КПРФ

КПРФ
Как известно из истории военного искусства, умение обороняться и отступать является не менее важной составляющей конечной победы, чем собственно наступление. А тезис о том, что "разбитые армии хорошо учатся", является, по сути, аксиоматическим. Формальное поражение КПРФ на думских выборах 7 декабря, несомненно, может быть воспринято как катастрофа только теми функционерами, для которых сфера политики замыкается в стенах здания на Охотном Ряду, где, напомним, высший законодательный орган страны оказался заключен после событий "черной" осени 1993 года, потеряв значительную часть своих полномочий, авторитета и даже попав в полную финансовую зависимость от управления делами президента.
На деле никакой катастрофы, разумеется, не произошло. Просто изменилась внутриполитическая ситуация в России. В то время как Ельцин использовал "угрозу коммунистического реванша" для укрепления своих позиций на Западе, для Путина эта "опция" представляется совершенно излишней, ибо его "сверхзадача" — не разрушение "советской империи", а передача России на баланс иностранных инвесторов "по остаточной стоимости". Для этого необходимо не гниющее "болото", балансировать на поверхности которого можно только с помощью сложной "системы сдержек и противовесов", а жесткая "вертикаль власти", способная четко выполнить любой приказ "сверху".
Между прочим, подобная схема в памяти народной прочно ассоциируется со Сталиным и его мобилизационной экономикой, направленной на всемерное укрепление государственного потенциала страны. Полная противоположность приоритетов Путина и Сталина при этом искусственно затушевывается (а момент Путина как "своего среди чужих", в некотором роде Штирлица, даже "скрытого Сталина", напротив, незримо присутствует во многих оценках его президентской деятельности).
Поэтому "новое кремлевское наступление на КПРФ", отвечающее изменившейся ситуации, проводилось совершенно иными методами, чем в ельцинский период. Упор делался именно на "системность" лидеров компартии, их "порочащие связи с олигархами" и "спекуляцию на идеалах социальной справедливости". Именно в этом направлении были задействованы все "информационные стволы" "партии власти", которая вдруг оказалась как бы в стороне от созданной ею же системы криминального капитализма. Оказалось вдруг, что во всех бедах народных виноваты 5-7 неназванных олигархов (дрожите, миллиардеры из списка Forbes! кто из вас, девятнадцати, окажется на нарах следом за Ходорковским?) и... коммунисты.
Подобный "разворот на 180 градусов" пропагандистской машины Кремля оказался неожиданным для КПРФ, серьезной проверкой на прочность для ее структуры и ее избирателей, обнажившей все слабости партии: от чрезмерного увлечения парламентскими формами политической борьбы и отсутствия постоянного контакта с протестно настроенными слоями общества, особенно в регионах, до трагикомической неразборчивости в работе с кадрами и ползучего прагматизма в сфере идеологии.
Тем не менее, даже несмотря на столь чувствительный удар, компартия подтвердила, что является единственной реальной политической силой, способной существовать без поддержки и помимо желания либо нежелания Кремля. Более того, вся "партия власти" пришла в Думу с лозунгами, на 99% заимствованными у коммунистов, поскольку своей публичной конкурентоспособной идеологии ни Кремль, ни — тем более — "Единая Россия" выдвинуть не могут, а признаваться в следовании всё тем же рецептам "либерального монетаризма" в нынешних условиях для них равносильно политическому самоубийству.
Но любая подделка, пусть даже более броская и яркая, не обладает качеством оригинала. Обещания "единороссов" накормить огромную Россию пятью хлебами, брошенными со стола нефтяных корпораций, так и останутся пустыми обещаниями. И тогда — как бы сам собой — возникнет вопрос, какая политическая сила окажется способна вывести страну из катастрофы. Если компартия и тогда окажется неготовой ответить на это требование социально-исторического времени — вот тогда поражение "красной идеи" в России можно будет считать окончательным и бесповоротным. Пока же у носителей этой идеи остается время и пространство для маневра и перегруппировки своих сил.