АПОСТРОФ

| | | | |
№17(544)
20-04-2004
Владимир Винников
АПОСТРОФ
Николай УЛЬЯНОВ. Украинский сепаратизм. Идеологические истоки самостийности.— М.: ЭКСМО, Алгоритм, 2004 — 416 с. 3000 экз.
Пятую часть общего объема книги занимает "предисловие" Евгения Морозова под названием "В желто-голубом тумане", которое, несомненно, представляет собой отдельный (и, не исключено, даже более важный) предмет разговора, чем переиздание к 350-летию Переяславской Рады и к 100-летию со дня рождения историка-эмигранта Н.И.Ульянова, ученика С.Ф.Платонова и Г.В.Вернадского, его работы, опубликованной в 1966 году. Разумеется, за это время концепция Ульянова давно перестала быть "вещью в себе" и получила совершенно определенное место в спектре научных взглядов на историю Украины в целом и украинского казачества в частности.
Концепция эта достаточно проста и последовательна: казаки — маргинальная степная орда тюркского в основном происхождения (автор даже называет Богдана Хмельницкого "печенегом") с высоким экономическим значением "набегового хозяйства" — исторический аналог Чечни или флибустьерских "республик" XVI-XVII веков. В ходе взаимопроникновения казаков и крестьянского населения Малороссии первые несколько славянизировались и христианизировались, однако в политическом отношении остались явно антигосударственным элементом. Стечение исторических обстоятельств позволило им возглавить народное восстание малороссов против польского владычества, однако сами казаки в лице своей "старшины" "добивались не уничтожения крепостного порядка, но старались правдами и неправдами втереться в феодальное сословие. Не о свободе шла речь, а о привилегиях", Тем более речь не шла о национальном освобождении или о независимости Украины. "Клевета, измышления, подделки — вот арсенал средств, пущенных в ход казачьей старшиной. В психологическом климате, созданном таким путем, первое место занимала ненависть к государству и к народу, с которыми Южная Русь соединилась добровольно и "с радостью", но которые стояли на пути осуществления хищных замыслов казачества",— писал Ульянов. Дальше "казацкий миф" на протяжении XIX-XX веков развивался в идеологию украинского "самостийничества" и "видрубности" при поддержке всех антироссийских сил: от империи Габсбургов и германского Рейха до либеральных отечественных кружков. Под влиянием этих сил формировались практически все сколько-нибудь заметные сторонники украинской "самостийности" в разных ее формах, от Тараса Шевченко до Степана Бандеры.
Понятно, что подобная концепция встречает полную поддержку в стане наших "ура-патриотов". "Нет нужды как-либо дискутировать с Николаем Ульяновым…", "Ничего лучшего не было пока написано на тему, "откуда пошло самостийничество", "Ульянов, пламенный фанатик исторической истины, сумел вскрыть корни идеологии украинства" и т.д. Между тем, обстоятельства времени и места создания работы наложили весьма жесткий, хотя и не сразу замечаемый, отпечаток на ее содержание. Стоит, видимо, привести еще одну цитату из "Украинского сепаратизма": "Это поражение (под Пилявой.— В.В.), вместе с повсеместной резней панов, ксендзов и евреев, вызвало всеобщий ужас и оцепенение".
Только здесь прорывается у "фанатика исторической истины" слабый намек на присутствие в историческом кровавом клубке, катившемся по Малороссии конца XVI-начала XVII веков, не только польских, русских, "казацких" и турецких нитей, но и нитей еврейских. А ведь Речь Посполита именно в это время стала прибежищем евреев, изганных практически из всех государств Европы. И аргументированная дискредитация украинского казачества, запорожцев в том числе, список их многочисленных последующих "измен" Московскому государству во многом призван как раз оторвать историю Украины от истории России. Достаточно вспомнить в этой связи бегство Курбского, историю Смутного времени, историю Раскола, борьбу Петра I с боярством и т.д. Да и царь Борис Годунов, как известно, был далеко не чистых славянских кровей — впрочем, как и всё дворянство русское. История — чересчур живой и сложный процесс, чтобы подходить к нему с мерками соответствия личным представлениям. А насколько последовательны они были у Николая Ульянова, можно судить по его датированной 1956 годом оценке независимости Ирландии: "Ни народное благосостояние не повысилось больше, чем оно могло повыситься под англичанами, ни культура не поднялась, а самое главное — вместо ожидавшегося расцвета национального творчества, выявления лучших сторон национального духа наблюдается повсюду как раз обратное".
Разумеется, отношения Украины к России являются не просто принципиально иными, чем у Ирландии к Великобритании, а прямо противоположными, их даже нельзя сравнивать между собой, но здесь важен подход историка к проблеме независимости, трактуемой вполне в буржуазно-филистерском ключе. Нынешний отрыв Украины и Белоруссии от России — безусловно, тяжелейшее историческое испытание для нашего триединого народа. И столь же безусловно стремление как "мирового сообщества", так и нынешних постсоветских властей всеми возможными и невозможными способами закрепить наше раздельное государственное существование, о чем применительно к Украине неоспоримо свидетельствует Е.Морозов в своем "предисловии" к данному изданию. Последняя по времени акция официального Киева, до предела ограничивающая использование русского языка на территории Украины, казалось бы, специально иллюстрирует тезисы Николая Ульянова. Но корни этой проблемы в большей степени лежат не в Киеве или Львове, а все-таки в нашем Кремле, в каждом из нас.