НАД ОТЧАЯНИЕМ

01(528)
Date: 01-01-2004
НАД ОТЧАЯНИЕМ
"Крейсерову сонату" А.Проханова, на первый взгляд, даже нельзя отнести к роду художественной литературы, настолько в нем эстетическая составляющая "вплавлена" в политический контекст и, более того, определяется этим контекстом. Но, видимо, точно так же вначале воспринимались современниками произведения Джонатана Свифта или Вольтера. Да и сам Проханов "вплавлен" в политику, как никто из современных отечественных писателей, причем его функции в политическом процессе бесконечно далеки от функций пассивного созерцателя — достаточно вспомнить четырнадцатилетнюю эпопею "Дня"/"Завтра" с эпизодами ГКЧП, расстрела "Дома Советов" или недавние лондонские встречи с "беглым олигархом" Борисом Березовским, вызвавшие такой переполох в Кремле. Даже "Эдичке" Лимонову, основателю партии национал-большевиков, два года отсидевшему в саратовской тюрьме — не столько за скупку оружия и попытку государственного переворота в Казахстане, сколько за вмешательства в дела "алюминиевых баронов" на стороне Анатолия Быкова,— в этом отношении до автора "Крейсеровой сонаты" далеко.
Несомненно, что уникальный социально-политический опыт Проханова определяет и его художественную позицию, а стиль прохановских передовиц в газете "Завтра" властно вторгается на страницы его романов. Однако искусство здесь не является средством, орудием политической борьбы, оно само оказывается вынужденным выполнять функции целой политической структуры: партии или блока. И горькая ирония автора над этой метаморфозой, когда он описывает буффонадные "Красные ватаги" под руководством некоего Предводителя, главным оружием которых в борьбе с глобальным Злом стали маринованные томаты, кремовые торты и красные гвоздики,— эта ирония, словно змея из герметических текстов, кусает сама себя за хвост: теми же томатами, только гнилыми, сражаются на всероссийской свалке со спецназом ОМОНа и армейскими частями бомжи-интеллектуалы. Сражаются — и даже побеждают. Забавно, что, воюя в романе с азербайджанскими торговцами, зеркальные двойники "Красных ватаг", бритоголовые "скинхеды" во главе со своим Фюрером, тоже концентрируются на овощах-фруктах — только уже не в качестве "оружия возмездия", а как объект вымещения своей социальной и этнической ярости. И таких перекличек в прохановском романе, тоже своего рода "спелом томате", залепленном в лицо нынешней "властной вертикали", чрезвычайно много. Вымысел здесь переплетается с реальностью, или, вернее, реальность продолжа- ется, обостряется и доводится до своего высшего, идеального воплощения через писательский вымысел. Политические противники автора предстают как безусловное, всепроникающее и абсолютное зло — не люди даже, но принявшие человеческий облик бесы или созданные этими бесами псевдоживые существа, типа агентов "Блюдущих вместе" с песьими головами (тут же следует прямая отсылка к легендарной Гиперборее античных авторов и скрытая — к отечественным футуристам, Крученых, например). Сюда же отнесем и вполне постмодернистское соотнесение названия романа с "Крейцеровой сонатой" Льва Толстого.
Всё это, вместо взятое, позволяет определить "Крейсерову сонату" как памфлет-антиутопию со всем свойственным для такого синтетического жанра — со времен Франсуа Рабле — спектром художественных приемов и прямым развитием всей образной системы данного произведения от Низменного через Комическое — к Возвышенному.
Всё, что "от мира сего" и "от князя мира сего", в прохановском романе подвергается уничтожению, текст буквально переполнен смертями персонажей, претендующих на то, чтобы стать больше самих себя: от элитных андалузских быков ("Из-за лесу, лесу темного / Привели быка огромного") до некоего Плинтуса с его уникальным зобом, который был способен переливаться всеми цветами радуги и всеми существовавшими в истории письменными знаками человечества. Ничего из этого мира псевдосуществ и псевдосущностей автору не жаль. Вот, например, как описывается голосование и сопутствующая драка депутатов Госдумы.
"Бой длился уже два часа. В ход пошли кастеты, заточки, удавки, обрезки труб. Некоторые из коммунистов, спина к спине, бились цепями. Раздались негромкие пистолетные выстрелы. Женщина-оса норовила подкрасться сзади и вонзить жало в ягодицу бывшего президентского охранника, но получила башмаком в лоб и благоразумно отлетела.
По залу носились парики, обрывки рукавов, костыли и корсеты. С ревом пролетела невесть откуда взявшаяся самоварная труба, изрыгая дым...
Битву снимали все телеканалы и транслировали по центральным программам и по Си-Эн-Эн, которое интерпретировало свалку как коммунистический мятеж в Москве, что вынудило Пентагон направить в район конфликта группировку сухопутных войск".
"Компьютер подводил итоги голосования, и Модельер убеждался, что для прохождения закона (о сокращении русского народа до 50 миллионов человек.— В.В.) не хватает десятка голосов. По сигнальному видеоканалу он дал знать спикеру Утке, что тому не следует объявлять результаты голосования. Спикер сделал страдальческое лицо, показывая, что скрыть результат невозможно и через секунду цифры возникнут на электронном табло. Модельер, испытывая легкую брезгливость к слабовольному и слабодушному человеку, показал ему по видеоканалу банковские счета в оффшоре, куда Утка перегнал часть средств, вырученных за лоббирование нефтяных монополий. Спикер мучительно сжался в кресле, незаметно сунул ломик в электронную систему, и та, слегка поискрив, вырубилась".
Ни один из человеческих институтов: будь то партия, секретные службы или государство,— оказывается в "Крейсеровой сонате" не способен противостоять Злу. Всюду оно свило свои сети, всюду оно протянуло свои щупальца. Возможно, с этим обстоятельством связана и замена Прохановым своего главного героя: вместо советского генерала "тайных войн" Белосельцева в "Сонате" действует гидроакустик подводного крейсера "Москва", капитан-лейтенант Сергей Плужников, вынесенный ангелом из подводной пучины в катастрофическую, гротескную, но вполне узнаваемую современную Москву. Из "Москвы" — в Москву. Та "Москва", погибшая в столкновении с мировым Злом, покоится на дне, подобно граду-Китежу, и в сокровенный срок выппывает в небо, чтобы разрушить истукан Счастливчика, освободить Россию от Зла и Лжи. Эта Москва прогнила почти вся: и обитатели ее в массе своей, и власть, и оппозиция.
Понятно, что подобная концепция Проханова вряд ли найдет отклик и понимание в рамках "просвещенной публики" (достаточно сопоставить более 2000 интернет-ссылок на "Господин Гексоген" того же автора и всего 3(?!) на "Крейсерову сонату", не говоря уже о перспективах получения литературных премий и т.д.).
Единственная реальная сила, еще способная оживить мертвую столицу и полумертвую страну — сила любви и сила русского Слова. Без любви и без песни любящей женщины не ожил бы Плужников, а значит — не смог бы вступить в свою схватку со Злом и победить.
Мы-то по-прежнему уверены, что по телевизору нам показывают вовсе не Сатанидзе, а Сванидзе, что нашему счастливчику-президенту "выть хочется" совсем по другой причине, чем представителям семейства собачьих, что спасительно высокие цены на нефть еще продержатся хотя бы несколько месяцев, а лучше бы — лет, что никакой ангел не принесет сюда праведника из пучины вод и никогда сверхъестественный небесный крейсер не направит свой испепеляющий луч на источник и воплощение Зла — по причине его, крейсера, бесповоротного отсутствия. Мы знаем, что всё будет не так, если вообще что-то подобное будет.
Но ведь и освобождение Руси от ордынского господства шло вовсе не так, как описывалось в былинах с богатырями, валившими "поганых татаровей" целыми улицами-переулочками. И разгром немецко-фашистского нашествия был достигнут вовсе не "малой кровью, на чужой территории", как предписывало советское искусство конца 30-х—начала 40-х годов ХХ века. Всё было не так и будет не так. Но для этого предстоит верить в, надеяться на и просто любить саму возможность спасения России и ее народа. Только эти вера, надежда и любовь придают мудрость и смысл каждодневному нашему бытию с его трудами, битвами, горестями и нетварным светом, иногда проникающим свыше. Испытаний не по силам Господь не дает. И даже если скопившееся вокруг нас и в нас самих Зло действительно столь всемогуще и глобально, как показано в "Крейсеровой сонате", а не является продолжением наших собственных грехов, — всё равно, "отчаиваться не надо".
Владимир ВИННИКОВ