МЕГАМАШИНА

| | | | |
№13(540)
24-03-2004
МЕГАМАШИНА
Конечно, забавно, когда потомки троцкистских комиссаров начинают петь песни про "лихих казаков" и проклинать "большевизм", но традиционные для описания этих процессов конспирологические методы, как правило, "на выходе" не дают ничего конструктивного, кроме пресловутого "бей жидов!" и "мирового иудо-масонского заговора". Между тем, в реакциях представителей творческой общины пассивная ("бессознательная") составляющая не менее важна чем активная ("волевая"). Почему-то никого не удивляет темная кожа негроидов. А вот предположить наличие принципиально отличающихся типов психики у представителей разных религиозно-этнических общностей нашим интернационалистам гораздо сложнее — как же тогда "общечеловеческие ценности", происхождение от обезьяны и прочий гуманизм?
Но ведь чужая душа — потемки. Вопрос, как заглянуть в нее. Решается он просто: раз индивидуальное развитие живого организма проходит те же стадии, что и развитие его рода (онтогенез есть повторение филогенеза), надо начинать с "зародыша" того или иного психологического типа. В этом отношении нам, надо сказать, повезло: закономерности воздействия бессознательных структур на формирование того или иного психотипа можно отслеживать на примерах авторов, принадлежащих к самому инфантильному из советских поколений, так называемым "шестидесятникам". Время "оттепели", новой программы КПСС с ее весьма фантастическим "концом истории" к 1980 году, начало космической эры — всё это прочно ассоциируется у “шестидесятников" с творчеством братьев Стругацких.
Их развитие начинается с весьма невинного произведения, не вызывающего отвращения даже у тех, кто предпочел бы позднейшие творения этого дуэта сжечь на Болотной площади. Книжечка с анекдотическим названием "Понедельник начинается в субботу" действительно сублимирует ностальгию о раннем детстве, не отягощенном реальными и мнимыми переживаниями. Вспомните годы, когда к знакомым по песочнице существам относишься как с товарищам, невзирая на пол, а о существовании наций, государств, денег и прочих условностей знаешь в лучшем случае весьма абстрактно — это реалии совсем другой жизни. Схожее ощущение, кстати, часто возникает у мигрантов в первом поколении: обычаи страны исхода уже не действуют, а обычаи страны пребывания еще не действуют. Наличествует искренняя мера в то, что "Мы наш, мы новый..." Не только меркантильность двигала "комиссарами в пыльных шлемах", но и вполне осязаемое стремление в мир инфантильной "новизны". Не только желание получить отгул собирало группы граждан, принимавшие разные резолюции, а то и начинавшиеся словами: "Мы, советские евреи, как и все советские люди..." Нравится это кому-то или нет, но в период затянувшегося нежелания взрослеть — Чубайс действительно был марксистом.
Но взрослеть иногда приходится, и этот процесс связан не только с временными, но и мировоззренческими изменениями. Стадия "Жук в муравейнике" — никуда от нее не денешься. На смену беззаботному детству приходит подростковое ощущение "ненужности", чуждости, недопонимания со стороны взрослого мира. А если эти внутрисекреторные изменения оказываются еще и другими, чем у окружающих, возникает типаж диссидента. Окружающий мир жесток и коварен, злые советские танки грубо давят прыщи пражской весны... Выход — "возьмемся за руки, друзья!..", поиски собственной коммуникативности и — развязка! — попадание в этнопсихологический резонанс.
Обычно такие поиски координируются и направляются более "взрослым" психотипом, для которого стадия "диссидентства" есть лишь ступенька к стадии "мессианства". Ну, "Трудно быть богом". Пусть недоразвитые автохтоны защищают свою никому не нужную родину, строят БАМы и осваивают целину, а за неимением таковых — участвуют в бандитских разборках или "фабриках звезд". Те же, кто сумел свою принадлежность к "жукам" (или "кротам"?) перевести в более ликвидные активы, на подобную чепуху внимания не обращают. Инсайдерская психология редуцируется в превосходную степень. Вчерашние комсомольские активисты и работники КГБ, гонявшиеся за "диссидентским подпольем" и "фарцой", без всяких моральных колебаний начинают славословить "священное право частной собственности" (без уточнения происхождения собственных капиталов). Логика здесь одна: "Подумаешь, эка невидаль: разрушили страну, обворовали население, наглумились над святынями — и вы против?! Мы же несем прогресс... Мстительные вы какие-то и рыжих, наверное, не любите. Заговор, наверное, готовите. Раздавить гадин!"
В следующую мировоззренческую парадигму попадают те, кто не смог сменить страну пребывания (и тем самым возвратиться в блаженную "субботу"), но и неспособен устойчиво находиться в состояниях меньшей зрелости. Данная стадия характеризуется "уходом на дно", поиском "скрытых пружин" происходящего. "Отягощенные злом" нонконформисты превращаются в политтехнологов. Те, кто спускает вниз школьные учебники, переписанные в нужном ключе,— уже есть. Те, кого обяжут их читать — тоже. Остается написать и придать смысл этому процессу. Такая мимикрическая стадия связана с осознанием того факта, что деятельность ведомой группировки не имела внутреннего смысла, а внешний — осуществлял обратные декларированным действия. Иллюзия "осознанности", даже "всезнания" ведет к лихорадочной перекомпиляции образов и лозунгов, и всё это — ради необходимости вычислить и как можно дальше отодвинуть момент, когда за ними, за "Жидами города Питера" придут. И уже не тешат воспоминания о попугайских расцветках пиджака покойника, добившегося переименования Блокадного города. Вид его инфантильно-расхристанной дочурки, которую папаша до 16 лет мыл в ванной, только подталкивает к мыслям о необратимости возмездия. Гипотетические акции ортодоксального вразумления рисуются в столь ужасающих цветах (а объем содеянного предполагает именно такую меру ответственности), что начинаются ночные кошмары холокоста. Телепередачи бывшего министра (а теперь федерального агента?) культуры о "русском фашизме" придают этим комплексам всю полноту ощущений. Но процесс длителен — потому что замкнут. После дефолтов, вывезенных сотен миллиардов и геноцида — никаких погромов не случилось. Оторопевшие "жертвы экстремизма" выползают из заранее приготовленных щелей — кто в Лондон, кто в Госдуму, кто в министры. Оттепель, понедельник снова начинается в субботу, очистительный холокост не состоялся. Члены нового путинского правительства с детской непосред- ственностью примеряют на себя маски "сталинских наркомов"... "Мы, российские евреи, как и все россияне..." Машина проскочила через цикл, всё начинается заново.
Сергей Угольников