КПРФ — ЗАПАС ПРОЧНОСТИ "Круглый стол" в редакции "Завтра"

| | | | |
КПРФ — ЗАПАС ПРОЧНОСТИ "Круглый стол" в редакции "Завтра"
Александр НАГОРНЫЙ. Уважаемые коллеги, темой очередного нашего "круглого стола" вследствие общего интереса стала ситуация внутри политической оппозиции. Все мы понимаем, что атака на КПРФ, предпринятая в связи с Х съездом, является только частью общего блока проблем, стоящего перед оппозиционными силами и в целом Россией. Путинская "властная вертикаль" пытается решать их в меру своего разумения. Что из этих попыток может получиться, что нет и чего в принципе получиться не может?
Станислав БЕЛКОВСКИЙ. На мой взгляд, Кремль сейчас находится в очень сложном положении. Плоды побед декабря-2003 и марта-2004 он не смог конвертировать в некую стабильную политическую структуру. Практически всё, что "властная вертикаль" предпринимает с того времени, направлено как раз на разрушение стабильности, которую Путин — пусть субъективно, но вполне оправданно, — считает основой основ своего правления. На мой взгляд, проблема заключается в том, что в основе действий Кремля лежит не какая-то стратегическая программа, которой там, к сожалению, не существует, а некие психологические мотивы из области коллективного бессознательного. Прежде всего, это описанное еще Фрейдом так называемое "анальное сознание". Ребенок в определенном возрасте никому не отдает свои игрушки, пытается отнять их у других, закрывается от внешнего мира, оберегая свой внутренний мир как непреходящую и безусловную ценность. Кремль не склонен к экспансии, поскольку у него нет никаких ресурсов для экспансии, но он всячески охраняет собственную стабильность и с этой целью стремится уменьшить свои обязательства перед любыми внешними субъектами: будь то народ или какие-то международные партнеры. В этом смысле сдача Аджарии, и возможный уход из Южной Осетии и Приднестровья находится в том же ряду, что и монетизация социальных льгот. Главной ошибкой власти было то, что она не осознала: прошедшие выборы на самом деле были триумфом оппозиции, поскольку Путин и "Единая Россия" шли под лозунгами оппозиции. В этом смысле принятие Госдумой законопроекта по льготам создает необычайно широкие новые возможности для оппозиции. Раскол КПРФ, кстати, усиливает их в организационном смысле. Потому что если бы Геннадий Андреевич Зюганов оставался главой некоего умирающего монолита, то возможностей вычленения из этого монолита дееспособных структур и субъектов было бы гораздо меньше. Следовательно, Кремль, пытаясь расколоть КПРФ, работает исключительно на оппозицию и против себя. Уверенность Кремля в том, что, контролируя "вертикаль власти" и федеральное телевидение, можно не допустить радикальных оппозиционных проявлений — это утопия и иллюзия. Так было в конце 80-х годов, когда распадался Советский Союз. Влияние телевидения тогда велико, когда оно представляет собой яркое театральное, обрядовое действо, сориентированное на электорат и архетипы сознания этого электората. Когда оно вырождается в скучную пропагандистскую машину, телевидение становится только фоном информационного воздействия и не более того. Что касается "вертикали власти", то там всё то же самое — причем не только на уровне властей региональных, где каждый губернатор ненавидит Путина и, преодолевая страх, старается хоть где-то поставить ему подножку или подпилить ножку президентского стула, но и на уровне военизированных структур. Среди сотрудников региональных МВД и ФСБ всё сильнее укрепляется мнение, что федеральное руководство за их счет бесплатно решает свои экономические проблемы. В результате на местах выстраиваются аналогичные "группы по интересам", никак не связанные с Центром. И получается, что подобным образом организованная структура неспособна противостоять корпорациям прямого действия, в основе которой — стачки, забастовки и т.д., что, кстати, доказывают последние голодовки шахтеров, когда собственники пошли на серьезные уступки. Естественно, под нажимом власти, поскольку субъектом социальной справедливости в нашей стране остается, так или иначе, государство. В этом, на мой взгляд, заключается принципиальное отличие России от западноевропейских стран. У нас рабочее движение имеет смысл лишь постольку, поскольку может заставить государство воздействовать на собственника в интересах трудящихся. То есть прямого диалога между трудящимися и собственником в российских условиях быть не может. Такова специфика нашей страны, базирующаяся на соответствующем историческом и религиозном опыте, на особой роли государства и верховной власти как сакрального элемента, без которого начинается хаос и распад всех не государственных даже, а общественных структур. Поэтому сегодня есть все предпосылки для подъема оппозиции. Следует признать, что созданы они именно властью, а вовсе не усилиями КПРФ. В перспективе года-двух власть будет поставлена перед гораздо более жестким, чем в прошлые годы, выбором: поддерживает ли она элиту 90-х годов со всеми ценностями последней и тем самым вступает в конфронтацию со всеми социальными процессами, которые сегодня набирают силу — или же она дистанцируется от элиты 90-х годов, сохраняя тем самым свое сакральное содержание и поддерживая левопатриотический подъем, который в стране объективно происходит и который будет определять ситуацию в стране на выборах 2007-2008 годов.
Виктор ТЮЛЬКИН. Нынешняя политическая ситуация характеризуется продолжающимся наступлением реакции. Напрасно некоторые товарищи из оппозиции иронизируют над путинской стабилизацией и пытаются представить его несерьезной политической фигурой, а проводимую линию неким бюрократическим извращением.
Путин действительно продолжает линию Ельцина по капитализации России, но продолжает не абы как, а понимая сегодняшние потребности совокупного класса капиталистов. Если Ельцин прорывался в капитализм, ломая социалистическую систему, прихватизируя и раздавая суверенитеты, то Путин решает задачу закрепления на достигнутых рубежах. При этом он действует системно, комплексно, во всех областях: в политике, экономике, пропагандистском обеспечении, социальной политике. В каких-то отдельных вопросах президент может сделать вид, что даже отступает назад (например, добавить ура-патриотической риторики), но в целом он проводит реакционную линию, укрепляя позиции капитала, усиливая репрессивный аппарат, и ограничивая возможности политической и экономической борьбы граждан России, в первую очередь, трудящихся. Так что Путин — опасный и сильный враг. Его стабилизация будет продолжаться до тех пор, пока не встретит действительно организованное сопротивление.
Что касается КПРФ, то главная причина кризиса, на мой взгляд, — это уход с классовых позиций и попытки "играть" по правилам Системы. В результате почти стопроцентно развивается болезнь, названная классиками марксизма "парламентским кретинизмом". Партия потеряла время (сегодня уже никто не мечтает получить 301 голос на парламентских выборах) и многих людей. Дело не в Семигине и не в "кротах" (хотя они тоже есть), дело в объективно выстроившейся закономерности. Если свести всё к более наглядным иллюстрациям через личности, то вспоминается, что уже были "коммунисты" и "оппозиционеры" Рыбкин, Подберезкин, Семаго, Селезнев, Говорухин, Руцкой, Тулеев, Ходырев и другие. Да и В.И.Тихонов с его альтернативным съездом — это отнюдь не агенты Кремля, а продукт внутрипартийного производства, который является результатом допущенных теоретических и практических ошибок, отхода от принципов марксизма.
Что нужно делать в этой ситуации? Как говорил Владимир Ильич — не Тихонов, а Ленин: слиться с повседневной жизнью трудящихся масс, прежде всего — рабочего класса. Сегодня большинству людей уже понятно, что очередными выборами и кнопочными голосованиями вопрос решить вряд ли удастся. Также неэффективны эпизодические митинги, пикеты, демонстрации. Если коммунистам не удастся найти точку опоры на фабриках, заводах, в виде организованных масс трудящихся, способных к самостоятельной борьбе — стачечной, забастовочной — то остановить реакцию будет некому. "Национально-освободительная борьба" так называемой патриотической оппозиции должна быть естественным элементом широкой классовой борьбы трудящихся всех российских народов против паразитов всех национальностей. Иначе, при попытках оторвать патриотическое движение от классового, трудящихся, попросту говоря, обведут вокруг пальца, будут рекомендовать бороться за какой-то "пропорциональный принцип" (например, формирования правительства), а приведут к замене одного эксплуататора на другого. Трудящемуся, по большому счету, всё равно кто будет драть с него три шкуры — русский, еврейский или татарский господин. Что же касается так волнующих патриотов национальных пропорций, то мы выступаем за формирование власти трудовыми коллективами, а там: в цехах, на фабриках, в колхозах, — с национальными пропорциями всё в порядке, в том смысле, что антагонистических противоречий между людьми труда не существует.
Так что слиться с повседневной жизнью масс и придавать их борьбе организованные формы, вносить в эту борьбу политическое сознание.
Илья ПОНОМАРЕВ. После такого анализа достаточно сложно говорить о чем-то другом, кроме прикладных вещей, поскольку теоретическая база заложена глубоко, и я полностью согласен с тем, что возможностей для роста оппозиции сегодня гораздо больше, чем их было вчера. Чтобы понять ситуацию с "двумя альтернативными съездами" внутри КПРФ, нужно уяснить , что все политические акторы, будь то власть, политические партии или народ, — действительно направлены сегодня внутрь самих себя и, прежде всего, реагируют на внутренние раздражители. Власть обслуживает сама себя, народ тоже безразличен к тому, что происходит вовне, компартия тоже занимается собственными проблемами, как бы игнорируя объективные социальные процессы и апеллируя к ним только тогда, когда необходимо решить тот или иной внутренний вопрос. Именно с этим связаны все коллизии Х съезда КПРФ. Именно поэтому не произошло даже столкновения разных позиций внутри партии: люди предпочли изолироваться друг от друга чисто физически, не допустить "чужих" на "свое" мероприятие, возвести вокруг информационный "железный занавес" — лишь бы, не дай бог, не возникла дискуссия по реальным проблемам партии и левого движения в целом. Поэтому основная интрига этой осени — состоится ли поворот вовне, возникнет ли внутри компартии структура нового типа. Если такая структура возникнет — это колоссальный шанс и колоссальный шаг вперед. Я, кстати, совершенно не согласен с теми, кто проводит аналогии между Х съездом КПРФ и II съездом РСДРП: раскол на большевиков и меньшевиков. Принципиальная разница заключается в том, что век назад люди спорили по существу, спорили не относительно личностей, а спорили относительно платформ, которые эти личности занимают. В данном случае размежевание произошло безотносительно всякой идейной платформы. Левые и правые оказались и по ту, и по эту "сторону баррикад".
Анатолий БАРАНОВ. Я считаю, что изменения на Х съезде произошли, и серьезные изменения. Разумеется, речь идет о настоящем съезде, поскольку признать съездом собрание, проведенное Семигиным, Потаповым и Тихоновым, сегодня уже нельзя. Если вы спросите — не у Путина, а в администрации президента, с ведома и согласия которой происходила имитация раскола коммунистов, — зачем они всё это устроили, по большому счету, вряд ли вам дадут внятный ответ. Это такое торжество тактики над стратегией. У Кремля сегодня множество тактических наработок и ноль стратегии. В частности, в отношении оппозиции — кто-нибудь может ответить, чего власть ждет от оппозиции? Разве чтобы оппозиции вовсе не было…
Если на съезде у Зюганова мы наблюдали действие традиционной аппаратной машины, которая опирается на стратегические наработки пусть даже начала ХХ века, то у семигинцев не было вообще ничего — вплоть до того, что им делегировали из администрации президента в качестве "орговиков" и "пиарщиков" специалистов по корпоративным захватам. Это очень способные и профессиональные люди — но исключительно в своем "подковерном" деле, не имеющем ничего общего с публичной политикой. Поэтому собрание семигинцев пошло не по шаблону съезда, а по шаблону провокации. Всё началось с хакерских атак на сайт КПРФ, одновременно с началом "параллельного" пленума. Вот кто-нибудь может мне объяснить, зачем было на сайте КПРФ размещать заведомо чужеродные материалы, если даже обезьяне ясно, что сайт просто "хакнули"? Потом, когда это хакерское мероприятие, естественно, было пресечено, как пресекается любое подобное мероприятие, пошли в ход фальшивые бумаги в адрес РосНИИРОСа, федерального регистратора. Но, даже если признать, что в воскресенье у Семигина, Потапова и Тихонова был легитимный съезд, нельзя поверить, чтобы уже в понедельник утром Зюганов отдал им печать. Значит, печать какая-то липовая. Бланк КПРФ, соответственно, тоже. Извините, но налицо состав преступления, и юристы КПРФ еще 7 июля направили документы в прокуратуру. Все эти прогулки на теплоходах, все эти заблудившиеся автобусы, которые кого-то куда-то не туда привезли, полное отсутствие какого бы то ни было наблюдения со стороны за мероприятием — за этим ничего реального не было. Уже сегодня начинается ловля их лидеров на мелкой лжи — когда Тихонов говорит, что у них были представители ЦИКа, которые всё зафиксировали, а ЦИК дает официальное заявление, что никого никуда не посылал. Тихонов говорит, что, вот, Путин ему звонил, а на следующий день — что Путин звонил сегодня, а до того полгода не звонил. Потом выясняется, что Ивановская партийная организация 27 июня официально делегировала на съезд Тихонова с поручением голосовать за Зюганова, а он "не туда заехал". То есть произошла какая-то непонятная подмена. Она действительно непонятна, поскольку никто не может понять, зачем действующему губернатору надо становиться клоуном, зиц-председателем какой-то фиктивной политической структуры. Это ему просто не по чину. То есть всё шито белыми нитками. Когда вы готовите провокацию, которой отпущено день или два жизни, такие вещи вопросов не вызывают — прокукарекал, а там хоть не рассветай. Но когда вы готовите серьезное политическое мероприятие, которое должно определить судьбу крупнейшей партии страны как минимум на четыре года вперед, по Уставу, вы, извините, ничего такими методами не достигнете. А у КПРФ старый, проверенный десятилетиями, механизм съезда сработал надежно. Оказывается, в этой процедуре неизвестно с каких времен была заложена масса деталей, не позволяющих вот так с кондачка захватить партию. Начнем хотя бы с подписей. Депутаты должны лично расписаться в своем присутствии, потом расписаться на мандатах для голосования, потом подписать результаты голосования.
Дальше — меня с детства интересовало, зачем на партийные съезды приглашаются сотни, а то и тысячи представителей "братских партий" со всего мира? Когда я размещал материал о присутствовавших на съезде гостях, я понял, зачем. Извините, но это — свидетели, причем иностранцы, с которыми ничего нельзя сделать. Оказывается, у этого неповоротливого, как кажется, политического монстра, который мы знаем под именем КПРФ, — огромный запас прочности. И сегодня, наверное, вопрос заключается только в том, сможет ли этот потенциал, этот запас прочности реализоваться в формах государственной власти или нет. К сожалению, ответа на данный вопрос мы пока не знаем.
Михаил ДЕЛЯГИН. Сегодня первый и главный запрос российского общества — социальная справедливость. Богатейшая страна мира, Россия ограблена и потому бедна. По данным социологических исследований, 17% населения не хватает денег на еду, 53% — на одежду, 88% — на покупку простой бытовой техники. Редчайший случай — официальная статистика соответствует данным социологических опросов.
Массовая бедность, в том числе бедность работающих, безысходность, отсутствие социальных перспектив, особенно у молодежи, — всё это позволяет нам отбросить догму о том, что экономическая эффективность якобы противоречит социальной справедливости. Когда в стране бедны 5%, может, и противоречит, но, когда бедно более 60%, социальная справедливость является важнейшим и категорическим условием экономической эффективности. С одной стороны, она обеспечивает спрос на продукцию отечественных производителей, с другой — без нее страна разорвана на бедных и богатых, и порождаемое этим постоянное напряжение подрывает ее конкурентоспособность. Маятник экономической политики долгие годы отведен до упора вправо, и любой шаг к разуму, любой шаг к эффективности одновременно является сегодня и шагом влево, шагом к социальной справедливости.
Второй запрос общества — на патриотизм, позитивный реваншизм, возвращение себе жизненно необходимых рынков. "Чужой земли мы не хотим ни пяди", но на рынки это не распространяется. И в экономическом плане наша Родина должна соответствовать как минимум — подчеркиваю, как минимум — тем границам, которые были обозначены на карте СССР. Мы должны открывать свои рынки только в обмен либо на встречное открытие чужих рынков для наших товаров, либо на возможность приобретать землю и заводы в других странах, в обмен на "зеленый свет" для экспансии российского капитала. Всё, что делает государство, должно быть выгодно в первую очередь России, а не ее стратегическим конкурентам.
Третий запрос российского общества — запрос на отброшенные и проданные либеральными фундаменталистами, но тем не менее бесспорные либеральные ценности. Это неотъемлемые права личности, а в экономике — незыблемость права трудовой собственности, честная конкуренция, искоренение злоупотреблений монопольным положением при развитии и экспансии национального бизнеса, в первую очередь крупного. Ведь именно крупный бизнес, при условии осознания им своей ответственности перед обществом, является основой конкурентоспособности современной экономики.
Российское общество уже осуществило стихийный синтез этих ценностей. Для того, чтобы они начали действовать, воплотились в конкретные массовые действия, их надо артикулировать, оформить в слова. Иначе ситуация как у Маяковского в 1916 году — "Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать".
Артикуляция стихийно нащупанных обществом ценностей — исключительная функция элиты, тех, кто участвует в принятии принципиально значимых для общества решений или является образцом для подражания. К сожалению, нашим государством управляют в основном те, кто долгие годы занимался осознанным разворовыванием и разрушением своей страны. В результате российская политическая элита как целое принципиально безответственна. Она не может осознать свою ответственность перед обществом, так как слишком долго грабила и разрушала его и, соответственно, полностью недееспособна. Она не может опереться на народ и оказывается беспомощной в отношениях с бизнесом. Поэтому нынешняя политическая система во всех своих проявлениях должна быть переформирована.
Алексей КОНДАУРОВ. За последние месяц-два произошли события, которые качественно осложнили внутриполитическую обстановку в стране, ухудшив положение действующей власти и дав шанс оппозиции начать скоординированное наступление на Кремль. Что это за события?!
Прежде всего, Чечня и Ингушетия. Убийство Кадырова и последовавший через короткое время рейд боевиков в Ингушетию со всей очевидностью продемонстрировали неэффективность предпринимаемых федеральным центром шагов в этой части Северного Кавказа. Нарастающее вдобавок напряжение в Южной Осетии создает новые угрозы, которые ни президент, ни его окружение, похоже, не готовы решать. Значит, с высокой степенью вероятности можно ожидать углубления конфликта и распространения его почти на весь Кавказ.
Набравший обороты и пока незатухающий банковский кризис создает проблемы как с точки зрения социального самочувствия граждан, так и с точки зрения устойчивости финансовой системы.
Действия Кремля в отношении ЮКОСа резко ухудшают инвестиционный климат и вносят неуверенность в ряды бизнес сообщества. Не добавляет стабильности политической системе и затеянная Кремлем акция по расколу КПРФ. О "монетизации социальных льгот" уже было сказано выше. Всё это вместе взятое способствует расширению оппозиционных настроений как слева, так и справа. Недаром рейтинг Путина сегодня уже ниже 50%-ной отметки.
К слову сказать, западное общественное мнение в связи с "делом ЮКОСа" всё больше разворачивается в сторону от Путина. Причудливым проявлением этого стала неожиданная поддержка зюгановского крыла КПРФ со стороны зарубежных средств массовой информации — как, впрочем, и российских правых.
Можно констатировать, что федеральная власть, осуществляя передел собственности крупных производственных и, в первую очередь, сырьевых структур в пользу транснациональных корпораций, сводя к минимуму свои обязательства перед населением и регионами, резко сузила базу своей поддержки внутри страны. Соответственно, возникли неожиданные возможности для создания эффективных политических коалиций и союзов. Я имею в виду общность интересов КПРФ и крупных отечественных компаний, которые сопротивляются абсолютному диктату Кремля, его попыткам окончательно превратить российскую экономику в сырьевой придаток мирового рынка, передать ее под контроль западных ТНК. Поэтому КПРФ надо четко определить, что страна входит в этап национально-освободительной борьбы, на котором возможны и необходимы контакты и союзнические отношения с крупным отечественным бизнесом. И поскольку Россия под управлением Кремля на всех парах мчится к катастрофе, то все силы, стремящиеся этой катастрофы избежать, могут и должны консолидироваться.
Не знаю, произойдет ли необходимое переосмысление своих позиций как в КПРФ, так и в других сегментах российского общества еще до наступления "часа Х". Но это чрезвычайно важно для выживания страны, и я уверен, уже в ближайшее время мы увидим приток пассионариев в оппозиционное движение и появление новых лидеров.
Сергей КАРА-МУРЗА. Я полагаю, что действующая у нас система власти является по своей основной характеристике не национальной, не этнической и не классовой, а сословной. Это сословие, сложившееся еще в недрах советского общества, сильно криминализовано и не имеет собственного проекта. Поэтому власть ориентирована прежде всего на обеспечение локальной безопасности того сословия, которое она представляет. Однако возможности маневрировать какими-то ресурсами с этой целью стремительно иссякают, и поэтому на период путинского правления приходится момент неизбежной смены образа действия власти. В этих условиях власть посчитала целесообразным ликвидировать все структуры, которые в условиях нестабильности могут стать основой для формирования какого-то сопротивления или самоорганизации, способных стать опасными для правящего сословия. С этой точки зрения любая партия представляет собой опасность, поскольку в момент перехода порядка в хаос может совершенно непредсказуемым образом изменить свой вектор, свою идеологию — такие случаи в истории бывали не раз. Впрочем, историю в Кремле, скорее всего, не знают, но подобного рода опасность явно чувствуют. Поэтому партии, в том числе КПРФ, испытывают сегодня огромное давление со стороны власти, подвергаются деструктурированию и разрушению, что, в свою очередь, приближает начало нестабильности. То, что происходит в Ингушетии, с банками, в Южной Осетии — всё это звенья одной цепи. С этой точки зрения весьма характерно, что удар по КПРФ был направлен не против ее идеологии, а против ее структуры. То есть против возможности возникновения на организационной базе КПРФ структур реальной оппозиции. Властное сословие уже не обращает внимания на процессы, идущие в обществе, поскольку даже не надеется на них повлиять. Оно думает прежде всего о том, как будет действовать перед сломом нынешнего хлипкого порядка и во время этого слома. В заслугу КПРФ можно поставить как раз сохранение своей организационной матрицы, а в укор — то, что эта матрица не была поддержана матрицей идеологической, которая могла бы запустить механизм социальной самоорганизации. То небольшое время, которое осталось до слома, оппозиции необходимо использовать не для того, чтобы удержать существующий статус-кво, а для того, чтобы максимально подготовиться к грядущим бурям.
Владимир ВИННИКОВ. Я бы хотел остановиться как раз не на прикладных, а на более общих аспектах ситуации. В конце 80-х годов, когда изучалась политическая аксиология советского общества и прежде всего — советских верхов, были выделены три основных комплекса ценностей, которые условно обозначались как целостность, системность и интеграция. Несколько упрощая, можно сказать, что под целостностью понималось сохранение внешней формы государства, то есть Советского Союза в его границах, под системностью — сохранение внутренней формы государства, то есть его социально-экономической системы, а под интеграцией — вхождение в мировой рынок. Между этими ценностями, собственно, и делилось реальное политическое пространство. Порой они причудливо пересекались между собой — так, например, ранний Горбачев стремился совместить в своей деятельности все три комплекса ценностей. Но, поскольку они были объективно несовместимы между собой, то, в конце концов, победили сторонники "чистой" интеграции, интеграции любой ценой — "хоть тушкой, хоть чучелом", а сторонники иных ценностей проиграли и оказались в политической оппозиции. Разница между Зюгановым и Шениным прежде всего в том, что первый — сторонник как раз "системности", а второй — "системности + целостности". И по этому примеру можно судить о том, насколько востребованными оказались данные ценности в постсоветской России. КПРФ объективно была не политической партией, стремящейся к взятию власти, а тем "системным балансом", который не позволял сторонникам интеграции загнать нашу страну до смерти на дороге в очередное "светлое будущее". То есть "пиво только членам профсоюза". Мандаты депутатов Госдумы — тоже.
Однако теперь интеграция в "мировой рынок" уже не является ценностью, поскольку она произошла, и надежд на доступность "ста сортов колбасы" у подавляющего большинства населения нет. Более того, нет иллюзий по поводу интеграции и у элиты — максимум, что ей разрешают на Западе, так это хранить свои деньги в чужих карманах, то есть на банковских счетах. А это весьма сомнительная привилегия — особенно в свете нарастающего глобального финансово-экономического кризиса. И кризис внутри КПРФ является в каком-то смысле предвестником и зеркальным отражением кризиса всей политической аксиологии. Ведь встает очевидный вопрос: что дальше? А дальше должна меняться вся политическая аксиология, свято место пусто не бывает. Пока этого не произошло, будет инерционным образом продолжаться движение по пути интеграции: вступление в ВТО и так далее, и тому подобное. Ясно, что такое движение запрограммировано на дальнейшее уничтожение населения нашей страны: "мировому рынку" здесь нужно не более 30-50 миллионов человек, и желательно в рамках нескольких государственных образований — об этом уже не раз заявлялось. Отсюда понятно, что главная "линия баррикад" в российской политике ближайшее время будет проходить именно здесь: между теми, кто за дальнейшую "интеграцию", и теми, кто против нее. А это, несомненно, открывает простор для новых форм политической борьбы.
Антон СУРИКОВ. Я согласен с теми коллегами, которые говорили, что стабильности в общественной жизни России сегодня нет и не предвидится. Действительно, все события, которые происходят в реальном измерении, подтверждают данный тезис. Хотелось бы обратить внимание присутствующих на два события, которые остались несколько в стороне от фокуса общественного внимания. Это, прежде всего, различные противоречия, которые возникают в связи с попытками проведения так называемой административной реформы в силовых структурах, прежде всего в Министерстве обороны и в Генштабе. Отзвуки этих противоречий мы можем наблюдать в разных местах, начиная от Катара и заканчивая Кавказом. Во-вторых, это новый выход на политическую авансцену экс-премьера РФ Михаила Касьянова, который заявил о своем намерении в будущем занимать некие выборные политические должности. Я считаю, что эти два момента в долгосрочном плане чрезвычайно важны.
Теперь что касается ситуации, непосредственно связанной с коммунистической партией. Действительно, чем мог Геннадий Андреевич Зюганов так восстановить против себя структуры исполнительной власти? На четырнадцатом, заметьте, году своей политической деятельности? Раньше же как-то с ним договаривались? Проблема здесь не в Зюганове, а в Кремле. Кремль сегодня ни с кем ни о чем договариваться не в состоянии. Он в состоянии только давать указания. Поэтому и встал вопрос об отстранении Зюганова от руководства КПРФ. Многие из присутствующих здесь в определенной мере причастны к тому, что аналогичные события не состоялись еще весной прошлого года. Я имею в виду статью "Операция КРОТ" и сопутствующие ей события. Второй удобный момент для того, чтобы попытаться сместить Зюганова, возник в декабре, после поражения КПРФ на думских выборах. Но тогда накатывались мартовские выборы президента, нужна была явка, и проект снова затормозили. Его запустили только сейчас. Но, поскольку выборы делегатов съезда состоялись в апреле, "кроты" этот вопрос через свои финансовые возможности проконтролировать не успели — только в конце мая были получены деньги от одной из олигархических структур, пока разобрались с "откатами" и прочим — подавляющее большинство делегатов съезда оказалось из числа сторонников Зюганова. Поэтому первоначальный план пришлось скомкать и проводить эту пародию, этот "альтернативный съезд" на теплоходе.
Сценарий был такой: провести два параллельных пленума ЦК, два съезда, после чего Минюст признает легитимным "кротовый" съезд, Геннадия Андреевича отправляют выяснять отношения в Басманный суд и так далее, включая принятие закона об императивном мандате. Где-нибудь ближе к новому году Владимир Ильич Тихонов провел бы еще один "кротовый" съезд, уже полностью легитимный, после чего вокруг Зюганова устроили бы спектакль, уже отрепетированный вокруг Глазьева в "Родине". Но я очень сомневаюсь, что этот план будет доведен до конца — и даже не столько в силу очевидной убогости замысла, сколько в силу еще более очевидной убогости исполнения. Причем, на мой взгляд, убогости совсем не случайной. Символом всего этого скандала в отечественном и мировом общественном мнении уже навсегда стали карманные фонарики, при свете которых Геннадий Андреевич читал свой доклад съезду. И еще — аналогия с ЮКОСом. То есть подобно тому, как кремлевские структуры попытались осуществить недружественный захват крупнейшей российской компании, точно так же, теми же методами они попытались захватить крупнейшую российскую политическую партию. И если "дело ЮКОСа" хотя бы попытались прикрыть какими-то спорами хозяйствующих субъектов, то здесь и этого не было. В этих условиях властям, конечно, можно пытаться пойти напролом, но политический ущерб, в том числе внешнеполитический, в таком случае вряд ли будет перекрыт дивидендами от устранения Зюганова и партии, которая у всех ассоциируется с его именем. То, что Владимир Владимирович встретился с Геннадием Андреевичем, это все-таки называется "отъехать", как бы ни заверяли окружающих, будто "Зюганов сдался". Но тогда как выглядит сам президент Путин, который, по всеобщему убеждению, стоял за атакой своей администрации на КПРФ? Он выглядит как человек, которому можно — при правильном подходе — успешно противостоять. То есть налицо прецедент, созданный кем-то, какой-то группой в окружении Путина против самого Путина. Что это за политический субъект, пока можно лишь догадываться, но его существование манифестировано, и ничего хорошего Путину данный факт не сулит.
Александр НАГОРНЫЙ. Здесь были высказаны чрезвычайно интересные точки зрения, исходя из которых можно сделать вывод, что позиции Владимира Владимировича Путина как политического лидера в настоящее время резко ослаблены. Революционность момента заключается в том, что традиционная карта российского общественного мнения сейчас претерпевает кардинальные изменения. До сей поры 30-35% электората придерживались социалистических и коммунистических взглядов, 20-25% можно было назвать националистами, 10-15% — демократами, остальные 30-35% относились к "болоту". Сегодня этот расклад изменяется очень быстрыми темпами. Люди сталкиваются с кардинально иной ситуацией, чем ранее. Советское общество спокойно отреагировало на уничтожение вкладов, и это более-менее понятно: деньги лежали в Сбербанке, и жизнь как-то текла без них. Расчленение Советского Союза тоже не вызвало каких-то волнений: жизнь от этого сразу, непосредственно, ощутимо — не ухудшилась. Даже переход основных средств производства и недвижимости в руки определенных олигархических групп прошел незаметно — подавляющее большинство населения активно в управлении этой собственности и в распределении доходов от нее не участвовало. В 1998 году, когда состоялся дефолт, эффект "моего" уже объективно играл на компартию, которая возможностью взять власть не воспользовалась. Сегодня, когда под прикрытием "монетизации льгот" втихомолку повышаются цены на квартплату, энергоносители, свет, телефон, воду, тепло, причем все это делается в галопирующем темпе. Путин в открытую заявил о своей стратегической цели — вступление в ВТО с автоматическим выводом цен на энергоносители на уровень Европы. А это трехкратное повышение цен на все в конечном итоге. И, наконец, принимается закон о принудительном выселении из жилья. А ведь собственная квартира и создавала у нас социальную группу, аналогичную западному middle class. За последний год стоимость услуг ЖКХ выросла в три раза, независимо от того, Москва это, Саратов или Елец. Так что реальная инфляция в России равна не 10% или 12%, а эти самые три раза, то есть 300%. Зарплата в три раза не выросла, а "реальные доходы населения" выросли, видимо, за счет доходов Абрамовича и Вексельберга. Таким образом, впервые обыватель сталкивается с объективно революционизирующим сознание фактором. Процесс этот не быстрый, но и остановить его очень трудно. На это накладывается административная реформа, включая вступающий в силу с 2005 года закон о местном самоуправлении, который резко ограничивает полномочия губернаторов. То есть интересы обывателя совпадают с интересами региональных элит по главному вектору: им не нравится центральная власть. Приплюсуйте к этому военную реформу — и то, что Ленин в свое время называл революционной ситуацией, становится ближайшей политической перспективой для России. К этому добавим внутреннюю экономическую динамику и межнациональный кризис, что видно на примере Ингушетии. Где и когда конкретно произойдет прорыв, предсказать сложно, но, с точки зрения системного анализа, этот прорыв совершенно неизбежен, и дестабилизация в таком случае практически мгновенно распространится по всем указанным выше векторам. В результате подобного "эффекта домино" словами типа "выть хочется" никого ни в чем убедить уже не удастся. Отсюда руководящий Россией последнее пятилетие дуэт Путин—Чубайс оказывается на краю реального сброса. В этом смысле деятельность Грефа, Кудрина, Фрадкова, Игнатьева работает на революционную ситуацию. Здесь вступает в действие механизм — чем хуже, тем лучше. И это касается как безумной социально-экономической линии действующего режима и его грядущих провалов на Кавказе. В этих условиях особенно важна деятельность и платформа оппозиции, прежде всего КПРФ. Если, как в 1998 году, будет взят курс на "умиротворение власти", то все нынешние маневры Кремля, приведшие против его воли к новому укреплению Зюганова, приведут к стратегическому проигрышу нашей Родины Западу. Но в революционных ситуациях, как правило, внезапно появляются новые силы, которые начинают определять обстановку. Это и вселяет главную надежду.