28(451)
Date: 09-07-2002
УЖАСНЫЙ СОН ГАУЛЯЙТЕРА
Это был сон-кошмар...
Он вошел в подвал с двумя отрезанными головами, неся их за скальпы. Его имени я никогда не знал или, может быть, не запомнил. Называть "компаньонов" по именам я перестал, когда их у меня сменилось больше десятка. Бесполезно. Даже самые фартовые больше двух-трех месяцев не держались. Для завтрашнего трупа вполне достаточно обращения "товарищ".
Как правило, менты убивают нас при задержании. Или сразу после. Понять ментов можно: пока живой, каждый из нас опасен. ВСЕГДА. Кому охота лишний раз рисковать жизнью? Придя в себя, арестованный выберет подходящий момент и сделает попытку убить еще кого-то. Возможно, тебя или твоего друга. Или воткнет неопытному следаку в глаз шариковую ручку, которой тот минуту назад писал протокол. На всю длину, чтобы достать до мозга…
Дико хочется спать. Смерть давно стала рутиной. Никакого адреналина. Ничего привычней, чем убить или быть убитым, на свете не существует. Мертвые головы сегодня ночью отправятся на телевидение. В последний эфир. Им не привыкать к свету софитов: одна из голов раньше принадлежала известному депутату, другая — высокопоставленному чиновнику. Обе головы (тогда еще укомплектованные бесформенными кусками мяса — телами) в последнее время часто мелькали на экране телевизора. Скоро выборы. Каждая из "голов" еще вчера обещала в случае избрания уничтожить террористические банды, наводящие ужас на законопослушных граждан. Теперь эти две головы, запакованные в синий полиэтилен (когда-то в такой паковали для отправки в регионы газету "Лимонка"), ничего не смогут пообещать избирателям, зато окажут последнюю (и немалую) услугу своим коллегам-чиновникам. Послужат примером. Для неподражания. Будьте покойны, господа чиновники, террор — не ваша забота. Будьте покойны.
А началось все меньше года назад. Вождя судили и осудили. Надолго. Учитывая его возраст, можно считать, что навсегда. Параллельно на Партию накатила новая волна репрессий (вернее, они усилились), в результате руководящие органы Партии утратили контроль за ситуацией. Никто не знал, что делать. И в этот момент, как прорыв, как озарение, как путеводная звезда, вспыхнуло первое УБИЙСТВО. Почти сразу за ним — второе, третье и дальше, словно снежный ком, вовлекая в "процесс" все новых людей, перемалывая их, словно чудовищная мясорубка, и выплевывая в мир их безымянные трупы и отвалившиеся конечности. И так по всей стране. 89 субъектов Федерации стали полем, на котором мы щедрой рукой сеяли зерна ненависти и смерти.
Нашей жертвой стала власть. Ее носителей мы не делили на невинных и виноватых. Слишком долго, да и не к чему. Мы применили принцип коллективной ответственности и подвергли власть пыткам и казням. Борис Савинков, всю жизнь организовывавший террор, позавидовал бы масштабам нашего неорганизованного террора.
Уже через пару недель активной "деятельности" перестаешь бояться смерти — привыкаешь. Никаких кровавых мальчиков в глазах. От нашего красного смеха у президента лопнули барабанные перепонки, а премьер ушел в секту Виссариона. Губернаторы, мэры, депутаты всех уровней, федеральные и региональные чиновники, судьи, сотрудники ФСБ умирали от пуль, от ножа, от бомбы, от яда и упавшего с крыши кирпича. Мы взрывали их в автомобилях — вместе с женами и детьми. Мы сажали их сыновей на героин, а несовершеннолетних дочерей заражали СПИДом. Мы отлавливали приговоренных врагов в подъездах домов, а потом безжалостно сажали на кол, вешали на теплых, только вытащенных из живота кишках, повязывали им колумбийские галстуки, ржавыми пилами отрезали головы, живьем зарывали в землю, топили в Волге, жгли… Впрочем, нам отвечали тем же.
Первая, самая массовая, волна террора продолжалась недолго — считанные недели. Большинство наших сразу же оказались за решеткой. Однако те, что остались на свободе, поняли, что по сравнению с врагами, они почти неуязвимы. В отличие от врага, мы не были привязаны к своим домам и семьям. После первых же арестов мы прекратили связь друг с другом — ни к чему. Каждый из нас и так знает, что нужно делать. О численности Партии теперь можно только догадываться, да и то весьма приблизительно. О количестве партийцев можно судить лишь по интенсивности террора, который они ведут.
Тем не менее, совершенно очевидно, что новые люди в Партию приходят. Иначе, кто же продолжает войну, когда подавляющее большинство "довоенных" наших — в тюрьмах и могилах. Как мотыльки летят на огонь, так и в Партию приходят все новые камикадзе, порой лишь для того, чтобы в день первой же партийной акции погибнуть. Чтобы стать партийцем, сейчас не нужно писать заявление и посещать партсобрания, достаточно взять в руки нож и приступить к партийной работе. Остановиться невозможно".
Моему взору вновь предстало обезображенное предсмертной мукой лицо депутата (голову ему наверняка отрезали еще живому, а потом сделали на лбу татуировку "СВИНЬЯ"). Я запаковал головы в полиэтилен (чтобы удобнее было транспортировать до телецентра) и… проснулся. По радио как раз шли новости. Диктор сказал: "Сегодня в Москве начнется суд над обвиняемым в терроризме председателем НБП, писателем Эдуардом Лимоновым и еще четырьмя национал-большевиками".
Я пошел и записал сон, на всякий случай. По стене полз большой рыжий таракан.
Дмитрий ЕЛЬКИН
1.0x
