1 (424)
Date: 29–12–2001
Author: Виктор Смирнов
***
Бросая вызов звездному горошку
И славя свет-Россию во весь дух,
На свадьбах я растягивал гармошку
От красных девок и до молодух!
Пилось и пелось мне. И хлебом-солью
Не обойден в селе я был. И вдруг,
Как половодье, схлынуло застолье,
И — гробовая тишина вокруг.
И вот стою я средь полей, как нищий,
Что на базар всю душу сдуру свез.
И не гармошка — изгородь кладбища
Растянута от сердца и до слез…
***
И колосья дрожат в полях,
И на мельнице стонут мешки:
Держат Русь на своих плечах
Слишком пьяные мужики.
Я на помощь всем сердцем рвусь.
Гуси вкось косяком летят.
И вовсю качается Русь
С мужиками пьяными в лад.
Так за дело они взялись
Что от песен, слетающих с губ,
Прозревает слепая высь,
Прозревает незрячая глубь.
Вот уж верит Москва слезам,
Вот уж в речку упал зенит.
И качается колокол сам —
И звонит, и звонит, и звонит.
Как на мельнице страшно мешкам!
Шар земной, однако, в пути.
За такие труды мужичкам
Надо чарочку поднести!
Плещут в окна волны морей.
И, дивясь, как в груди горячо,
Я под ношу, что всех милей,
Подставляю свое плечо…
***
Пламя столетий скользит по устам,
В сердце чернеет вселенская сажа.
Ангел-хранитель, а ты не устал?
Глаз не смыкаючи реять на страже?
Сил не осталось. Я еле бреду.
Тыл оголен. И рассеяны фланги.
Тут и вступает в сражение ангел,
Крыльями гонит и смерть, и беду.
Мечет он в дьявола стрелы свои.,
Время, быть может, напрасно теряя.
Ангел-хранитель, а кто для тебя я?
Разве что русло для песен любви.
Эта слезинка — твоя? Иль — моя?
Ты или я высшей силы заложник?
Ангел-хранитель, за что же, за что же
Любишь, жалеешь и веришь в меня?
Чтобы я звездные брал рубежи,
Снова меня воскресишь из бессилья.
Дай поцелую незримые крылья —
И упаду от бессилья во ржи.
Дышит мне в душу и светом, и мглой
Чрево земное с бессмертною осью.
Кто-то без ветра качает колосья.
Это не ты ли паришь надо мной?
***
На гибнущей планете — пир горою!
Чернеют тучи. Свищет молонья.
Я ощущаю с ужасом порою:
Поэзия уходит от меня.
Туда, туда, в глубины небосвода,
Где гроздья звезд пока не отцвели,
Поэзия уходит от народа,
Поэзия уходит от земли.
Поэзия уходит от усталых,
От глупых, что не верят в Божий страх.
Поэзия уходит от лукавых —
И остается лишь в святых сердцах.
Как грозно грязь к подошвам века липнет!
Но воду носит, носит решето.
Сто лет стояла липа! Пилят липу.
Но аист вьет на ней свое гнездо!..
***
Она одна спасет весь мир навеки!
Она одна сияет там и тут.
И тянутся в поэзию калеки —
Духовные, телесные, — идут.
Безумные, безвольные, безвнукие,
Как будто бы сквозь тьму на зов огней,
Безглазые, безногие, безрукие, —
Идут — и просят помощи у ней.
Ночных просторов сторожа бессменные,
Скитальцы, что себя надеждой жгут,
Юродивые рядом и блаженные
К ней тянут руки — и спасенья ждут.
И внемля свету, и внимая звуку,
Спускаясь вниз с немыслимых высот,
Вселенскую божественную руку
На чью-то голову она кладет.
Ей не прикажешь. Африка, Европа,
Америка, — пришедших легион.
Она ласкает кудри эфиопа
Или погладит русый русский лен.
Она вершит, как некое знаменье,
Свой самый высший в мире приговор.
Безглазому она подарит зренье,
Безногому великий даст простор.
И ей несчастный низко бьет поклоны,
И звездные молитвы говорит,
Как будто на безрукого с иконы
Мать Божья — троеручица глядит…
СМОЛЕНСК
1.0x
