| | | | |
АЛЕКСАНДРОВА СЛОБОДА
Лимонов уже написал свои "Записки из Мёртвого Дома" — они назывались: "В плену у мертвецов". Теперь им написан свой "Архипелаг ГУЛАГ". Книга "По тюрьмам" — это не рассказ об авторе, оказавшемся в тюрьме и о его тамошнем пребывании, — это рассказ о самой тюрьме. "Там обо мне,— подтверждает автор,— почти ничего нет, я фигурирую в качестве свидетеля человеческих судеб, а их — людей и судеб — сотни". Феноменология Тюрьмы. "Опыт художественного исследования".
Значительность предпринятого Эдуардом Лимоновым исследования связана не только с тем, что "от тюрьмы, да от сумы" никому не след зарекаться, и не с тем, что в "России всегда и тюрьма, и сума — конечные пункты прогресса", но, главным образом, с тем обстоятельством, что Тюрьма (как метафора, как концепт, как, наконец, категория) имеет универсалистский аспект. Недаром ведь, множество мистиков и духовидцев всех времён воспринимали материальный мир как одну громадную Темницу, "концентрационную вселенную". Из древних свидетельств подобного рода стоит упомянуть, конечно же, Платона, нарисовавшего в начале VII книги "Государства" жутковатый образ пещеры с её несчастными узниками (а это всё человечество в целом), довольствующимися созерцанием на стенах пещеры лишь теней неистинного бытия. А из свидетельств новых приведём, например, такое: "Говорят, что мир — скорее мысль, чем машина. В таком случае, это — дурная мысль. И скорее, кошмар, чем сновидение. Потерпевшее крах изобретение, чудовищная имитация. Извращение чего-то, что было Иным" (Мигель Серрано). Отнюдь не чужды элементы такого мировидения и Евангелию: "Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу. Сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки" (Лк. 12, 58-59). Темница — это и темница-мира (извращённого катастрофой первородного греха), и темница-тела (когда-то бывшего Иным, но ныне также извращённого по подобию мира).
Наша вера различает две "духовные расы" людей — духовных и плотских (см. напр.: Рим. 8, 5-9). При этом, как плотские имеют душу, так и духовные тело, но "по причине преобладания того, чего в человеке больше, именование преобладающего усвояет целому человеку" (св. Ефрем Сирин). Нам же порою кажется (особенно в виду вышеочерченной "тюремной метафизики"), что "человечество" вернее будет поделить на "расы" зеков и вертухаев. И разделение сие, поистине, проходит не только внутри тюремных стен ("малой зоны"), но и в Большой Зоне можно хорошо распознать вертухаев-писателей, вертухаев-политиков, даже вертухаев-попов… За всеми ними проглядывает зловещая фигура "злого демиурга", Абсолютного Тюремщика, коменданта "концентрационной вселенной", что "обходит всю поднебесную" (Иов. 2, 2).
О том, что зеки и вертухаи представляют из себя две инаковые породы, два разных племени, две разных "расы" ярко свидетельствует один из самых страшных эпизодов лимоновской книги — описание того, как с зека срывают нательный крест. "…Зрелище срывания с шеи русского человека нательного крестика само по себе зрелище поганое. Исполнителями этого насилия обыкновенно бывали злобные иноверцы, захватчики, враги. То, что делают русские менты — срывают крест с русского,— выглядит поганее некуда". То, что в Эрефии "по тюрьмам" практикуются вещи "поганее некуда" в отношении русского человека яснее ясного показывает всю антихристову подноготную "этой страны", республики вертухаев. А то, что по "ящику" регулярно показывают "православного" президента-вертухая в благоумиленном окружении придворных вертухаев-попов — никого из племени зеков обмануть не сможет. Не обманет, надеемся, и нас, хотя наш персональный тюремный опыт и микроскопичен по сравнению с тем же лимоновским… Но "раса" (в смысле, описанном выше), "раса"-то одна, одно и "расовое чутьё". Отсюда и выводы наши, совпадающие с выводами Лимонова, так что лучше передать их его же словами:
"Что такое психология зека? Это психология преступника. Такого преступника, который не считает, что государство вправе осудить его… Не считает государство моральнее, честнее или справедливее. Или выше. В наше время государства не основаны на абсолютных ценностях. Не основаны на священном, на сакральном праве владеть и судить. Они лишь основывают своё право на пистолете и праве силы. Получается, что государство и бандиты равны". А ежели не "бандиты", а "политические" — у нас, у "политических", есть своя Правда, за которую мы и боремся. А Бог-то, как известно на Руси, не в силе, а в Правде.
Революция "зеков" свершит, как мы чаем, суд этой Правды над неправедным миром "вертухаев". И будет другая земля и другое небо. Другая Россия.
Руслан Бычков
1.0x
