«БОЛЬШАЯ ЕВРОПА» ПРОТИВ «БОЛЬШОЙ РОССИИ»

| | | | |
«БОЛЬШАЯ ЕВРОПА» ПРОТИВ «БОЛЬШОЙ РОССИИ»

С этого номера мы намерены периодически предоставлять вниманию наших читателей материалы Института национальной стратегии, за последнее время заявившего о себе в качестве одной из ведущих экспертно-аналитических структур современной России. Поскольку работа данного Института строится на принципах открытости, публичности и общественного характера деятельности, его выводы ориентированы не только на максимальную объективность и прогностическую ценность, но и на выражение общенациональных российских интересов, которые зачастую могут принципиально не совпадать с интересами «властной вертикали», олигархических корпораций, политических партий и других «элитных» группировок и даже прямо противоречить им. Поэтому редакция «Завтра» рассматривает своё взаимодействие с Институтом национальной стратегии как еще одну попытку создать «точку кристаллизации» для важнейшей социальной группы созидателей идеального продукта (информации), без активизации которой рассчитывать на возрождение нашей страны в качестве мирового «центра силы» невозможно.
КОНТЕКСТ ДИАЛОГА РОССИЯ—ЕС
Базовой предпосылкой концепции "четырех общих пространств" для диалога между РФ и Евросоюзом, важнейшей составной частью которой является энергодиалог, служит то обстоятельство, что к началу XXI века Россия, имеющая крупнейшие в мире запасы газа, и Европа, чьи запасы составляют всего 3% от общемировых, оказались более привязаны друг к другу экономически, чем когда-либо в совместной истории.
Ключевое звено энергодиалога Россия—ЕС — газовая отрасль. Европа демонстрирует постоянный рост доли газа в общем энергопотреблении, а из-за системных ограничений на механизмы транспортировки природного газа неизбежно формируется жесткая связь потребителей и поставщиков, способствуя созданию региональных альянсов. "Энергодиалог" России и ЕС на ближайшие годы следует рассматривать как борьбу за определение параметров этого вынужденного альянса.
Сегодня рынок газа является рынком покупателя, а не продавца. Все российские газопроводы ведут в Европу, тогда как в структуре европейского спроса доля российского природного газа составляет около трети. Поставки осуществляются на основе долгосрочных контрактов, которые, с одной стороны, дают возможность российской стороне планировать долгосрочные инвестиции в модернизацию транспортных систем, а с другой, являются формой дотирования экономики Евросоюза. Газ, поставляемый из Сибири в центр Европы по первой оптовой цене, доходит до конечных потребителей по цене существенно более высокой (разница обусловлена налоговой и социальной политикой Евросоюза).
Это положение дел могло бы вполне устраивать объединенную Европу. Однако по мере увеличения спроса на газ, исчерпания запасов Северного моря и по мере роста экономик стран ЕС цена (в самом широком смысле) российских поставок потенциально растет. Поэтому уже сегодня Евросоюз принимает меры, которые позволят ему остаться хозяином положения. В частности, ЕС осуществляет диверсификацию и либерализацию собственного газового рынка. Политика диверсификации предполагает, что по каждому импортируемому виду энергоносителей должны быть обеспечены поставки как минимум из трех разных источников. При этом доля российского природного газа должна быть снижена с нынешних 36% до 30%. Политика либерализации предполагает постепенный уход от долгосрочных газовых контрактов и переход на биржевую торговлю, по примеру рынка нефти. Это должно обеспечить конкуренцию альтернативных поставщиков и переложить на них основные риски, в том числе политические, связанные с транзитными территориями.
Критически важным для обеспечения этой политики является подключение к европейскому рынку новых поставщиков, прежде всего — из Каспийского региона. По прогнозам европейских экспертов, совокупная доля постсоветского пространства в поставках природного газа в Европу может составить до 70%. Учитывая стремление ЕС ограничить удельный вес России на европейском энергетическом рынке, императивом политики Евросоюза на постсоветском пространстве становится сдерживание России, противодействие любым формам консолидации и интеграции стратегических поставщиков и транспортировщиков сырья, а также создание новой инфраструктуры экспорта энергоносителей в Европу — помимо России и против России. По итогам визита В.Ющенко в Германию Deutsche Bank открывает "Нефтегазу Украины" кредитную линию на сумму около 2 млрд. евро для реализации международных проектов компании. Украина выбрана ЕС как доверенный "газовый оператор" на постсоветском пространстве. Предполагается скорое создание торгового дома для реализации на территории Евросоюза "газа нероссийского происхождения", источником которого могут быть Туркмения и Казахстан, недовольные реэкспортной монополией Газпрома, контролирующего маршруты транзита.
ОПАСНОСТИ И УГРОЗЫ
Естественная задача наших европейских партнеров состоит в том, чтобы жизненно важные для них энергетические ресурсы России не были капитализированы ею как политические ресурсы и не могли служить рычагом самостоятельной геостратегии.
Соответствующее давление оказывается давно, но до сих пор сохранялся своего рода взаимный нейтралитет. С одной стороны, ЕС и США блокировали допуск российских компаний на внутриевропейский рынок оптовых перепродавцов и мешали покупке транспортной инфраструктуры в странах Восточной Европы (Венгрия, Чехия) и бывшего СССР (Украина). С другой стороны, российская сторона не допускала иностранные компании к разработке российских месторождений. Сегодня этот баланс нарушается. Появляются первые серьезные симптомы вскрытия иностранными компаниями ранее недоступного для них сырьевого рынка России без соразмерного проникновения российских игроков на европейский рынок транзита и переработки. Все попытки Газпрома поучаствовать в приватизации восточно-европейских газораспределительных сетей были решительно пресечены комиссией Евросоюза; а президент Буш в ходе последнего визита в Грузию прямо не рекомендовал ее правительству совершать уже согласованную сделку по продаже магистрального газопровода Газпрому. Между тем, внутри России Газпром утрачивает статус монополиста газодобычи, создавая прецеденты паритетной разработки недр с немецкими партнерами. Этот процесс закономерен и будет иметь продолжение, поскольку в целом проекты сотрудничества с Газпромом — а также жесты политической поддержки Владимиру Путину, — рассматриваются немецкой стороной исключительно в перспективе изменения отношений собственности.
Американской реакцией на российско-германскую "газовую" дружбу стало беспрецедентное заявление посла США в России Александра Вершбоу, выразившего от лица американских компаний заинтересованность в гарантиях доступа к запасам газа на долгий срок в обмен на технологии по производству сжиженного природного газа, мощности по его приему и регазификации. Главные вопросы, волнующие западные компании, — каким образом будет регламентирована регистрация западных добывающих компаний в России и каким образом будет обеспечен доступ к стратегическим запасам пока еще "миноритарных" акционеров (таких, например, как американская ConocoPillips), намеревающихся стать стратегическими инвесторами. По сведениям экспертов-участников семинара, американский пакет требований — с приоритетным допуском американских компаний к российским месторождениям и правом строительства частных нефтепроводов — уже согласован и принят российской стороной.
Стремление крупных игроков получить "больший доступ" к российским месторождениям стало уже традиционным. Однако аналогичные заявки делаются из самых разных и неожиданных уголков западного мира, что в целом позволяет говорить о начале долговременной кампании за интернационализацию российских природных ресурсов. Например, в ходе переговоров по ВТО Норвегия, формально не входящая в ЕС, потребовала контроля над трубопроводной инфраструктурой, Австралия — доступа к российским недрам. В итоге в Москве было подписано двустороннее соглашение с Норвегией об условиях присоединения России к ВТО одновременно с рамочным соглашением о сотрудничестве в энергетическом секторе. Сегодня две норвежские компании — Statoil и Hydra допущены к участию в освоении Штокманского месторождения. Российское руководство заверило западных партнеров, что избрало Норвегию стратегическим партнером в этой сфере и заговорило об "общей совместной ответственности за управление нефтегазовыми ресурсами в Баренцевом море".
Вопреки официальному оптимизму российской стороны, больной вопрос о "приведении внутренних цен на энергоносители к мировым" в отношениях с ЕС не закрыт и не будет закрыт даже со вступлением в ВТО. По существу, он "вшит" в саму псевдоинтеграционную модель отношений Россия — ЕС, выраженную в концепции "общих пространств". Одним из параметров общего энергетического пространства (как части "общего Европейского экономического пространства") объективно является система ценообразования. До тех пор, пока сама псевдоинтеграционная концепция "общих пространств" не будет пересмотрена, евробюрократия будет требовать устранения "энергетического демпинга", из-за которого российские промышленные потребители получают доступ к газу в пять раз дешевле экспортного уровня. Тем самым российское государство якобы субсидирует свою промышленность "в ущерб международной конкуренции". Существенная доля в экспорте России в ЕС принадлежит энергоемким товарам, таким, как металлы и химическая продукция. Повышение внутрироссийских цен на энергоносители приведет к перераспределению доходов в пользу нефтегазового сектора экономики. На сегодня потребители-резиденты покупают у Газпрома энергоносители по фиксированной цене — около $38 за 1000 кубометров. По оценке экспертов "Газпрома", рост цен при свободном ценообразовании мог бы составить около 30% — почти до $50 за 1000 кубометров, что примерно совпадает с промежуточными требованиями ЕС. Вице-президент ОАО "Газпром" и гендиректор ООО "Газэкспорт" Александр Медведев прямо признал, что в протоколе по присоединению к ВТО, подписанном РФ с Евросоюзом, содержится точный график повышения тарифов для внутрироссийских потребителей газа. В интервью французской газете La Tribune он заявил, что "нашей целью является достижения к 2010 году цены на газ на уровне $60 за 1000 куб. метров газа".
Эксперты, лоббирующие соответствующие проекты, уже открыто говорят о вахтовом подходе к добыче российских энергоресурсов и о необходимости международного режима использования ресурсов Сибири и Дальнего Востока, как альтернативе "имперской" традиции освоения "трудных пространств". Особое место в данном контексте занимает "право на самоопределение" малых народов, реализация которого трактуется, в том числе, как право коренного народа на природные богатства в областях его расселения. Уже сегодня через Финляндию, Эстонию, Венгрию развивается тема прав финно-угорских и саамских народностей России, в том числе их прав на недра. Более того, "ущемлению" прав финно-угорских народов в России недавно была посвящена специальная резолюция Европарламента. Эта тема развивается подспудно и в известном смысле держится "про запас", но при необходимости она может стать доминирующей как в медийном, так и в дипломатическом пространстве отношений между Россией и ЕС.
Подавление энергоемкого промышленного роста России — необходимое условие энергетической безопасности Европы в рамках концепции "общееевропейского дома", где для РФ отведена роль кочегарки. Кочегарки слишком громоздкой, чтобы тратить ресурсы на "отопление" всех ее избыточных площадей (отсюда, в частности, и требования отказа от освоения Сибири и перехода на вахтовый метод добычи полезных ископаемых). Таким образом, встраивание в энергополитический формат "большой Европы" предполагает для России возможность получать сырьевую ренту, но заведомо исключает для нее определенные типы вложений: в промышленный рост, энергоемкое развитие регионов, экспансию в прирубежных зонах.
Еще одним приоритетом энергополитики ЕС и США в отношении России является сохранение тотальной еврозависимости российского энергетического сектора, который на данный момент физически неспособен продавать газ куда бы то ни было, кроме Европы. По оценке участников семинара, американской стороне в ходе неформальных переговоров удалось добиться принципиального отказа российской стороны от строительства трубопровода в Китай по проекту "Восточного трубопровода" и сориентировать российский рынок сжиженного газа на американский технологический цикл и американский маршрут.
В качестве главного плюса этой модели зависимого развития называют, как правило, высокий уровень безопасности: Европа заинтересована в целостности и стабильности поставщика энергоресурсов на всем его "транзитном протяжении". Однако целостность транзитных коридоров далеко не тождественна целостности общества и страны. Напротив, проект еврозависимого развития означает для России потерю связности — социальной (приоритет внешнего рынка перед внутренним предполагает отделение ориентированных вовне "точек роста" от деградирующего социального ландшафта) и территориальной (интеграция регионально разнородной России в "общеевропейские пространства" обречена быть "разноскоростной"). В пределе, логистике энергопоставок нисколько не мешает взаимоизоляция региональных обществ, так же, как целостности трубопроводных магистралей не препятствует "перерезание" железнодорожной Транссибирской магистрали. Фрагментированная Россия вокруг единой системы труб — такова единственно возможная модель восточного крыла "большой Европы".
Таким образом, речь идет не о противоречиях между "переговорными машинами" российской и европейской бюрократий, а о противоречиях между двумя проектами для самой России: проектом ассимиляционной евроинтеграции и проектом государства-цивилизации. Сегодня вопрос стоит предельно жестко: либо "Большая Европа" в режиме "ассоциации" России с ЕС, либо "Большая Россия", представляющая собственный интеграционный проект на евразийском пространстве и взаимодействующая с Европой на началах не интеграции, а паритетного партнерства.
ВЫВОДЫ И РЕКОМЕНДАЦИИ
Пока усиление власти через ослабление страны остается базовой технологией российской внешней политики, а "интеграция", прежде всего с Европой — главным приоритетом, достижение паритетного партнерства с ЕС даже не может быть поставлено Кремлем в повестку дня. Однако в случае утверждения концепции России как самостоятельного "большого пространства" (государства-цивилизации) принципиальные позиции РФ в глобальном энергодиалоге могут быть сформулированы так.
— Приоритет внутреннего энергопотребления перед экспортом. Внутренние цены на энергоносители — естественное преимущество богатой ресурсами страны, расположенной на обширной холодной территории, и фактически форма дотирования сегодняшней России ее прошлыми поколениями. Обязательство оставлять определенную долю энергоресурсов на территории страны вынуждает сами добывающие компании создавать дополнительную прибавочную стоимость в обрабатывающем секторе.
— Приоритет территориального развития России перед энергетической безопасностью Европы. Проект комплексного инфраструктурного развития русского востока должен стать не просто альтернативой "вахтовому подходу" к Сибири как совместной колонии западного мира, но одним из прорывных направлений развития российской цивилизации в ХХI веке. Бизнес добывающих компаний должен быть в некотором смысле "закрепощен", то есть связан обязательствами регионального развития. Наряду с гарантиями дешевых внутренних коммуникаций транссибирского направления, это даст России шанс занять достойное место в растущем Азиатско-тихоокеанском регионе. То есть стать, наконец, великой неевропейской державой.
— Приоритет энергетической интеграции на постсоветском пространстве перед обязательствами общеевропейского энергетического пространства. Так же, как европейская интеграция началась с франко-германского Объединения угля и стали, североевразийская интеграция России и стран-союзников может базироваться на энергетическом пакте, в основе которого — объективная зависимость прирубежных стран от российской энергетической и транзитной инфраструктуры. Последняя должна открыто рассматриваться как политический инструмент российского государства, который применяется им, в том числе — в интересах стран-союзников.
— Государственная монополия на проведение международной энергополитики. Речь идет не о внешнеторговой, а именно о политической монополии, которая не требует полной национализации топливно-энергетического сектора, но предусматривает механизм согласования с государством партнеров и цен сделок, а также всех инвестиционных проектов. Ситуация, при которой Газпром или Роснефть могут сначала получать преференции как государственные корпорации, а затем пользоваться ими уже в качестве частных (что вполне вероятно в недалеком будущем) — должна быть законодательно исключена.
— Исключительная собственность государства на недра и добываемое сырье. Организация режима недропользования на основе этого принципа (на данный момент ресурсы, добываемые на государственных месторождениях, оказываются фактически в собственности добывающих компаний) является главной системной предпосылкой привлечения внешних инвестиций в модернизацию и развитие транзитной и добывающей инфраструктуры, в том числе на основе режима срочных концессий.
— Диверсификация энергополитического партнерства. Существующий европейский и формирующийся американский крен российской энергополитики необходимо преодолеть. Индия, Китай, Япония и другие страны АТР жизненно заинтересованы в поставках российских топливно-энергетических ресурсов и готовы вкладывать средства в сопутствующую инфраструктуру. Поскольку принцип диверсификации партнерства следует применять и к самим странам АТР, маршруты, позволяющие торговать с несколькими государствами (Ангарск—Находка), политически предпочтительнее для России, чем маршруты, жестко привязывающие ее к одному потребителю (Ангарск—Дацин).
— Создание стратегического резерва разведанных месторождений. Разработка месторождений из этого резерва может быть санкционирована только исключительным решением парламента. Одновременно создание такого резерва усилит суверенные позиции России в нарастающей дискуссии о международном освоении ее природных богатств в ситуации глобальной борьбы за ресурсы.
26 мая 2005 года
В обсуждении, которое вел директор по спецпроектам ИНС, политолог Юрий Солозобов, приняли участие представители Минпромэнерго Марина Микаелян и Владимир Никитаев, руководитель Института модернизации Михаил Делягин, политолог Антон Суриков, директор института "Восток-Запад" Алексей Макушин, зав. сектором ТЭК ВНИИВС при МЭРТ Владислав Савин, президент ИНС Михаил Ремизов, вице-президент ИНС Виктор Милитарёв, главный редактор АПН Борис Межуев и другие эксперты.