ПОЛЕ ЧЕСТИ. О книге Владислава Шурыгина размышляют её издатели, руководители издательства «Ad Marginem» Александр Иванов и Михаил Котомин

| | | | |
ПОЛЕ ЧЕСТИ. О книге Владислава Шурыгина размышляют её издатели, руководители издательства «Ad Marginem» Александр Иванов и Михаил Котомин
Сейчас довольно сложный период у так называемой серьезной литературы, которая хочет не только развлечь, но отразить какую-то реальность. С этим связано то, что на книгу Шурыгина пока очень мало рецензий. Современный рецензент не знает, как относиться к книге, в которой есть некое содержание и позиция. Такая литература по большому счету должна поддерживаться государством, она решает сложнейшие социальные задачи. Впервые такая довольно темная тема, как чеченская война, дана нам не с телеэкранов или политических жестов, а как факт совсем иной художественной перспективы. Это первый текст о чеченской войне, который ее не объясняет, не оправдывает, а просто показывает как часть ежедневной жизни, жизни, в которой живет страна, и при этом война показывается не как какое-то чудовище, а как явление сложное, неоднозначное, человеческое и наше. Такая книга может быть не прочитана по-настоящему, но это очень важный зачин, за которым, может быть, последуют другие тексты или даже не тексты, но фразы, жесты, которые просто по-другому отнесутся к войне.
Чеченская война нам обычно подается или в ресурсе каких-либо антивоенных политических текстов, или защищающих войну, или не столько войну, сколько позицию власти в этой войне. "Письма мертвого капитана" — это взгляд изнутри военного человека, где война не имеет вообще никаких внешних причин, оправданий, внешних поводов. Война сама создает свои собственные причины, истории.
Война для Шурыгина является некоторой формой жизни. И в этом смысле она бесцельна. Война является одной из естественных форм человеческой жизни, где нет ничего нечеловеческого, хотя все и радикально. Война у Влада сопровождается бытом, подробностями жизни, своим языком. Вокруг войны обустраивается определенное социальное поле — поле смысла, человек живет на войне, и живет войной.
Это текст о войне, написанный военным человеком, знающим изнутри ситуацию, и оказывается, когда так к войне подходишь, то она проявляет свой абсолютно метафизический смысл. Выражаясь философским языком — война то, что нельзя ничему приписать в качестве предиката. Не моя война, не наша война, это война. И в этом смысле люди, которые участвуют в войне, являются скорее предикатами этой войны, а она сама является активным началом. Именно логика войны, логика конфронтации все определяет. Влад не отрицает чеченской правды — и когда разные правды, сталкиваясь, порождают удивительную ситуацию, которую можно называть подлинной жизнью, в замороженном, латентном состоянии существующей в каждом человеке. И война всё это проявляет.
Война не является моментом выбора, выбора воевать или не воевать у тебя не существует, такая античная идея фатума. Ты попадаешь в ситуацию войны, которая транслируется в микровойны, микропротивостояния. Война является тем компонентом жизни, который отвечает за судьбу.
Шурыгин — человек крайне не агрессивный. Для него война — это такое коллективное мужицкое действо, как дом построить. И в этом мужицком деле он чувствует себя нормально. Война научила практике жизни — общению, открытости, взаимоподдержке. Ощущению того, что жить надо каждый момент. Понятно, что завтра могут убить — поэтому живи достойно в таком ощущении коллективной работы. Это мораль Шурыгина. У Влада есть несколько рассказов, например, "Дорога домой", где эта мораль выходит из художественной части в открытую. Они мне кажутся более простыми, публицистичными, но через них можно понять мораль, скрытую в чисто художественных рассказах. Есть правда молодых бизнесменов, которые против войны, есть правда парня, возвращающегося с войны. И при столкновении двух правд оказывается, что правда парня, хотя он и один в этом купе, в том, что он человек коллектива, братства. Новорусский коллектив распадается на молекулы, а парень, хоть он и один, несет правду своего военного сообщества, своих друзей. И эта правда всегда с ним, он никогда не остается в абстрактной модели индивида, который свободно мыслит, действует и свободно поступает. Его свобода — это такая античная свобода, свобода в определенном поле, где свобода возможна. Свобода, как и любовь, — это то, что не является твоей или моей свободой, а является свободой, которой мы принадлежим. Ты всегда ограничен в своей свободе — опытом, знанием. Поэтому античная свобода — свобода внутри определенного сообщества. Это сообщество выражает себя на разных уровнях: материальное сообщество друзей, соратников — это сообщество душевное, связанное с невидимыми отношениями, это наконец духовное сообщество — сообщество, связанное с верой, с идеалами. Тип сообщества, к которому выходит Влад, это сообщество, которое не является только материальным или объединенным одной целью, например, победить. И не только сообщество людей, близких душевно-эмоционально. Это высший тип сообщества, при котором герои Шурыгина ощущают себя по-настоящему свободными. Эта высшая зона свободы, в которой герои Шурыгина себя ощущают. Она почти неназываема, ее трудно определить. Это какое-то изначальное единство, в котором обретается высшая целостность.
Владислав чувствует, что общество больно. Но при этом он не предлагает лечить эту болезнь войной, он предлагает посмотреть на войну как на очень странную форму здоровья, радикальную форму здоровья внутри болезни. На поле брани здоровье себя выражает в большей степени, нежели в не хотящем думать о войне обществе. Влад предлагает каждому найти свою войну, свое братство, свое оружие, свою честь.
Мы живем в рамках цели: воюем — значит, победить; бизнес — значит, заработать. Но есть в жизни ситуации, когда цели не важны. Уйти от логики деятельности к логике созерцания, то есть к логике, не удваивающей мир, а к логике полноценного проживания некоторых состояний. Как поется в попсовой песне: "Стрелять, так стрелять, любить так любить..."
Война заново открывает простые истины, и в этом смысле война является такой метафизической лабораторией для общества.
Правильно вопрос ставится, что у нас армия в загоне. В армии происходит упражнение в практике определенного рода ценностей и оснований жизни. Очень похоже на монашеское делание. И армия очень важна обществу. Общество, которое не включает в себя результаты работы этой лаборатории, очень сильно страдает. Задача заключается в том, чтобы с помощью такого вполне себе светского, художественного языка помочь обществу осознать смысл и значение этой лаборатории, коей является воюющая армия.
Шурыгин никого не поучает войной. Отсутствие целей не является тем, что дезавуирует войну. Любая война оправданна, если ты воюешь. Самые важные вещи не могут быть поняты напрямую. В рассказе "Допрос" есть жесткая форма — любой твой выбор будет ложным. Влад предлагает заменить логику выбора логикой участия во всей ситуации в целом. Почему отрицается либерализм, потому что либерализм — это логика чистого выбора. Для Шурыгина эта логика ложна. Встает вопрос: как ты это выбрал, чем — головой, сердцем? И когда ты так ставишь вопрос, оказывается, что ты уже выбран, тебя выбрали, ты уже внутри ситуации, где твой выбор может состояться, но он никакой роли не играет. Тебя ведет по наитию сама логика ситуации. Для выбора, говорит Влад, у тебя всегда не хватает информации, знания ситуации. Поэтому отдайся своему имеющемуся чувству справедливости, чувству, которое тебя может вывести куда-нибудь, и веди себя по логике ситуации, будь органичен.
Книгу Владислава ШУРЫГИНА можно приобрести в киоске Союза писателей России на Комсомольском проспекте, 13 (тел. 246-11-87), или в издательстве Ad Marginem (951-93-60).