. Если в 1990 году было собрано 116,7 миллионов тонн зерна со средней урожайностью 18,5 ц/га, то это значит, что зерновые убирались приблизительно на 63 миллионах гектаров. А в 2005 году, по той же методике подсчетов, "под зерно" использовалось около 32 миллионов гектаров (официальная цифра — 34 млн. га) — почти вдвое меньше. Разумеется, из оборота в целом за эти годы были выведены прежде всего "худшие" земли, производство зерна на которых в условиях рыночной экономики является менее выгодным и, соответственно, неконкурентоспособным. Часть из них (меньшая) стала использоваться под другие сельскохозяйственные культуры, но, как правило, перестала обрабатываться вообще. Согласно данным Счетной палаты РФ, в 2003 году посевные площади по стране составляли 78,9 млн. га против 112,2 млн. га в 1990 году (минус 33,3 млн. га), общая площадь пахотных земель сократилась на 13,9 млн. га (118,4 против 132,3 млн. га), а сельскохозяйственные угодья в целом уменьшились на 30,4 млн. га, или на 13,2%. Напротив, на "лучших" землях производство зерна сохранилось, что и привело к повышению средней урожайности. Впрочем, процесс концентрации российского зернового производства в условиях конкурентной рыночной экономики далеко не завершен. Только за период 2000-2003 гг. пахотные земли России сократились на 8,5 млн. га, т.е. в 1,5 раза больше, чем за предыдущие 10 лет. Наибольшие абсолютные потери наблюдались в Приволжском (2,2 млн. га) и Центральном (2 млн. га) федеральных округах, наибольшие относительные потери — в Дальневосточном и Северо-Западном федеральных округах (21,2% и 17,5% площадей соответственно). Посевы яровых зерновых и зернобобовых культур в 2005 году сократились на 6,8%. По сообщению агентства РИАН, к началу октября под урожай будущего года озимые на зерно посеяны на площади 8,5 миллиона гектаров, что на 8,9% меньше прошлогоднего уровня. В условиях нынешней исключительно теплой и сухой осени с учетом скачкообразного роста цен на "горючку" это, скорее всего, означает, что никакого "восполнения" данного отставания уже не будет, что приобретенный в прошлом году целый миллион "озимых" гектаров вновь выпал из зернового клина страны на будущий год.
Между тем подобный рост урожайности А.Гордеев отмечал как чрезвычайно положительное явление и едва ли не главное достижение последних лет: "Такого не было ни в советское время, ни в постсоветское, ни тем более при батюшке-царе". Действительно, не было. Потому что и при царе, и при советской власти, и даже в период 1992-2000 гг. — по разным причинам — в зерновое производство были вовлечены не только "лучшие", но и "худшие" земли, т.е. рыночные отношения в российском сельском хозяйстве не были определяющими.
В дореволюционной России этому "мешало" гигантское крестьянское население страны, составлявшее свыше 80% от общей численности жителей Российской империи, и крайне низкий уровень агрокультуры. При этом Россия, в силу структуры своей экономики и общей отсталости, экспортировала зерно, что приводило к перманентному балансированию подавляющего большинства русского (и не только русского) села между недоеданием и голодом.
В советское время производство зерна считалось (и было по факту) стратегически важным. Ежегодная "битва за урожай" 70-х-80-х годов с ее символическими до мифологичности "реперными точками", включая непременный после освоения Брежневым целины "казахстанский миллиард" (имелись в виду пуды — дореволюционная мера веса, сохраненная, кажется, только в сельском хозяйстве и гиревом спорте), подразумевала в идеале некую "победу": максимальный валовой сбор зерна. Само собой, для этого задействовались практически все мало-мальски пригодные земли — пусть даже заведомо неспособные давать высокие урожаи зерна.
В книге заместителя председателя Госкомитета РФ по земельным ресурсам П.Ф.Лойко "Земельный потенциал мира и России: пути глобализации его использования в XXI веке" (М.: Федеральный кадастровый центр. 2000) указывается, что "биологическая продуктивность" почвы, принятая для России за 100, в США равна 187, в Западной Европе — около 150, в Индии — 363, а в Индонезии — 523. То есть, как указывает С.Г. Кара-Мурза и соавторы в издании "Белая книга. Экономические реформы в России 1991-2001 гг."), при одних и тех же затратах труда и других ресурсов с одного гектара пашни в США получают в среднем в 1,87 раз больше растительной массы, чем в России. Тем не менее, средняя урожайность по пшенице во времена СССР составляла 20,5 ц/га против 26,6 ц/га в США, а по ржи — 20,5 ц/га против 17 ц/га.
Позднесоветская практика прямого дотирования субъектов сельского хозяйства "по инерции" сохранялась и в ельцинскую эпоху постсоветской России, однако до реального производителя доходили только крохи даже от тех немногих средств, что выделялись государством, а основной "навар" доставался лоббистским группам федерального и местного уровня — смена экономических приоритетов при разгуле коррупции во всех звеньях политической и экономической системы снижала эффективность подобной поддержки фактически до нуля.
Нынешние "рыночные" тенденции уже в ближайшей перспективе, как можно видеть, ведут к нарастающему сужению посевного клина, что в рискованных агроклиматических условиях России резко снижает стабильность зернового производства. "Золотую середину" здесь найти непросто, однако это не значит, что искать ее не нужно. Либерально-рыночное правительство путинской России, тем не менее, делает вид, что полностью полагается на "невидимую руку рынка", а в случае недорода, судя по всему, намерено задействовать для закупок зерна на внешнем рынке средства Стабилизационного фонда.
ЗАГАДКА ВТОРАЯ. ВАЛОВОЙ СБОР УПАЛ, А ЗЕРНО ЭКСПОРТИРУЕТСЯ
Здесь задачка гораздо заковыристее предыдущей. Уже не для средней школы, так сказать. Многофакторная.
В своей статье "Хлеб для людей — или яйца Фаберже для олигархов" С.Г.Кара-Мурза выдвигает тезис о том, что экспорт российского хлеба является повторением — в новых исторических условиях — тезиса царской политики, сформулированного министром финансов Вышеградским "Недоедим, но вывезем!": "В середине 80-х годов РСФСР собирала до 120 млн. т зерна в год — и при этом еще ввозила. Это было признаком благосостояния страны, мы могли за машины прикупать зерно для животноводства, чтобы люди лучше питались. Теперь РФ собирает в среднем 65-70 млн. т зерна в год — и его экспортирует. А у детей, согласно докладу Минздрава за 2000 г., массовая нехватка веса от недоедания. В этом докладе сказано: "Непосредственными причинами ранних смертей является плохое, несбалансированное питание, ведущее к физиологическим изменениям и потере иммунитета, тяжелый стресс и недоступность медицинской помощи". Так было в конце ХIХ века, что и привело к революции".
При всем уважении к Сергею Георгиевичу стоит заметить, что говорить отдельно о РСФСР применительно к советскому времени — как минимум некорректно. И не Россия импортировала зерно, а СССР в целом. Россия действительно производила около двух третей советского зерна, до 800 кг на душу населения, но это не значит, будто всё это зерно использовалось исключительно на территории РСФСР. Напротив, в рамках советской экономики "закрома Родины", в том числе зерновые, активно перераспределялись в пользу других союзных республик, прежде всего кавказских и среднеазиатских (исключая Казахстан). Иными словами, делился не "пирог" 110-115 млн. т на 150 млн. жителей РСФСР, а "пирог" 170-180 млн. т почти на 300 млн. жителей Советского Союза, что вовсе не одно и то же. А если добавить к этому экспорт советского (в том числе российского) зерна в страны "соцлагеря" и его союзников, то картина внутреннего потребления зерна предстанет вовсе не в таких радужных красках. Зерна реально не хватало и в советские времена, что обусловливало его масштабный импорт — в основном на пресловутые "нефтедоллары" (доля машин и оборудования в советском экспорте 70-х-80-х годов неуклонно снижалась, с 21,5% в 1970 году до 9,2% к 1990 году, и С.Г.Кара-Мурза, как соавтор "Белой книги...", прекрасно это знает).
Более того, потребление хлеба и картофеля жителями России за период 1990-2004 гг. не сократилось, а даже повысилось, несмотря на опережающий рост цены на хлеб. По данным той же "Белой книги", ценовое соотношение между хлебом, говядиной, сахаром-песком и растительным маслом, в 80-е годы составлявшее примерно 1 : 7 : 3,2 : 5,7, к 2000 г. видоизменилось до 1 : 4,3 : 1,3 : 1,9. Т.е. "платежеспособный спрос" на хлеб вырос сравнительно с "платежеспособным спросом" на мясо, сахар, масло, другие источники ценных питательных веществ. При этом одна хлебная килокалория продолжает стоить порядка 0,7 копеек, значительно ниже официального "порога бедности", установленного на уровне 2,25 копейки за 1 ккал.
Отсюда следует, что востребованность российского зерна для производства хлеба резко возросла, в то время как доля фуражного зерна, идущего на производство мяса, яиц, молока и т.п., еще более резко снизилась. "По данным Госкомстата, среднестатистический россиянин в месяц потребляет 700 г говядины, 1,5 кг мяса птицы, 30 г полукопченой колбасы, 200 г сыра и 130 г сметаны. Понятно, что эти нормы обоснованы не физиологическими требованиями организма человека, а его покупательной способностью", — констатировали участники "круглого стола" по продовольственной безопасности, организованного в июле 2003 года "Литературной газетой" и Аграрной партией России. С тех пор ситуация практически не изменилась.
Однако даже резко упавшая "платежеспособная" потребность жителей России в таких ценных видах продовольствия, как мясные и молочные продукты, покрывается преимущественно импортными поставками. К 2002 году доля импортного растительного масла на российском рынке продовольствия достигла 50%, мясных и колбасных изделий — 40-60%, а мясного сырья — 80%. Объем импорта продовольствия в 2003 году, по данным Государственного таможенного комитета РФ (то есть без учета "серого" и "черного" импорта), вырос на 8,1% — до $9,3 млрд., а по данным Минсельхоза РФ, рост импорта сельхозсырья и продуктов питания составил 8,7% — до $11,2 млрд. Согласно заявлению всё того же министра сельского хозяйства РФ Алексея Гордеева, за 2001-2004 годы темпы роста импорта продовольствия в 3 раза превысили темпы роста отечественного сельхозпроизводства. А вот и более конкретные данные за 2004 год (по сообщению информагентства AK&M со ссылкой на данные Федеральной таможенной службы, т.е. без учета "серого" и "черного" импорта).
Импорт в РФ основного ввозного продукта пищевого сегмента — сырого и мороженого мяса — составил, по итогам 2004 года, 970 тыс. т, что на 6% меньше, чем в 2003 году. В денежном выражении поставки увеличились на 5% — до 1,3 млрд. долл. Импорт мяса птицы сократился на 4% до 1,101 млн. т с 1,148 млн. т, в денежном выражении — снизился на 1% до 663,5 млн. долл. Ввоз сгущенного молока и сливок вырос до 35,9 тыс. т с 26,5 тыс. т, в денежном выражении — до 47,6 млн. долл. с 27,5 млн. долл. Объемы импорта сливочного масла сократились до 101,3 тыс. т с 133 тыс. т в 2003 году, в денежном выражении — до 162,4 млн. долл. с 182,9 млн. долл.
Ввоз зерна (внимание: мы не только экспортируем, но и импортируем зерно!) вырос в 2,2 раза, составив 457,6 млн. долл. Импорт пшеницы и меслина (ржано-пшеничная смесь) вырос в физических показателях в 2,1 раза до 1,36 млн. т, в денежном выражении ввоз пшеницы вырос в 3 раза до 210,7 млн. долл. Импорт ячменя увеличился на 72% до 438,9 тыс. т, в денежном выражении — на 81% до 66,6 млн. долл.
Ну, вот, собственно, и всё основное по этому вопросу. Можно перейти к выводам.
Вывод первый. После разрушения СССР у России, наряду с другими зернопроизводящими союзными республиками (Казахстан, в меньшей степени — Украина), образовался немалый запас прочности по зерну (в размере 40-50 млн. т ежегодно), который к настоящему времени практически полностью утрачен вследствие падения объемов его производства более чем на 30%.
Вывод второй. Сокращение численности населения РФ, снижение калорийности и изменение структуры его питания, а также угрожающие безопасности страны размеры продовольственного импорта по ряду важнейших позиций (мясо, молочные продукты) привели к резкому падению востребованности российского зерна на внутреннем рынке в фуражных целях, поэтому обозначенный официально экспорт зерна размером до 10 млн. т (без учета встречного импорта зерна, составившего в 2004 г. свыше 2 млн. т) в несколько раз перекрывается импортом продукции животноводства и является, по сути, мнимым экспортом, служащим только получению прибыли рядом трейдеров зернового рынка за счет скупки урожая у сельхозпроизводителей "на корню" по сверхнизким ценам.
Вопросы о том, как организуется торговля зерном, его хранение и транспортировка и какую роль в этом играют органы государственного управления, — отдельная тема, которой здесь автор предпочтет не касаться. В конце концов, все коррупционные и прочие криминальные моменты, обычно столь захватывающие внимание общественности, — лишь следствия, "запрограммированные" тем курсом, по которому сегодня идет наша страна. И дело, по большому счету, не в них (хотя закрывать глаза на преступления власть предержащих нельзя), а в смене этого курса.
ЗАГАДКА ТРЕТЬЯ. ДИНАМИКА ЦЕН НА ХЛЕБ НЕ ЗАВИСИТ ОТ ДИНАМИКИ ЦЕН НА ЗЕРНО
Несмотря на рассуждения нашего президента о росте мировых цен на зерно как причине повышения стоимости буханки хлеба в Ставропольском крае, собственно "зерновая" доля в краюхе белого или серого не превышает 15%. Остальное — затраты на производство муки и собственно хлеба плюс торговые наценки, доходящие до 30%. И, разумеется, на каждом этапе — налоги, налоги, налоги. Официальные и неофициальные. Стоимость бензина и электроэнергии, состояние транспортной инфраструктуры и железнодорожные тарифы, даже услуги ЖКХ — всё это невидимыми крохами утяжеляет каждую буханку для наших с вами кошельков. Поэтому всплески розничных цен на хлеб зависят сегодня от взаимодействия десятков различных факторов.
Некогда Авиценна сказал: "Мы — то, что мы едим". Сегодня мы едим хлеб пополам с "рыночными реформами", как раньше ели хлеб пополам с лебедой. Что будет завтра — вопрос остается открытым. Тем более, если чаемое либерал-монетаристами из правительства вступление России в ВТО всё-таки состоится, даже трудно сказать, какой хлеб и по какой цене нам с вами придется есть. И придется ли есть его вообще.