| | | | |
АДСКИЙ СКОМОРОХ
Современная русская литература тяжело больна. С одной стороны — это духовное маловерие и отсутствие новых ярких дарований. С другой — пожирающие ее изнутри паразиты русской словесности. И одно здесь неотрывно от другого. Русскую творческую мысль лихорадит, выживет ли она — вот вопрос. Ясно одно: расцветет новым вешним цветом русская литература -возродится и сама Россия, ибо судьбы Слова и судьба Народа спаялись за тысячелетнюю историю воедино.
Начнем с того, что некие злокачественные трихины, подобные тем, что видел в своем пророческом сне Раскольников, внедрились в самое существо русского духа, и это не преминуло сказаться и на современном литературном творчестве. Слова поэта суть дела его, "словами своими оправдаешься и словами своими накажешьея", — гласит евангельская истина, как нельзя более насущная для России.
С яростью и упоением сеют ныне иные литераторы смуту и тлен, вгрызаются, иссушая души русские тоской, в материнское многострадальное сердце Святой Руси, глумливо скалятся они в ее милое и простодушное лицо. Скольких уже сгубили они, ввергнув в уныние и отчаяние, сколько нежных и юных душ развратили они и свергли в бездну!
В черную, непроглядно обволакивающую тьму повергает читателя с первых строк роман Александра Проханова "Крейсерова соната". В самом названии его звучит глумливый каламбур над трагедией русских моряков, мученически погибших в пучине. А каково матерям и близким безвинных страдальцев читать жуткие описания предсмертных мук, выписанные с каким-то упоением и смакованием. А.Проханов своим густопсовым и липким языком создает, не зная нравственной меры и ответственности писателя за всякое сказанное слово, некрофильски страстные сцены.
Погибшая подводная лодка в романе называется "Москва", что само по себе по-сатанински символично. Гибнет русская Москва, а с ней и Россия идет ко дну. Люди гибнут от духовного удушья. Проханов не дает читателю вздохнуть хоть на миг полной грудью, погружая его с головой в литературное варево, топя в пучине бесовских образов. Смрадный мрак и бесовская свистопляска царят в пучине души автора "Крейсеровой сонаты" и через писательское перо вырываются на поверхность. Каждая фраза, каждый образ травят безыскусную русскую душу.
Арена действия романа — инфернальная Москва. Главные герои — Счастливчик (Президент), Плинтус, Модельер, Мэр, Роткопф — политические упыри. Нечисть, словно с телеэкрана, брызжет со страниц "Сонаты" прямо в жизнь, в читательские души, обретая по воле автора плоть образов. Тоска, безысходность, всевластие в мире сатаны — вот чувства, которые должен в итоге романа вынести читатель.
Все трагедии последнего времени — гибель "Курска", станции "Мир", катастрофа "Норд-Оста" — все это с дьявольским смешком и тайным ликованием смакуется г-ном Прохановым с каннибальским упоением.
Патриарх "Хайлий Второй" на эфиопском языке служит в храме Христа Спасителя черную мессу и приносит в жертву ребенка ради того, чтобы Счастливчика (Путина) венчали на царство, утвердив тем самым на века вурдалачью власть "президента-человекобога". Скульптор Свиристели по эскизу президентского духовника-стеклодува Тихона, которого автор на каждом шагу третирует, создает "Колосс Московский" высотой с Эверест, новую вавилонскую башню, в которой должны разместиться сильные мира сего. О многом другом просто язык не поворачивается упоминать. Проханов, словно стервятник, копается в падали вместе со своими героями. Отвратительно!
Издевательски смотрит автор "Сонаты" на российскую историю, считая вместе с Мефистофелем-Модельером, что две тысячи лет "приснились русскому народу". Не случайно он помещает Советскую эпоху ("Красную Атлантиду") на свалку, показывая всех выдающихся людей — ученых, писателей, директоров заводов, как "Красных бомжей", копающихся в отходах. "Красные бомжи" пытаются закупорить гигантскую канализационную трубу, по которой с Запада в Россию текут сплошным потоком нечистоты. Гротеск — излюбленный прохановский прием в литературе.
Спекулируя инфернальным, некрофильским гротеском, Проханов путается в повествовательной ткани романа. Саму сюжетную канву автор романа как будто позаимствовал из "Пирамиды" Леонида Леонова. Но если у классика главное действующее лицо — ангел во плоти, то у Проханова Сергей Плужников попросту оживший человеческий труп (зомби), который непостижимым образом переносится из погибшей подлодки в центр Москвы.
Подобные чудесные допущения, вообще, возможны в литературе при условии соблюдения пресловутого брюлловского "чуть-чуть" Кто упрекнет, скажем, Н.В.Гоголя в том, что сюжет повести "Нос" литературно неубедителен, надуман. Но Проханову несвойственно это тонкое чувство художественной меры и правды, он творчески нецеломудрен, а потому — ненатурален. И это — главный эстетический упрек роману.
Можно писать о страшных вещах, но писать о них надо с чистым сердцем — и тогда совершится чудо претворения омерзительного в прекрасное, что именуется художественной правдой. Так, Л.Н.Толстой мог писать о войне в "Войне и мире" и "Севастопольских рассказах", а Ф.М.Достоевский создавать своих "Бесов", "Мертвый дом", "Братья Карамазовы", — оба классика писали, в сущности, на трагические темы, которые часто невыносимы в окружающей жизни, — но кто же назовет эти произведения "чернухой"! Русские писатели до этого не снисходили. Они были целомудренны в душе, а потому — написали и не замарались о сюжет.
В романе создана кунсткамера монстров-упырей, в личинах которых все легко узнаваемые фигуры смутного времени России, им вольготно на страницах романа, но кого же противопоставляет им автор? Увы, здесь арсенал Проханова скудноват. Оживший матрос Плужников, заявленный в романе как праведник (главное орудие против режима, по словам дьявольского Модельера), либо ограничивается банальными обращениями к прохожим вроде "Любите Россию!", либо действует экстрасенсорно. Аня Серафимова, с которой "праведник-зомби" сожительствует, так же, как и главный герой, литературно бледна и неубедительна. Парочка добывает себе средства к существованию, сдавая ювелиру золотые яйца, которые несет волшебный голубок. Смех, да и только!
Проханов демонстративно, провокационно антицерковен. Он устраивает Плужникову с Аней прогулки по "русскому раю", и на вопрос героини: "Где же Бог?" — устами своего "праведника" отвечает: "Снег — это бог", "Лось — это бог", "Лес — это бог". Сам Прохановский "рай" — идиллическая картинка, тоже кунсткамера своего рода, где в отдельных благоустроенных кабинетах проживают посмертно патриоты всех идейных лагерей. Аляповато, как матрешка. По сути, духовная космогония по Проханову такова: ад на Земле, а после смерти на веки вечные размеренное пенсионерское житье со всеми удобствами. Дешево и сердито, как и речь Плужникова на Лобном месте: "Братья, любите Россию! Кто душу отдаст за Россию, тот будет в Раю..."
Всякое лыко ложится у Проханова в строку, все неосмысленные приметы современности, вплоть до атипичной пневмонии, он тащит к себе в роман, отчего тот действительно напоминает бесформенную груду. Даже себя, любимого, автор умудрился вставить в "Сонату" вместе со своим издателем, которому в секретном отделе спецслужбы "Блюдущих вместе", замаскированном под забегаловку "Рюмка водки", подсыпают в кофе гексоген за то, что он правит его тексты.
Антипетровские мотивы сквозной нитью проходят через всю "Сонату". Чувство автора к императору противоречиво: он боится, ненавидит и одновременно преклоняется перед Петром I. Свиристели, создающий монструозного кумира над Москвой-рекой. У А.С.Пушкина Проханов похищает Медного всадника, который в кошмарном сне гонится за Счастливчиком президентом.
В романе явный перебор с политикой, его можно было бы назвать огромным политическим памфлетом, если бы он нес хоть какую-то положительную идею в своем основании. Однако, несмотря на весь свой моральный и эстетический "плюрализм", несмотря на всех этих атлантистов, евразийцев, фашистов, "красно-коричневых" и прочих, прочих, прочих, кишмя кишащих на страницах "Сонаты", роман такой положительной идеи не имеет, как и сам автор. А.Проханов — поп Гапон современной патриотической мысли.
Поэтому развязка романа, похожего скорее на видение в белой горячке, столь же абсурдна, сколь и художественно неубедительна. Летящая по небу подлодка "Москва" сокрушает "Московского колосса. Появляется блоковский Христос. И все начинается сначала.
Сам факт появления романа "Крейсерова соната" показателен для современной русской литературы, где высокая подлинность живой жизни сменилась в наши дни каким-то остервенением. По сути, фантасмагория Проханова — это приговор нашему времени. С каким подчас упоением русский человек губит себя. Великая литература вопиет к нам из прошлого. Великий народ безмолвствует и терпит нестерпимое.
Александр Суворов
1.0x
