1(476)
Date: 30-12-2002
РОССИЯ ЖДЕТ ГЕРОЕВ МОЛОДЫХ (Стихи нацболов)
***
Ноябрьская полночь. Душно.
Теплый воздух с лопастей вентилятора
Летит на меня послушно
Мимо ковра экватора.
Читаю молча Лимонова,
Убиваю тупую бессонницу
И думаю: было бы здорово
В Нью-Йорк ввести красную конницу.
И крейсер — сигнал революции
Не где-нибудь — в устье Гудзона
По политической проституции
Добавит стеклянного звона.
Чтобы тащился медленно
На огромном трофейном Бьюике
Конфискованном "временно",
Дзержинский, стреляющий жуликов.
И на месте уродливой статуи,
Олицетворяя свободу,
Расстреливали и забрасывали гранатами
Местных врагов народа.
Чтобы Бон Джови с Джексоном
За краюху черствого хлеба
Пели дуэтом "Естудей"
Солдатам под открытым небом.
И… где-нибудь на "авеню Улан-Батора"
В местном коллежде Смольном
Я сидел в кресле диктатора
И читал Лимонова с видом довольным.
Михаил Мостов, Киев
***
В распятом на трезубце Севастополе
Без башни мечется пластмассовый мой танк,
Метая бисер перед мертвыми окопами,
Уснувшими без штыковых атак.
Домой с задания вернулись камикадзе,
Постановив, что не желают умирать,
Что лучше жить, болея астмой и проказой,
Чем с Одином в Валгалле восседать.
Флот следует в кильватер динозаврам.
Мне одиноко, как тремстам спартанцам:
Взывая к праху кровожадных тавров,
Пляшу красно-коричневые танцы.
Пухов, Севастополь
ОСКОЛОК
Что меня роняли руки обагрённые,
Кто пытался выйти в окна застеклённые.
Если наточили моей натуры грани,
Кто меня коснётся — буду только ранить.
Раздавить пытайся, рассмеши войною.
Я — дурная шутка, наступи — завоешь.
Я — осколок бомбы, памятью о боли
В розовой могилке я тебя укрою.
В абажуре взрыва бахромицей тела,
Кто огрелся в центре, тот не станет левым.
Папа — детонатор, значит, я — осколок.
Путь мой будет вечен и почти недолог.
Dead Head
РИЖСКОМУ ЦЕНТРАЛУ — 100 ЛЕТ
Центральная тюрьма старинной Риги,
Твои истории, как люди, взаперти.
Здесь режут вены, сочиняют книги,
Ты — целый мир, откуда не уйти.
Здесь зверство перемешано и вера.
Здесь каждый ко всему давно привык.
Здесь лязгают весь день стальные двери.
Здесь каждый поворот ведет в тупик.
Здесь ночь укрыта ядовитым светом.
Здесь одиночество крепчает в тесноте.
Здесь время — срок. Часы здесь под запретом.
И век, другой — ничто для этих стен.
Сергей Соловей,
заключенный Рижского централа
1.0x
