ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА ОДЕРА

ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА ОДЕРА (Как германские “левые” относятся к “новой” России)
28(397)
Date: 10-07-2001
Роль Германии в нынешней Европе чрезвычайно высока. ФРГ является главным экономическим и политическим центром Евросоюза, который потенциально готов, наряду с Китаем, воспрепятствовать становлению “монополярного мира”. Однако реализации данного потенциала явно мешают многолетняя привычка бундесэлиты к зависимости от США и боязнь рисков, связанных с выходом из-под “американского зонтика”.
Левые силы ФРГ после включения в ее состав “новых земель”, как называют бывшую ГДР, получили мощную и растущую общественную поддержку. Они настаивают на независимой и самостоятельной политике Германии, соответствующей реалиям современного мира и не ограниченной “западными” или “европейскими” интересами. О перспективах и трудностях подобного поворота читатель может судить по приведенному ниже без наших комментариев тексту, в котором излагаются материалы Фонда Розы Люксембург.
АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР “НАМАКОН”
УПАДОК РОССИИ НЕ ВЕЧЕН
Левые силы Германии последовательно выступают за то, чтобы ФРГ способствовала интеграции России в Европу, помогала России стабилизировать экономическое и социальное положение, а также в должной степени учитывала российские интересы в вопросах безопасности.
Основанием для такой позиции являются следующие факторы:
— Несмотря на имеющиеся проблемы, Россия остается великой державой. Она обладает огромными полезными ископаемыми, значительным научным и исследовательским потенциалом, хорошо подготовленным и образованным населением, а также культурными достижениями мирового уровня. Она, как и прежде, является основным конкурентом США в области ядерных технологий. Россия — великая европейская держава со значительным потенциалом развития в сторону Восточной и Южной Азии. Стабильная Россия может во многом способствовать нейтрализации опасных гегемонистских устремлений США.
— Длительное кризисное состояние России и ее окружения может повлечь за собой далеко идущие процессы в Европе, а также за ее пределами и иметь катастрофические последствия. Однако с окончанием эры Ельцина имеются шансы для постепенного процесса стабилизации, в котором левые силы могут играть значительную роль. Доверительные отношения с Россией являются лучшей предпосылкой того, чтобы оказывать влияние на российское руководство в его действиях по ликвидации кризисных ситуаций.
— Выдающееся значение германо-российских связей доказано исторически. Развитие международных отношений после крушения двухполярной конфронтационной системы, а также положение Германии в Европе требуют установления стратегического партнерства с Россией. Однако в действительности германо-российские отношения пока далеки от этого.
Распад СССР, хотя и ослабил геостратегическое значение данного региона, но отнюдь не ликвидировал его. Российская Федерация как основной компонент этого регнона и как правопреемник Советского Союза потеряла статус сверхдержавы, однако благодаря своим размерам, своим природным ресурсам, своему человеческому, экономическому и научному потенциалу, своему авторитету в мире культуры и, наконец, благодаря своей военной, прежде всего ядерной, мощи продолжает оставаться одним из решающих факторов мировой политики.
В то же время распад СССР и Организации Варшавского Договора, который повлек за собой очень сложный процесс новой структуризации международной системы, оказался суперпозиционирован с процессами всемирной глобализации, давшей толчок не только интеграционным, но и дезинтеграционным процессам. Относительно предсказуемое “равновесие страха” сменилось большим числом довольно опасных конфликтов и даже войн. Значительно усилилось значение национально-этнических и религиозных факторов. Дилемма заколючается в том, что далеко не все имеющиеся в мире этнические меньшинства: народности и даже нации,— смогли добиться государственной самостоятельности и существовать как суверенные субъекты международного права.
В течение первых пяти лет после распада СССР на постсоветском пространстве отмечено шесть войн, примерно 20 вооруженных конфликтов и более 100 конфронтационных ситуаций без применения оружия. Вызванные ими процессы миграции населения, как и другие следствия политической нестабильности в регионе, не являются безразличными для Германии — тем более, что процессы дезинтеграции в настоящее время затронули и саму Россию. В особенно страшных формах это проявляется в Чечне. Происходящие там события нельзя оценивать исключительно под углом зрения противодействия международному терроризму, который угрожает не только России и не только в Чечне. Развитие ситуации в данном регионе, основанное на обострении социальных и этнических противоречий, активно используется определенными силами, которые стремятся заполнить образовавшийся здесь вакуум власти с целью использовать конфликты для расширения своих притязаний.
События в Чечне и на Балканах подтверждают необходимость создания новой концепции международной безопасности: не только для России, Кавказа и Закавказья — это в равной степени относится и к Европе. Если параллели между чеченским конфликтом и войной НАТО против Югославии существуют, то они заключаются как раз в отсутствии общеевропейской концепции безопасности. Учитывая, что Россия продолжает располагать оружием чрезвычайно разрушительной силы и потенциал ее кризисных рисков выходит далеко за пределы Европы, в рамках данной концепции безопасности необходимо развивать или вновь создавать механизмы, которые в состоянии предотвратить развитие катастрофических сценариев, обеспечить равноправное сотрудничество и предотвращение конфликтов. И здесь недопустимо применение силы, нарушение примерного ядерно-стратегического баланса, возникновение опасности новой гонки вооружений, вмешательство в дела других и навязывание им собственных стандартов и клише.
ИЗМЕРЕНИЯ ВОСТОЧНОГО КРИЗИСА
Кризис на Востоке, связанный с распадом СССР и поиском места “новой России” в современном мире, имеет несколько измерений. Экономический спад и потеря международных позиций в условиях глобализации вытесняют Россию на периферию общего развития, она испытывает те же проблемы, что и большинство стран “третьего мира”. Чрезвычайно высока степень зависимости России от международных финансовых институтов. Ее экономика односторонне ориентирована на добычу и продажу полезных ископаемых. Сегодня Россия уже не является высокоразвитой страной и может превратиться в сырьевой придаток других экономик (согласно данным фонда Карнеги, в 2000 году по валовому социальному продукту она занимала уже 16-е место в мире, уступая Индии, Мексике, Южной Корее и Аргентине).
Между тем разрыв между высокоразвитыми промышленными странами и большей частью мира растет. Асимметрия экономического и социального уровня США и России постоянно увеличивается, что все сильнее сказывается на состоянии их отношений. Эйфория после 1991 года сформировала в России союз “радикальных реформаторов” вокруг президента Ельцина с деятелями из администрации Клинтона,— союз, который на основе концепций МВФ и Всемирного банка должен был ввести Россию в капиталистическую систему. США активно вмешивались во внутреннюю жизнь России, подавляя любые попытки сопротивления данному сценарию.
Однако навязанная администрацией Клинтона и международным финансовым сообществом концепция развития была далека от интересов России, не учитывала реальностей ее жизни и, можно сказать, потерпела крах — настолько чувствительными оказались ее провалы. Прежде всего это касается глубокого раскола в среде российской элиты, где не утихают острые споры между ориентированными на Запад (прежде всего — на США) группами и теми, кто хотел бы видеть свою страну русским государством, в силу своего географического положения выполняющего функции евразийского посредника между промышленно развитым Западом (прежде всего Европой) и Азией. Этот раскол обеспечил фактическое отсутствие у России внешней политики, которая стала представлять собой набор намерений, исходящих из различных групп элиты и зачастую прямо противоречащих друг другу.
Чеченская война 1994-96 годов показала, что данное явление касается и внутриполитических процессов, что в России царит хаос, у государства отсутствуют политические и экономические механизмы решения возникающих проблем, что создавало условия для возрождения русского шовинизма и военной диктатуры. Россия шла к изоляции на международной арене и могла стать игрушкой в руках других сил, которые стремились заполнить возникший вокруг недавней сверхдержавы вакуум. В условиях экономического и социального краха, помноженного на политическую дестабилизацию, оказалось, что несмотря на отсутствие идеологической конфронтации Россию не рассматривают в качестве равноправного члена международного сообщества, а США, пользуясь ее слабостью, стремятся создать однополярную международную систему, которая позволит им в полном объеме реализовать свои стратегические интересы, не считаясь с интересами и мнением других стран.
Низшей точки отношения России с США достигли в 1999 году, во время интервенции НАТО в Югославию. Именно тогда расширение этого военно-политического блока на Восток, проникновение его через Кавказ до китайской границы, объявление Каспийского региона “зоной стратегически важных интересов США” и фактическое исключение Совета Безопасности ООН (то есть России и Китая) из процесса решения важнейших международных проблем, попытки США выйти из Договора ПРО 1972 года, широкая дискриминация в форме эмбарго и антидемпинговых мер против российских товаров по-настоящему обеспокоили значительную часть элиты, заставив ее задуматься о реальных перспективах политики Ельцина. Именно тогда была сформирована “доктрина Примакова”, которая определила интересы России и в основном оказалась взята на вооружение Путиным.
Выборы в Государственную Думу (декабрь 1999 года) и президентские выборы (март 2000 года) положили конец эре Ельцина, если рассматривать ее с изложенных выше позиций. И, хотя на деле процесс консолидации элит далеко не завершен, в этом отношении новое российское руководство предприняло самые решительные и жесткие, но в правовом отношении корректные шаги. Политика официальной России в международных делах может считаться предсказуемой и лишенной противоречий. Это обстоятельство, а также возможный процесс стабилизации внутренней социально-политической ситуации в России, несомненно, являются необходимыми условиями для установления Россией длительных отношений конструктивного сотрудничества с другими странами, для активных совместных действий на международной арене.
Важным является то обстоятельство, что сегодня США являются для России супердержавой, чью роль и огромный потенциал необходимо учитывать, но с которой трудно и даже невозможно осуществлять нормальное и равноправное сотрудничество. Стремление к глобальной гегемонии, концепция “однополярного” мира, свойственные нынешней американской политике, не находят и, видимо, не смогут в ближайшем будущем найти понимания в России, поскольку объективно противоречат ее интересам. Геостратегическое положение России, напротив, требует установления партнерских и даже доверительных отношений со странами Центральной, Западной и Северной Европы, поскольку без установления подобных отношений ее перспективная роль “моста” между Европой и Азией потеряет реальное наполнение.
Поэтому заявления президента Путина, сделанные во время его первого визита в Германию (15-16 июня 2000 года): “Германия остается нашим партнером №1 в Европе и в мире”, “немецким инвесторам будут созданы хорошие условия для инвестиций”,— являются важным сигналом относительно приоритетов нового российского руководства и не могут расцениваться как конъюнктурные, что было подтверждено результатами “рождественской” встречи Путина и Шредера в Москве в начале 2001 года.
ГЕРМАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
Германия, поднявшая свою значимость в мире, активно участвует в создании нового международного распределения сил. Ее руководящие элиты стремятся превратить ФРГ в ведущую европейскую державу, а саму Европу сделать конкурентоспособным, в том числе и в военном отношении, центром мирового влияния. Эти амбиции объединенной Германии объективно порождают тенденции к соперничеству в трансатлантическом союзе и до известной степени противоречат претензиям США на роль глобального лидера. Данные противоречия не акцентируются публично и касаются пока только текущих, хотя и немаловажных, политических проблем (различные позиции по ПРО, роли ООН, ОБСЕ, в торговых, валютных вопросах и т.д.).
В то же время и по тем же причинам немцы хотят доказать свою верность трансатлантическому союзу громче, нежели это делают другие, и даже готовы пренебрегать своими интересами в тех случаях, когда последствия таких жертв являются незначительными или неопределенными. Дальнейшая интеграция новых федеральных земель и объединение Европы являются для Берлина сегодня приоритетами значительно более высокого порядка, чем развитие отношений с Москвой. Все эти обстоятельства наряду с опасениями насчет возрождения русского шовинизма в случае стабилизации России определяют противоречивую позицию Германии на восточном направлении. Поведение “русского медведя” для большей части европейских правящих элит продолжает оставаться подозрительным и непонятным. Кроме того, современная германская экономика в значительной степени ориентирована на экспорт, и основные сделки совершаются на Западе, а вовсе не на рискованном Востоке, что является основным сдерживающим фактором в отношениях двух стран.
Следует заметить, что подобная двойственность прослеживается исторически. У Германии есть опыт плодотворного сотрудничества с Россией (Петр I, Екатерина II, Бисмарк, эпоха Раппало, “новая восточная политика” канцлера В.Брандта до “дела Штраса-Штойбера”), но есть и опыт катастрофических конфронтаций, в том числе ХХ века (опыт двух мировых войн и “холодной войны”). Распад СССР был расценен Западом, и прежде всего США, как победа в “холодной войне”, что привело к “холодной дискриминации” России на международной арене. “Синдром победителя” в Германии был усилен ее объединением. Богато отблагодарив Горбачева, став крупнейшим кредитором СССР и России, добившись ускоренного вывода российских войск со своей территории, Германия решила, что теперь может смотреть на восток свысока.
Бундесправительство постоянно пыталось использовать нынешнюю слабость России и поддержать конфликтный потенциал в постсоветском пространстве (визиты Шредера в Грузию и в балтийские страны, реакция на конфликт в Чечне, отказ сотрудничать в совместном российско-украинском проекте по созданию транспортного самолета Ан-70 и другие решения, не способствующие укреплению двухсторонних российско-украинских отношений и т.д.). Характерно, что в стратегическом документе, определяющем политику ЕС относительно Украины и принятом на совещании ЕС в декабре 1999 года, немало говорится о соседях Украины, но ни слова — о ее главном “соседе”, России. А СНГ для ЕС, оказывается, вообще не существует: “Европейский Союз признает усилия Украины, направленные в сторону Европы, и приветствует то, что Украина приняла решение в пользу Европы”. На другой странице того же документа говорилось: “Европейский союз поддерживает усилия Украины по развитию сотрудничества с государствами по побережью Черного моря, совета Балтийских государств и Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдавии”. Нетрудно видеть, что последние из названных государств образуют известную “группу ГУУАМ”, которая в мае 1999 года вышла из оборонительного пакта СНГ, подписанного в 1991 году. Легко понять и антироссийскую направленность данного документа.
Особую обеспокоенность вызывает у российских властей характер немецкой активности в Калининграде (б.Кенигсберг) и Калининградской области (российская часть б.Восточной Пруссии), которая де-факто идет вразрез с основополагающим для двусторонних отношений договором “два плюс четыре” (ФРГ и ГДР плюс СССР, США, Великобритания и Франция) от 9 ноября 1990 года, подтверждающим послевоенный порядок в Европе и принципы мирного объединения Германии в существующих границах.
Кроме того, в Москве справедливо полагали, что администрация Клинтона вряд ли решилась бы начать войну на Балканах без согласия правительства ФРГ. А такое согласие, в свою очередь, означало не столько вытеснение России с Балкан, сколько устранение Совета Безопасности ООН и России как постоянного члена СБ от решения важнейших проблем мировой политики. Между тем Германия, как и Россия, объективно заинтересована не в ослаблении, а в усилении роли ООН и в придании ФРГ статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН. Поэтому когда статс-секретарь МИДа Ишингер во время устроенной российским посольством в декабре 1999 года дискуссии предложил интернационализировать проблему Кавказа, он получил резкий отпор со стороны российских участников дискуссии: Бессмертных (бывший министр иностранных дел и президент Внешнеполитической ассоциации), а также бывших послов в Бонне Квицинского и Терехова.
В свое время, когда Россия стала поворачиваться лицом к Евросоюзу, она нередко рассматривалась немецкой стороной как некий внешний для Европы феномен, а оскорбительный демарш со стороны федерального канцлера по отношению к премьер-министру Примакову, когда тот приехал с посреднической миссией в балканском конфликте, вообще не имеет аналогов в германо-российских отношениях послевоенного периода. В “Рассуждениях о новом формировании немецкой внешней политики”, с которыми министр иностранных дел Йошка Фишер выступил на собрании членов Немецкого общества по вопросам внешней политики 24 ноября 2000 года, России были посвящены ничего не говорящие общие положения.
Накануне визита Й.Фишера в Москву в январе 2000 года “Независимая газета” назвала главу немецкого МИДа “могильщиком германо-российских отношений”. Было бы неразумным считать подобное определение только личным мнением Игоря Максимычева (в прошлом — посланник в Берлине, а ныне — сотрудник Института Европы РАН, определяющего позицию России в германских делах). Сразу после своего визита в Москву, выступая на ежегодном собрании Германо-Российского форума 15 февраля 2000 года, Й.Фишер постарался быть более конструктивным и внимательным к роли России и состоянию российско-германских отношений. Однако и в этой речи нельзя было не услышать следующей основной мысли: русские должны стать такими же, как мы, соответствовать нашим представлениям и ценностям, только тогда можно будет подумать и о партнерстве. Между тем подобные установки не просто невыполнимы, но и вызывают упреки российской стороны в применении немцами двойного стандарта (вопрос о праве на применение первыми ядерного оружия, Чечня—Косово, стремление к интеграции).
Показательным примером пренебрежения и непонимания интересов России является расширение ЕС и НАТО на Восток, которое фактически “исключает эту страну из процесса европейской интеграции, как это было в таких важных сферах, как шенгенские соглашения и ограничения в торговле”,— пишет Гейнц Тиммерман из Федерального института по изучению восточноевропейских и международных проблем, добавляя: “Проблемы возникнут и с принятием стандартов ЕС в странах, которые будут включены в систему союза, особенно это касается технических, потребительских и экологических норм. Уже сейчас значительно ограниченный уровень торговых отношений между Россией и странами-кандидатами в члены ЕС может еще снизиться”. Эти негативные для России экономические и политические последствия европейской интеграции вообще не берутся в расчет, даже не делается попыток совместно искать справедливый баланс интересов. Так, в стратегическом документе ЕС по России содержится призыв к российским предпринимателям принять участие в осуществляемых преимущественно ЕС проектах TRACECA и INOGATE (строительство транзитных нефтепроводов и дорог на Кавказе). Однако эти проекты, имеющие огромное экономическое и геостратегическое значение, разрабатывались вообще без участия России — при том, что в ЕС прекрасно знают, какие интересы имеет Россия в этом сложном регионе на своих южных границах. Подобные самоуверенность и высокомерие могут дорого стоить немцам уже в ближайшем будущем.
ДИНАМИКА ОТНОШЕНИЙ
Путь силовой конфронтации, “отбрасывания” России из Европы после “гуманитарной интервенции” НАТО на Балканах еще раз продемонстрировал свою полную несостоятельность. Выход из тупика, возникшего в результате данной акции, оказался невозможен без участия России. А Россия очевидно не может поддержать такую концепцию безопасности, согласно которой ответственность за дела континента полностью возлагается на блок, где Россия не имеет полноправного членства. Кроме того, претензии США на глобальную гегемонию, связанное с этим увеличение их военного бюджета и стремление выйти из режима, предусмотренного Договором по ПРО 1972 года, вызывают растущую обеспокоенность во всем мире. Понимание данных реалий постепенно находит место в сознании и действиях нынешнего руководства ФРГ, которое медленно, но все же пересматривает основы своей “восточной политики”. В частности, широкое распространение получила точка зрения Эгона Бара, который заявил, что для Европы и тем самым для Германии предпочтительнее такая Россия, которая строила бы консолидированное правовое государство вместо того, чтобы развивать коррупцию, давать публичные клятвы в верности демократии и править страной с помощью указов.
Определенной “точкой поворота” здесь стали очные консультации президента Путина с канцлером Шредером, первый раунд которых с участием Е.Примакова состоялся 15-16 июня 2000 года в Берлине. Тогда было принято политическое решение относительно полного восстановления механизмов поручительства по системе “Гермес” (поставки инвестиционных товаров в Россию), разрушенной дефолтом 1998 года, с лимитом в 1 млрд. марок без фиксации времени предоставления, причем 50% лимита резервировано для предпринимателей из новых федеральных земель, а проекты, по которым будет применяться поручительство “Гермеса”, не будут превышать 30 млн. марок. Сверх лимита предусмотрено поручительство по краткосрочным проектам со сроком реализации до 1 года. Кроме того, был подписан ряд протоколов о намерениях с участием РАО “Газпром” и его немецких партнеров (с “Винтерсхал АГ” — о разработке нефтяного Тимано-Печорского месторождения стоимостью 2 млрд. DM; с “Ферросталь АГ” — о строительстве завода по производству метанола мощностью 900 тысяч тонн ежегодно в Архангельске, 1,5 млрд. DM; с “Зальцгиттер Анлагенблау ГмбХ” — о модернизации и строительстве новых трубопроводов, 1 млрд. DM; с “Рургаз АГ” — о совместных проектах сбережения энергии (до 90 млн. т условного топлива ежегодно) и защиты окружающей среды в России. Комментарии прессы и деловых кругов по результатам июньской встречи были в основном сдержанно-доброжелательными. Путин произвел впечатление в целом уверенного и уравновешенного политика. Отмечалось, что с новым русским руководством можно конструктивно работать и его усилия по стабилизации страны необходимо поддерживать, поскольку это больше отвечает интересам Германии, чем хаос и дестабилизация на востоке. Условия для экономической и инвестиционной деятельности немецких корпораций также становятся более благоприятными (улучшенная законодательная база и единообразная правоприменительная практика, экономический рост и т.д.).
Данные тенденции были закреплены в ходе встречи “Большой восьмерки” на Окинаве в сентябре 2000 года. Там канцлер Шредер высказался за деловое включение России в диалог ведущих стран мира и следом за президентом Франции выразил отрицательное отношение к планам США по созданию антиракетной системы. Вне официальных рамок G-8 Шредер пообещал России отсрочку по выплате долгов (выплата 8 млрд. DM перенесена с 1999-2000 годов до 2016 года, ежегодные проценты уменьшены с 7 до 5,48) — тем самым Германия сделала шаг навстречу рекомендациям Парижского клуба, которые Франция уже выполнила.
Следующим шагом стала “рождественская” встреча руководителей двух государств в Москве, после которой российская сторона предприняла активные действия по реализации ряда инвестиционных и телекоммуникационных проектов. Однако решающего прорыва в германо-российских отношениях до сих пор не сделано. Бросается в глаза, что при решении проблемных вопросов продолжает сохраняться прошлая тенденция, когда двусторонние отношения ставились в зависимость от совместной ответственности в рамках Европейского Союза. Слабо выражена готовность использовать авторитет Германии в решении сложных вопросов общеевропейского значения, будь то расширение НАТО на Восток, создание механизмов общеевропейской системы безопасности или урегулирование на Балканах. Без ответа остались инициативы российского руководства по созданию европейской системы противоракетной обороны, а также предложения использовать для развития германо-российских связей потенциал новых федеральных земель, включая и тех людей, которые многое сделали для этого в прошлом. Шредер не дал понять, что будет проводить суверенную, самостоятельную политику по отношению к России. Помимо глубоко засевшей привязанности Германии к Западу, которая превалирует над объективными интересами страны по отношению к Востоку, помимо нежелания Германии по многим причинам отдельно позиционировать себя в данном вопросе, большую роль играет неуверенность в том, сумеет ли Путин выдержать огромный груз ответственности,которая лежит на нем, будет ли стабилизация России как великой европейской и мировой державы связана именно с его фигурой.
Очевидно, что ведущие стратеги США видят будущее России как распад и дезинтеграцию этой страны, раздел ее территории между соседними державами (таковы концепции Зб.Бжезинского из “Фонда наследия” и Томаса Грэхема из “Карнеги-фонда). Следовательно, можно ожидать дальнейшего ухудшения климата в российско-американских отношениях. Тем не менее, с окончанием эры Ельцина стало ясно, что сейчас в России задают тон силы, которые не только выступают против подобных катастрофических сценариев, но и могут опираться на широкий общественный консенсус и на военные структуры.
При этом необходимо учитывать, что рыночная трансформация России происходит и будет происходить не так, как этот процесс представляли себе ведущие западные стратеги. Реализация их концепций “в чистом виде” имела разрушительные последствия для России и принесла ее народам немало страданий. После поражения модели советского социализма потерпела поражение и политика “большого скачка” в рыночную экономику. Реформы в России только тогда будут иметь успех, если они будут строиться с учетом ее особых природно-климатических условий и на основе созданных в стране коллективных социально-экономических структур. Можно с уверенностью сказать, что в России будут развиваться формы рыночной экономики, которые наряду с очень крупным государственным сектором будут иметь определенные элементы, взятые из прошлых отношений собственности и централизованных руководящих структур. Отклонения от господствующей на Западе ортодоксальной системы рыночной экономики (приватизация крупных предприятий, открытие национальных границ для рабочей силы, товаров, информации и финансов, либерализация цен, жесткая кредитно-финансовая политика, сокращение госинвестиций и госрасходов в социальном секторе) — не только право России, но и единственно возможный для нее путь стабилизации. Это мнение разделяет, в частности, бывший шеф антикартельного ведомства ФРГ Вольфганг Каррте, много лет работавший советником в различных российских правительственных структурах. Он заявил, что было бы преступлением навязывать русским чисто теоретические методы развития рыночного хозяйства, не отвечающие ни традициям и стереотипам населения страны, да еще в условиях дискриминации ее продукции на внешних рынках. Россия, по его мнению, неизбежно будет применять собственные методы рыночной трансформации и ей необходима прежде всего помощь в самоорганизации и использовании внутренних резервов развития.
Экономический подъем в России повысил бы экспортные возможности европейских и прежде всего немецких предпринимателей, поскольку оживление огромного российского рынка сбыта и природные ресурсы этой страны, несмотря ни на что, не утратили своей привлекательности для объединенной Европы. Особое значение имеет совместное решение на долгосрочный период существующих энергетических проблем. Большой интерес предоставляет относительно легкий доступ для использования высококвалифицированной и одновременно дешевой рабочей силы, которой располагает Россия. Привлекательным является и ее значительный инновационный потенциал в области высоких технологий. Как раз в этой сфере заключается на длительный срок потенциал развития и сотрудничества мелкого и среднего бизнеса двух стран. Россия имеет многие предпосылки стать хорошим партнером Германии по кооперации в пищевой промышленности, машиностроении, производстве гибких производственных линий, в коммуникационной технике и информатике, самолетостроении и исследовании космоса. Она располагает огромным рынком для инвестиций в реальное производство и транспортные системы.
Подготовленный Дойче банком анализ свидетельствует о том, что примерно 150-200 немецких предприятий могут сразу же приступить к развитию кооперационных связей и модернизации российских предприятий с помощью техники ГДР, а финансовая поддержка этой программы способна создать в новых федеральных землях около 300 000 рабочих мест.
НОВАЯ “ВОСТОЧНАЯ ПРОГРАММА” ГЕРМАНИИ
Исходя из вышеизложенного, левые силы Германии должны потребовать повышения приоритетности отношений с Россией для преодоления “кризиса на Востоке” и реализации новой стратегии на этом направлении. Наша программа должна включать в себя следующие требования и предложения.
Основные:
— Обязательное выполнение существующих договорных обязательств, отказ от попыток силового пересмотра существующих границ и расширения НАТО на Восток.
— ФРГ должна выступить за равноправное привлечение России к решению вопросов общеевропейской безопасности, укрепления ОБСЕ и борьбы с международным терроризмом. При этом необходимо учитывать, что причины этнических, религиозных, культурных и региональных конфликтов лежат прежде всего в неблагоприятных социальных условиях, в резкой социальной дифференциации и связанной с этим социальной напряженности, меры по снижению которой должны стоять на первом месте при ликвидации и предотвращении подобных конфликтов.
— Расширение Евросоюза не должно проходить через конфронтацию с Россией и должно учитывать ее интересы. Необходимо устранить все проявления дискриминации, неравноправия и дифференциации по отношению к РФ, отменить еще существующие положения по эмбарго и антидемпинговые санкции на ее продукцию, а в случае невозможности отмены, как, например, по калийной промышленности Германии — совместно разрабатывать режим компенсаций.
— Отказ от “синдрома победителя”, который вреден как по отншению к восточной Германии, так и по отношению к России, но в последнем случае он еще опаснее. Следует иметь в виду, что фашистская агрессия против СССР привела к огромным потерям для русского народа и других народов бывшего Советского Союза, а равно и к исторической катастрофе немецкого народа и государства. Любые проявления реваншизма и неонацизма должны быть исключены из политики ФРГ.
В континентальной политике:
— Разработка хартии по вопросам общеевропейской безопасности, в которой будут гарантированы приоритет ОБСЕ и равноправие всех участников.
— Создание в Центральной Европе коридора, свободного от ядерного оружия (подобное предложение исходило от Белоруссии и было поддержано Путиным во время его пребывания в Берлине).
— Разработка своего рода европейского “плана Маршалла” для бывших стран-участниц СЭВ (из статьи Жака Сапира в газете “Ле Монд” от 18 апреля 2000 года).
— Разработка экономических, политических и военных мер доверия, призванных ликвидировать исторически возникшее недоверие к Германии и России у стран, расположеных между этими двумя державами. Стоит задуматься над тем, чтобы рассматривать и поддерживать Украину не как барьер, а как мост с Востоком и СНГ.
— Поддержка интеграции в рамках СНГ путем передачи опыта по интеграционным процессам, накопленного ЕС и путем достижения соглашений о сотрудничестве между ЕС и СНГ (оно должно также компенсировать потери, которые понесет Россия в результате расширения ЕС на Восток).
— Включение России в разработку и реализацию пакета мер по стабилизации положения на Балканах.
— Разработка условий, способных удовлетворить Россию в случае расширения ЕС на Восток (использование опыта, накопленного при вступлении в ЕС скандинавских стран), а также совместная разработка анлитических материалов по данной проблеме (возможно, в рамках программы TACIS).
Экономические:
— Содействие мобилизации в интересах России вывезенных на Запад капиталов (по разным оценкам, сумма колеблется между 150 и 600 миллиардов долларов) и пересмотр подходов к проблемам внешнего долга и кредитов.
— Совместная разработка реальных локальных и региональных проектов (возможно, в форме межправительственного соглашения), которые будут служить прежде всего формированию и развитию внутреннего рынка России, подготовке специалистов, созданию инфраструктуры в сфере обслуживания. При этом наряду с крупными проектами следует активнее способствовать развитию кооперационных связей между средними предпринимательскими структурами (долговременные программы инвестиций в средний и мелкий бизнес с использованием опыта земельных банков ФРГ, Берлинского банковского общества, Коммерцбанка).
— Специальная программа для новых федеральных земель, имеющих традиционные связи с российским рынком, включая формирование бартерного фонда для финансирования производства модернизированной техники и запасных частей к поставленному ГДР оборудованию (особенно в области добычи, транспортировки и переработки нефтепродуктов и газа).
— Создание совместных российско-германских технологических центров для поиска и использования в реальной экономике российских изобретений и передовых научно-технических достижений (При осуществлении проекта ICTC из Бранденбурга накоплен хороший опыт, который может быть использован в дальнейшем).
— Осуществление кредитных проектов (опыт Баварского “Hypo und Vereinsbank AG”).
Другие:
— Активизация сотрудничества между Бундестагом и Госдумой, между Бундесратом и Советом Федерации (Госсоветом). Совместная группа друзей этого проекта по германо-французскому образцу уже создана и функционирует, руководителем контактной группы с немецкой стороны, куда входит по одному министру из правительства каждой федеральной земли, является Манфред Штольпе. Основная задача проекта — развитие федерализма и оказание помощи региональным экономическим кругам.
— Создание постоянного многоуровневого механизма германо-российского взаимодействия: от уровня глав государств до “гражданской дипломатии”. При этом следует изучить вопрос относительно того, как лучше использовать большую группу граждан русской национальности и этнических немцев-переселенцев из бывшего СССР (всего более 2 миллионов человек) с целью поддержания знаний русского языка и русской культуры. Считаем полезным на правительственном уровне проводить ежегодный форум с целью подведения итогов и выработки новых предложений по вопросам двустороннего сотрудничества.
— Создание независимого экспертного совета по германо-российскому сотрудничеству в составе 20-25 человек (предложение А.Бессмертных).
— Назначение Уполномоченного федерального правительства по делам России.
Печатается в сокращении.
Полный текст — электронная почта NAMAKOV@dialup.ptt.ru.
Контактный телефон (факс): (095) 238-30-42