МЕГАМАШИНА

| | | | |
№17(544)
20-04-2004
МЕГАМАШИНА
ЗАЯВЛЕННОЙ ЦЕЛЬЮ АМЕРИКАНСКОЙ АГРЕССИИ против Ирака было свержение диктатуры Саддама Хусейна, внедрение там демократических ценностей и построение гражданского общества. Предусматривалось, что реакция мира на эти словосочетания, прозвучавшие из Вашингтона, мало будет отличаться от реакции кролика на взгляд удава, и никто даже не подумает возмутиться открытым захватом 40% мировых запасов нефти.
Так оно почти и случилось. Но вот на иракское общество в целом и на его этноконфессиональные группы, в частности, безотказные для Запада заклинательные формулы Вашингтона о "демократических ценностях" и "гражданском обществе" никакого гипнотического действия не произвели. Напротив, вооруженные миссионеры "оградки для общества" столкнулись с полным отсутствием почтения к оной оградке: хоть среди шиитов, хоть суннитов, хоть курдов. Что значит — другая культурная традиция?! Тут лет двести потребуется, десяток революций и гражданских войн, чтобы нужный безусловный рефлекс выработать.
Вообще-то, в словосочетании "гражданское общество" "гражданский" все больше понимается как "штатский". И армия "гражданского общества", лишенная своей гражданственности, будь она вооружена самым современным и эффективным оружием, всё равно не поднимается выше уровня сторожа садовых (или нефтеносных) участков. Может быть, пример Ирака наших "реформаторов армии" здесь немного охладит? Хотя надежды на это мало. Корни этого искажения тянутся аж в XVIII век, к творчеству Монтескье.
Увидев технологический рывок Англии, вызванный, прежде всего, ее непререкаемым в ту пору господством на морях, основных транспортных путях Нового Времени, и сопровождавшийся перераспределением общественных полномочий в пользу буржуазии, этот французский мыслитель немного исказил порядок причинно-следственных связей (не исключено, из самых благих побуждений). В естественных условиях острова, к примеру, реже угоняют автомобили, выше степень личностной отчужденности, сегрегации. И стиль поведения неизбежно отличается от континентального. Любой нестяжатель в Англии немного жидовствует, и наоборот. Широкий средневзвешенный слой создает иллюзию возможности "жить в обществе и быть свободным от него же". "Закон о гражданской службе" гарантирует большую компетентность несменяемых заместителей по сравнению с зависящими от демоса министрами. Приоритеты и традиции сохраняются независимо от результатов голосования.
И всё было бы хорошо, стань Франция островом. Но география, как история — не имеет сослагательного наклонения. "Ось стабильности", "средний класс" на континенте приходится создавать искусственно, придумывать. Это Монтескье и сделал, объявив дворянство и духовенство римо-германскими пришельцами, а "настоящими французами"-галлами — "третье сословие", сообщество лавочников и ремесленников. Возражений может быть много, одно из них, не самое мелкое: национальная принадлежность не покупается в лавке, а лавочники, напротив, люди, максимально склонные к торгашеству. Товарооборот для них важнее любых заморочек просветителей. Но эту они приняли и использовали с явным удовольствием: отсюда вышла не столько даже Великая Французская революция, сколько наполеоновские войны с их попыткой уподобиться островной Англии, устроив ей "континентальную блокаду".
Впрочем, идеи Монтескье гораздо раньше пересекли Атлантику, по ту сторону которой нашли свое гораздо более чистое и непротиворечивое воплощение. Американские поселенцы, во-первых, не имели национального измерения гражданства, свойственного государствам Старого Света, а во-вторых — жили практически на гигантском острове (в индейском, а затем — в латиноамериканском море). И, соответственно, преуспели даже больше англичан. Кстати, подаренная французами американцам Статуя Свободы, ставшая символом Соединенных Штатов, не случайно установлена на специально выделенном острове.
Но для любой континентальной традиции: хоть иракской, хоть русской,— "гражданское общество" в его неизбежно островной трактовке остается нонсенсом. Не будем грустить об узости кругозора давно почившего француза. Задолго до его рождения были в России аналогичные модели развития,— Годунов, к примеру. И были те, кто, как сегодня в Ираке, за противодействие "цивилизаторам" погиб мученической смертью. Не барышил спиртным патриарх Гермоген, не лавочная у него была национальность. И князь Пожарский не был контрактником, и в правители освобожденного государства не лез. Про Минина и говорить нечего — почему-то не захотел на поставках ГСМ и пайков для народного ополчения разжиться, дикарь!
Вывод отсюда самый простой: надо жить в соответствии со своими территориально-культурными особенностями и не пытаться "выскочить" за их границы.
Сергей Угольников