| | | | |
Александр Синцов
ШКОЛА УМОЛЧАНИЯ
От Белгорода до Борисовки рукой подать. Километров пятьдесят. Едем на изношенном "Фольксвагене", десять человек, по сотне с носа. На четвертой скорости крыша вибрирует, сиденья болтаются. Машина — бросовая. А окрестности великолепные. Райская Россия. Меловые горы. Белые разрезы на лесистых уклонах. Неохватные взглядом поля кукурузы пожухлой, ждущей комбайна.
Русский юг. За холмами — Украина. Можно сказать, враждебный край. Улучив время, побывал в Харькове. Другая страна. Хотя язык кругом русский, но нет ощущения родины. Как ни презирай политику, злобную местечковую самостийность, уродливую пассионарность, как ни возвышайся над национальным коллективизмом, все-таки граница, государственность сжимает душу, если ты на чужбине, и наоборот, дают чувство свободы в пределах отечества. Белгород — это наша земля. Пограничье.
Здесь дети растут в атмосфере корневой культуры. Другой разговор — о проблемах обучения, воспитания. Вообще о возможности образования. Я побывал в трех школах. В райцентровской образцово-показательной, где директором женщина термоядерной мощи, умеющая выбивать средства для своего педагогического предприятия. В сельской восьмилетке, которой руководит затурканная жизнью и капитализмом пожилая "учителка". И в начальной, имеющей в штате всего одного учителя, он же и директор.
Этот человек заинтересовал меня больше всего. Ему за тридцать. Высокий. Сильный. Лицо — вальщика леса, докера, шахтера. И вдруг — директор школы, в которой дети до десяти лет. Спрашиваю, что его подвигло на такое деликатное поприще. Отвечает: детей люблю. Во время беседы за "чашкой чая" открылась и другая его страсть. Он литературу любит. Сам сочиняет. Издал на свои деньги сборник рассказов. Продвинутый и оригинальный человек. Будучи всего лишь нянькой, утирателем носов у малышей, он мыслит широко.
— Я бы вообще отказался от преподавания литературы. Ее вполне может заменить занимательное литературоведение. Достаточно с учениками вести разбор художественных достоинств того или иного произведения. Короче говоря, как можно больше узнать о Наташе Ростовой и Грушницком, например. Что это были за люди. Есть ли такие среди нас. Некоторые родители недовольны. Говорят, что с таким подходом дети не узнают содержания произведения. А меня это не волнует... В принципе, учителя — запрограммированные души, — говорил далее начальник сельской школы. — Учитель зависит от зарплаты. Если ему платить на должном уровне, то он сможет черное представить как белое. А в рассказе "Му-му" обращать внимание детей только на звучание этого заголовка. Сделав вывод о том, что такие звуки произносит корова. О бедной собачке, о страданиях Герасима можно умолчать. В результате мы получим духовного урода.
— А что же вас заставляет воздерживаться от такого эксперимента? — спросил я крутого директора.
— Детей люблю.
Этот признание звучало убедительно. Но все-таки меня не оставляло чувство страха за молодые души. Столь морально раскрепощенный "педагог" действительно может внести изменения в духовный строй нации.
Что-то не очень приятное увиделось мне в этом крепком, здоровом мужике. Возможно, я преувеличиваю опасность, может, быть этот Иван Александрович выведет молодую поросль деревни на широкий шлях нашей государственной жизни. Но ведь нет никаких гарантий и от того, что он заведет детские души в туманные дебри. Слава Богу, что он тешит себя надеждами "пойти в дальнобойщики". Имя я его изменил. Вообще показался он мне похожим на самозванца. Подсел в машину, "пальцем вниз". Ехал километров двадцать и вышел на пустынной развилке.
Вообще, фигура учителя нынче выросла до неузнаваемости.
Мне рассказали, как учитель вывел учеников в пикет против местной администрации, делом внушал парням активный образ жизни. А потом они же его и убили... Чего только не наслушаешься, катясь в "Газели" по Белгородской области.
Остановка Борисово. Здесь школа обласкана властями. Пристроили холл для того, чтобы охранникам было тепло зимой. Сорок компьютеров закупили. Мастерскую для мальчиков соорудили с двадцатью самыми разнообразными станками. Директриса пышет энергией. Каким-то образом "достает деньги", все-таки не отказывается и от родительских приношений. Отдай, родитель, на благо школы мешок картошки, ведро лука, моркови, свеклы "на питание ученикам".
— А почему детей нет в школе? Пятница. Двенадцать часов.
— Дети в поле. Свеклу за комбайном подбирают.
Доблестью считается, к примеру, деньги, заработанные учащимися в поле непосильным трудом, вкладывать в ремонт школы, как это произошло в селе Ярском. Сорок тысяч "детских" рублей потратили на краску, цемент, гвозди.
Крепостные порядки живут и здравствуют. Это подается под соусом "трудового воспитания". Хотя на самом деле является чистой воды эксплуатацией детского труда. Здешние латифундисты неплохо наживаются на мальчиках и девочках.
Недаром вспомнилась заметка в местной газете на тему педофилии.
Из местной криминальной хроники. Газета "Опасная ставка": "Ему не было и сорока. Он получил в свое время высшее образование. Преподавал. И стал часто встречаться в тех местах, где девочки-подростки купались без взрослых. В руках его была видеокамера — он снимал девочек. Тайно. Они даже не подозревали об этом. Сядет рядом, заведет разговор. Вопросы задавал такие: знают ли они, что такое петтинг. И если девочки попадались продвинутые, то он предлагал им сняться в кино. Сначала он делал пробы. Платил за это двадцать рублей. И знакомил с прейскурантом. Гонорар "актрисам" варьировался в зависимости от категории съемок. Категорий было пять. До последней дело не доходило. А в четвертой девочкам предлагалось заняться "лесбийской любовью".
"Дядю Сережу" установили быстро.
"Горе тому, кто соблазнит единого из малых сих". А соблазняющих много. Они — во власти. Проталкивают законы под названием: "Половое воспитание российских школьников". Уже в первом классе готовится клиентура для "дяди Сережи".
Идея сексуального натаскивания пришла к нам из Европы и внедряется в нашу жизнь партией "Единая Россия". Европа уже пожинает горькие плоды так называемой сексуальной свободы. "Выдь на Сену — чей стон раздается? "Журнал Пари-Матч" чуть не в каждом номере публикует ужасные истории о детях-жертвах. Достоевский назвал растление малолетних убийством Бога. Лучше не скажешь. Несмотря на это, наши штатные феминистки из "Женщин России" продолжают тащить идейный сор из Европы. За то, что они используют заморский опыт, им еще в Думе и приплачивают.
В Белгороде тоже есть активистки Международной федерации планирования семьи. Эта организация, так или иначе, запустила свои щупальца в каждую школу. И в том, что русская белгородская деревня вымирает, есть большая "заслуга" МФПС. Ведь таким планированием прикрывается тлетворное вмешательство в саму ячейку общества. И плоды такой политики партии власти выражаются в конкретных цифрах. Только за восемь месяцев текущего года покончили жизнь самоубийством более трехсот жителей Белгородчины. Очень много молодых, в том числе детей, школьников.
Из местной криминальной хроники. Газета "Наш Белгород": "Школьник Д. вечером зашел в гости к своей подруге. Они пообедали вместе с родителями. Затем парень с девушкой некоторое время общались на балконе. После чего гость заперся в ванной. Долго не открывал. Пришлось взламывать дверь. Парня нашли висящим на крючке для душа. Веревку он припас заранее. Как выяснилось, всегда ее носил с собой".
Нездоровье нации, моральный упадок именно в таких случаях и проявляются.
В Борисовке довелось встретиться с людьми совершенно другого склада. Активистки местного отделения партии "Родина" Надежда Зайцева и Людмила Шевченко, в отличие от феминисток "Единой России", придерживаются фундаментальных основ построения русского общества. В селе, кроме средней школы, есть еще и начальная, и детский дом для больных церебральным параличом. Учителя, нянечки, медсестры держатся за место в этих учреждениях, хотя зарплата мизерная. Другой, более высокой, просто нет. Усилиями реформаторов разрушено сельское хозяйство области. Остановлены предприятия. Для выпускников школ нет никаких перспектив.
Возле школы беседую с двумя парнями, только что вернувшимися с "подбора свеклы". Оба учатся почти без троек. Оба в следующем году заканчивают школу. Один собирается поступать в Белгородский университет. Другой намерен работать в торговой палатке. Потом в армию, чтобы "где-то зацепиться". Сюда возвращаться не собираются. "Здесь нечего делать". Хотя Борисовка довольно большая, место красивейшее. И главное — родина. Где родился, там бы и пригодился. Но это правило векового русского жизнеустройства нынче не работает.
Для того, чтобы изменить жизнь здесь, в Борисовке, в лучшую сторону и существуют такие люди, как мои знакомые женщины из местной организации "Родины".
Надежда Николаевна — энергичная, подвижная. У нее двое детей, муж погиб в аварии. Она все силы отдает общественной деятельности. Чувствуется в ней прирожденный лидер. Из своих невеликих доходов выкраивает средства для партии. Оплачивает бензин для поездок по району. Несет другие организационные траты. Всем сердцем болеет за светлое будущее своей земли.
Ей под стать и директор Борисовской средней школы. Это о ней сказано: есть женщины в русских селеньях. В школе создан издательский центр. Столярная мастерская. Продукция пользуется настоящим спросом. Приносит доходы школе, которые используются впрямую на благо детей.
Несдавшимися бастионами кажутся те организации, которыми управляют такие вот сильные, талантливые люди. Дети в такой школе чувствуют себя как дома. К сожалению, дом приходится покидать, оказываться в "дикой степи" один на один с судьбой, с враждебным окружением.
Из местной криминальной хроники. Газета "Белгородская правда": "Тридцать лет назад в деревне Хатож жили 130 человек. Сейчас не наберется и десятка. Этим летом местные мужики собрались, чтобы отремонтировать мостки на плотине. Сделали. А на другой день приехали на плотину "отдохнуть" чеченцы. Их тут много живет в брошенных деревнях. Ночью прямо на свежем настиле развели огонь, стали варить баранину в котле. Парень-старшеклассник из ближнего дома осмелился подойти к незваным гостям. "Что же вы делаете? Мост сгорит". Его пырнули ножом и бросили у плотины истекать кровью. Убийцу не нашли".
В белгородских школах много инородцев. Многие не знают русского языка. Беженец из Азербайджана не может общаться к узбеком, чеченец с армянином. Родители едва умеют писать по-русски. И это не где-нибудь в Москве, перенаселенной выходцами с Кавказа, а в маленькой Белгородской области. Взамен убывающего коренного населения появляются люди пришлые, с чуждой верой, языком, культурой. Власть не способна решить эту проблему. Народ в таком случае прибегает к самодеятельности. Школьники решают национальный вопрос на улицах. Власть записывает их в фашисты, садит в тюрьму, как случилось этим летом с местными нацболовцами Сергеем Клепиковым и Константином Щеблыкиным.
Дети, учащиеся, школьники ожесточены. Учителя морально сломлены. Совершенно дикая, даже по меркам нынешнего крутого времени, история произошла в Белгороде. Елену Боярскую, учительницу начальных классов, убил муж-преподаватель. Право, фигура учителя после этого приобрела для меня еще и некую зловещность. На первый план вышли проблемы духовного здоровья наставников молодежи.
Теперь уже хватает школьных учебников, находятся деньги для ремонта зданий хотя бы и в кармане у школьника. Повышают зарплату педагогам. Кажется, до благоденствия один шаг. Но только ступи за школьный порог — и оказываешься в вакууме. Кругом словно бы безжизненное пространство, ты никому не нужен. Того и гляди, пропадешь.
1.0x
