КОГДА БЫЛ ВОВА МАЛЕНЬКИМ...

| | | | |
№15(542)
06-04-2004
Александр Росляков
КОГДА БЫЛ ВОВА МАЛЕНЬКИМ...
…И тогда Путин с улыбкой сказал Грефу: "Да что там за четыре года — сократить вдвое число бедных за три!" И Греф, блеснув за стеклами своих очечков озорным пионерским огоньком, ответил: "Есть за три!" И тут же стало им, пришедшим в один миг к такому важному согласию, незнамо как хорошо. И все присутствовавшие при этом осклабились подобострастно тоже. И все это по телевизору смотрела вся страна.
Хотя и раньше им было, видимо, не очень плохо — коль к самой страшной сейчас проблеме бедности и вымирания от нее народа сумели отнестись таким анекдотическим путем. Впрочем они-то все прошлые 4 года и загоняли эту бедность в угол — под все более утешительную статистику для все более неутешительной и непролазной жизни. Только коммунальные платежи за последний год выросли по всей стране втрое. И многие пенсионеры уже вынуждены класть на них всю свою пенсию и питаться хуже, чем московские собаки.
Но вся беда не в этом даже. От вопиющей бедности жизнь большинства людей страны стала отчаянно невыносимой. Даже не попадающие по статистике в число беднейших трудовые люди, не занятые на откачке наших недр, живут сегодня плохо, через силу. Оттого и наше население убывает на миллион душ в год и средняя продолжительность жизни мужчин сократилась до 58 лет. И беспризорников за годы путинской власти стало не меньше, а больше. И убийств. И самоубийств.
Да, наша пропаганда мощно потрудилась, убедив народ, что Путину сегодня, как вчера его предтече Ельцину, альтернативы нет. Что все другие, жадной и подобострастной толпой стоящие у трона, — еще хуже. А вне их, в силу нашей демократии, уже и вовсе никаких тронопреемников не может быть. А он — хоть сам красавец, образованный, непьющий, некурящий, спортсмен, всем своим обликом и биографией пример для взрослых и ребят. И даже в некотором роде оправдание несносной жизни обездоленного большинства: тоже ведь с самых низов поднялся своей волей и старанием. Вот так и наши дети, может, если постараются, сумеют при таком властителе, его путем, чего-нибудь достичь.
Но интересно вообразить, что было бы с мальчиком Вовой Путиным, родись он не при Советской власти, а при теперешней своей.
Отец его был мастером на заводе, перенес все ужасы Отечественной войны, долго потом лечился. При нынешней, уже де-факто платной медицине бедный фронтовик навряд ли б вылечился. Сегодня только консультация у грамотного специалиста стоит от 500 рублей и выше. Само лечение — это кошмар, полный финансовый крах семьи. Мой друг, председатель колхоза, недавно умер, потому что не сумел найти себе 30 тысяч долларов на операцию. Звонил с отчаянья: "Не можешь сделать по телевидению рекламу, чтоб нашли мне эти 30 тысяч?" Что я ему мог ответить? "Если у тебя есть 50 тысяч долларов, — сказал, — реклама тебе будет". — "Ну, тогда прощай". — "Прощай".
Но все-таки, допустим, путинский отец бы выжил. Кто бы его, инвалида, сегодня принял на работу? Здоровым мужикам по всей России сейчас платят на заводах 2-3 тысячи рублей в месяц, и они держатся за эти гроши зубами, потому что от других желающих отбоя нет. Так что, скорей всего, мальчик Путин при своей власти просто не родился б.
Но, допустим, он все же родился — и не попал на улицу в числе того сегодняшнего миллиона беспризорников, с которым так потрясающе легко смирилась его власть. Пошел бы Вова Путин в школу — и тут его папа-инвалид скорей всего не раз бы пожалел, что не погиб от вражьей пули. Только за однокомнатную квартиру и электричество при трех прописанных папе-Путину сейчас платить пришлось бы минимум 800 рублей в месяц. За учебники, тетради, школьного охранника, уборщицу, покупку в класс оргтехники и так далее — по самой минимальной таксе — еще 500. За самую плохонькую секцию, кружок — а Вова занимался карате — еще 500. Пальто, штанишки, школьный ранец, лыжи, коньки, велик — даже по самой нищенской расценке все равно не меньше тех же 500 в месяц. Итого только на самое-пресамое — 2 300 в месяц, как раз обычная сейчас зарплата работяги по стране. Пусть даже мама б получала еще столько же, из них уйдет еще и взрослым на одежду, проезд в транспорте, лекарства и другие нужды. И на питание тогда останется рублей по 30 на день. Ни о каких, конечно, книжках, мебели — не говоря уж о приобретении жилища, если его нет — не может в принципе быть речи.
И не дай Бог Вова или папа, или мама заболели б — это все, каюк. И у нас сейчас, по криминальным сводкам, все чаще поводом корыстных преступлений становится болезнь близких, особенно детей. Ребенок заболел — и мать для платы за лечение идет на все: обманывает бабушек-пенсионерок, ворует, входит в банды, а коль молодая — заступает на панель.
Конечно, в принципе так выжить можно. Но это все-таки не жизнь, не то, что понимается под ней в хоть сколько-то приличных странах. Это — сиденье, и сиденье на бочке с порохом: то ли взорвется вдруг болезнью, то ли прохудившимся пальто, то ли поднявшейся еще квартплатой, то ли тем, что с завтрашнего дня запросят в школе не по 300 в месяц за английский, а по 800. Оттого-то наши бедные люди все чаще сходят в гроб во цвете лет, и убивают за 200 рублей, и крадут для сдачи во вторсырье все металлическое, что блестит и даже не блестит. В Архангельске, где взорвался дом, сейчас безбожно выдирают с лифтов кабель, металлическую облицовку, срезают провода и даже рукомойники по деревням крадут. И больше всего тянет на причину взрыва то, что кто-то наловчился свинчивать заглушки с газовых труб — в домах неподалеку они тоже были свинчены… И даже если та пороховая жизненная бочка чудом не взорвется, человек не в силах высидеть на ней всю жизнь. Отсюда, перво-наперво, и этот ежегодный минус миллион.
Короче говоря, десяти- или одиннадцатилетку Вова Путин при своем правлении едва ли б смог окончить. Поскольку та минимальная расходная статья, что я привел, годится лишь для младших классов. В старших все расходы уже выше на порядок. И к получению паспорта мальчик Вова был бы вечно голодным, думающим только о еде дистрофиком, не знавшим ни театра, ни кино, ни собственных книжек, ни подарков ко дню рождения. О всяких там макдоналдсах, красивых джинсах и прочих атрибутах современной сытой жизни, воспеваемой рекламой телевидения, он даже не мечтал бы. И хорошо, если бы не попал еще в простертые к нему со всех сторон ручища всяких аферистов, педофилов, наркодилеров и прочей пакости, кустящейся на беспросветной жизни нынешнего большинства.
А вот путь в институт, который он закончил при советской власти, ему уже заказан был бы на все сто процентов. Его отец не осилил бы и самой минимальной нынешней взятки в тысячу долларов за поступление на бесплатное обучение. А платное в 3-4 тысячи долларов за год для нынешних так называемых "простых" детей — заоблачная вовсе астрономия. И шанс имел бы только стать таким же, как отец, закабаленным нищетой трудягой, лишенным всякого желания иметь своих детей.
И это — путь отнюдь еще не тех, которые у нас официально значатся за гранью нищеты, которых Греф, не долго думая, пообещался за три года вдвое сократить. Путь тех — еще страшней, и как выживают они, составляющие треть сегодняшней страны, вообще умом понять нельзя. И взрослый Путин нынче должен день и ночь молиться Богу, что родился все же при Советской, а не при своей власти.
Но каким образом предполагается указанную треть перевести из запредельной нищеты в предельную? Прямых и понятных ответов на такой вопрос ни Путин, ни его любимец Греф, ни прочие министры не дают. Но из того, что в этой связи нынче говорится, что-то все же понять можно. Прежде всего — давно понятное: на липе груши не растут. На липе — только липовые и плоды. А на Грефе — грефовые. То есть дальнейшая реформа ЖКХ, энергетики, транспорта, медицины и образования. Что это может дать? Только одно: рост цен на всё.
Рост жизни может дать только значительное увеличение количества рабочих мест со сколько-то хоть человеческой зарплатой. Но этого добиться страшно трудно. Для этого надо действительно что-то изобретать, высаживать такую грушу, чтоб не только пахла и цвела, но и давала настоящие плоды. А не уже проторенной дорожкой до потери пульса реформировать все ту же липовую липу. Надо, чтоб каждую секунду в лоб стучал, как пепел Клааса в сердце Тиля Уленшпигеля, тот беспризорный, страшный миллион. Чтоб он с ума сводил, как сводит с ума хворь своих детей — тогда спасительные и нетривиальные решения в ночной бессоннице на ум приходят. Но наши грефы занавесились стеклом своих очечков и непробиваемым стеклом своих авто от людской боли — у них душа и не болит. И, не боля, не производит ничего значительного, настоящего, на благо всей страны.
Лежит, как в бабкином матрасе, в нашем государственном резерве нажитый на слезах всего народа золотовалютный запас почти в 90 миллиардов долларов. А как его пустить на пользу делу — нет в уме ни у кого из наших реформаторов. Понятно, боязно эту кубышку трогать — и лень напрягать мозги, как в нашем лихом поле раскубышить ее так, чтоб не разворовалась тут же, а отдачу принесла. Хотя советов посторонних насчет оживления этих лежащих мертвым грузом денег — масса. Но надо опять же, сняв очки, избрать из них результативный самый — и ответить головой за результат. А этой-то ответственности, совести перед своим народом, вымирающим пока безмолвно, у наших грефов-то и нет.
И потому размер зарплат определяют у нас сейчас не Путин с Грефом — а Господин Великий Рынок в его самом диком, первобытном виде. Вот суть вопроса, высказанная "не для записи" одним работодателем: "Я плачу своим рабочим по две тысячи рублей — и мне неинтересно, можно или нет на эти деньги жить. Плачу столько, потому что за такую ставку соглашаются работать — и очередь на замещение вакансий есть. Будут ко мне идти за тысячу — буду платить по тысяче. Будут согласны только за 6 тысяч наниматься, буду платить по 6". И весь циничный, зато откровенный сказ.
К этому еще надо добавить армию гастарбайтеров из еще более офеодаленного ближнего зарубежья, которые сбивают цены на нашем рынке труда. Откуда их напасть такая — ясно. В них в равной мере заинтересованы и наши работодатели, и их нацфеодалы — которых эти еще более несчастные рабы своими жалкими копейками спасают от национальных взрывов. Но и об этом в высшей степени существенном для нас аспекте ни в каких программах грефов ни гу-гу.
Еще одна подлянка — пенсионная реформа имени Зурабова. Ее смысл: тот, кто больше получал в активный трудовой период, будет через накопительные фонды иметь более высокую пенсию. И подается это в виде высшего полета справедливости — но на самом деле есть циничная над ней насмешка и издевательство над человеческим трудом. У нас сегодня получать — не есть ни в коей мере зарабатывать. Кто больше получает — вовсе не дает обществу больше, а больше отбирает у него. Учитель, врач, конструктор и не скурвившийся правоохранитель, не дающий еще вырезать нас всех, — сегодня получают жалкие гроши. А получает много паразит-риэлтэр, спекулирующий на жилье, торговый плут, казиношник, адвокат, защищающий бандитов, и прочая сосущая страну орда, за редким исключением. Они-то, значит, и заслужат наибольшую воздачу в старости. А кто детей учил, лечил, кто создавал нам корабли и самолеты, сеял хлеб, как жили беспросветно, так и сдохнут в нищете. За что? За торжество этой губительной морали: ничем полезным для страны не надо заниматься — а надо, как с пожара, тащить только на себя. Отсюда неизбежно вытекает и весь наш нынешний, опустошительный для наших роддомов, полей и авиастроения пожар.
Да, хочется, конечно, верить, что мальчик Вова Путин, вскормленный родной страной, однажды как-нибудь, во сне хотя бы, простучится к нынешнему В.В. Путину: "Страна дала тебе стать из меня тобой. Ну дай же и ты ей не сдохнуть!"
А вдруг не простучится, что тогда?
Тогда, я думаю, сама страна должна своим организующим воздействием принудить свою власть разуть глаза и перейти от липовых реформ к нелиповым. Поскольку сами по себе наши властители не разочкуются в полезном для нас смысле никогда. И это пионерское: "Есть бедность сократить в три года!" — на самом деле ничего хорошего нашей бедноте не сулит.
Все слышали любимый анекдотец наших, типа Грефа, реформаторов: "Большевики боролись, чтоб не было богатых — а мы боремся, чтоб не было бедных". Но эта хохма начинает уже приобретать зловещий, прямой смысл: чтоб бедных не было физически — и они впрямь с каждым годом сокращаются у нас на миллион. Реформа энергетики, и ЖКХ, и прочего еще укоротит срок мужской жизни. И запредельно бедных станет в самом деле меньше: просто вымрут.
Но как это воздействие через непрошибаемые стекла наших реформаторов до них можно довести? Что делать всей стране, чтоб не сойти совсем, утратив некую критическую массу популяции, с лица земли? Не знаю. Знал бы — сам бы ездил в Сочи и Давос. Но одно точно знаю. Пока народ наш не разует сам глаза и не узреет правил и подлянок нынешней игры, направленной прежде всего против него — будет оставаться в дураках. И ляжет путь его не на заслуженный его трудом курорт, а на заслуженное его мягким телом кладбище.
Хотя наши правители и думают еще, как продувные дореволюционные дворяне, что на их век и нашего народа, и курортов с устрицами, и остальных благ хватит.