МАСЛОВ. БОЛЬ ХУДОЖНИКА

01(528)
Date: 01-01-2004
МАСЛОВ. БОЛЬ ХУДОЖНИКА
Владимир Маслов — художник-самородок. Его творчество находится на стыке высокого профессионализма и фольклора. Оно несет в себе агрессивную художественную изощренность авангарда и откровенное простодушие народного лубка.
Такого рода искусство впервые открыл и возвеличил двадцатый век, оценив в нем силу и искренность самовыражения. Оно получило название наивного или примитивного. Именуют его также "третьим искусством", тем самым отделяя от профессионального и народного. Наивная живопись сделалась объектом подражания профессионалов. За картинами примитивистов яростно охотились крупнейшие музеи и коллекционеры. Таможенник Анри Руссо, маляр-вывесочник Нико Пиросманишвили были кумирами ведущих мастеров эпохи. Пути развития примитива стали едва ли не столбовой дорогой живописи двадцатого века, во всяком случае, одним из ведущих ее направлений.
Работы Маслова — отражение мира, в котором он существует. Художник пишет все, что его окружает, — берега Волги, волжские сосны, стога в снегу, улицы родного Белого Городка, церковь Иерусалимской Божьей матери. Природа — один из главных источников его искусства, но не ограничивается им. Его пейзажи воспроизводят характерный облик русской деревни. Такой она была испокон веков, такую мы видели и в работах русских художников второй половины XIX века, передвижников. Пейзажи Маслова близки им. Они пронизаны печалью о народной доле, о горькой участи России. Напоминают они и произведения русских пленэристов и импрессионистов начала нашего века, мастеров Союза русских художников, К.Коровина, С.Виноградова, С.Жуковского, Л.Туржанского, П.Петровичева. В них та же проникновенная любовь к родной земле, те же поиски российского света, российского воздуха, национального пленэра.
Размышляя об истоках творчества Владимира Маслова, нельзя забыть этих его предшественников, но не стоит преувеличивать и степень их родства.
Скорбь художника о России глубоко современна. Острота и злободневность чувства, которым проникнуты его картины, идут не от литературной фабулы. Современна и даже авангардна сама форма. Она носитель содержания. Вихрь острых колючих мазков, нанесенных на поверхность холста кистью или мастихином, имеет свою самоценную драматургию, свою живописную интригу. Это зримое воплощение переживания изображенного мотива. Это обнаженный живописный процесс, творческий акт. В нем проявляется мощный художнический темперамент. Натура предстает драматически преображенной.
Подчас предмет изображения оказывается словно бы растворенным в лучах, образованных экспрессивным движением кисти. Это рождает аналогии с лучистой живописью, изобретенной Михаилом Ларионовым, вождем русского авангарда 1910-х годов. Кстати, именно он первым в России обратил внимание на высокие художественные достоинства работ примитивистов, стал приглашать их на профессиональные выставки и в собственном творчестве отдал дань этому направлению. В своем манифесте "Лучизм" 1913 года он призывал художников изображать не предмет, а лучи света отраженные или излучаемые им. Живопись Михаила Ларионова и Наталии Гончаровой почти не имела последователей.
Бешеная пульсация лучей в картинах Маслова подчас замещает собой реальный предмет и пространство, создает новую реальность.
Фактура масловских работ многое раскрывает в этом художнике. Его живопись — это мощный взрыв витальной энергии, дикарской, не желающей себя обуздывать нивелирующим профессионализмом. В этом индивидуальная самобытность и особая привлекательность искусства Маслова. Но в эксплуатации форсированного натиска чувства таится опасность авторского повторения, возможность превращения стихийного спонтанного порыва в холодное клише. Чаще всего художник счастливо избегает этого. Подлинным вдохновением дышат его лучшие работы.
Пластическая мощь некоторых его портретов вызывает в памяти произведения М.А.Врубеля, головы, словно высеченные мощным резцом из единой каменной глыбы. От них исходит тот "натиск восторга", с которым Врубель создавал свой гениальный портрет Саввы Мамонтова. На иные свои модели Маслов переносит драматизм собственного мироощущения, растворяя их в нервном трепете мазков-лучей, полных аритмической пульсации. Портреты Маслова — это особая, интереснейшая область, требующая специального внимания.
Лучистость фактуры превращает цвет в его картинах в свет. Чаше всего они исполнены в единой благородной тональности, изысканность которой несколько неожиданна для художника столь мужественного и огненного темперамента. Но привлекают Маслова и световые эффекты, и контрасты. Он любит писать свет луны, полускрытой бегущими тучами, оранжевый блеск заката, спорящий с наступающей ночью, огонек в окошке среди тьмы. В пристрастии к романтическим мотивам и, главное, в их осмыслении проявляются близость к простодушным народным вкусам, народное представление о красоте. Световые эффекты имеют природный источник, не обострены, экзальтированны, подчинены выражению переживания.
Несмотря на простодушно-романтическую красоту иных из произведений Маслова, напрасно было бы искать в них гармонии. Они взволнованны, тревожны, выражают боль художника о стране гибнущей, обесчещенной, с мертвыми храмами, домом без огня, стране, просвистанной злыми колючими вихрями.
Глубоко современными делает их предчувствие грядущего Апокалипсиса. Может быть, ключом к мироощущению художника является картина, словно бы случайно возникшая, стоящая особняком, не похожая на другие, тесно связанные с натурой. В отличие от других, она имеет ярко выраженный символико-фантастический характер. Зловещий всадник на белом коне, истекающем кровью, — это воплощение пророческого сна, "конь Блед" из Откровения Иоанна, видение Апокалипсиса.
Если искать место искусству Владимира Маслова среди многочисленных направлений живописи второй половины двадцатого века, естественно отнести его к экспрессионизму, наиболее адекватно выразившему мироощущение человека нашего времени — тревогу духа.
Алла ГУСАРОВА, зав. отделом живописи к.XIX — н.ХХ вв. Государственной Третьяковской галереи