Авторский блог Редакция Завтра 03:00 2 июля 2001

МОЛИТВА О МИРЕ

МОЛИТВА О МИРЕ (Русский художник в Афганистане)
27(396)
Date: 03-07-2001
Серия рисунков, повествующих о сегодняшнем, погруженном в смуту Афганистане, — результат рискованного путешествия, которое в одиночку предпринял московский художник Геннадий Михайлович Добров. Три месяца, проведенные на территориях подконтрольных так называемому Северному альянсу, дали художнику уникальную возможность прочувствовать такт и ритм неизвестной, теперь уже совершенно параллельной нам жизни. Страна, с которой связаны судьбы многих наших соотечественников, драма целого периода русской истории, сейчас абсолютно выпала из поля общественного внимания, и в сегодняшней России мало кто осведомлен о том, что, собственно, происходит сейчас в Афганистане.
Каждая работа Геннадия Доброва — это своего рода небольшая новелла, таинственный слепок бытия далекого мира. Здесь ландшафты, предметы и фигуры живут в особом, "застывшем" пространстве. Эти "маленькие вселенные" складываются из чреды неспешно сменяющих друг друга явлений жизни. Нечто подобное можно наблюдать на полотнах мастеров нидерландской школы.
Характерно, что все наброски и рисунки сделаны художником с натуры. Путешествуя по опаленному войной Пандшеру, поднимаясь по извилистым и крутым тропам Гиндукуша, Добров часами работал под открытым небом, стараясь в деталях запечатлеть окружавшую его реальность.
Как-то на одном из горных склонов ему открылся вид на равнину Пагман. Далеко под линией изрезанного горными вершинами горизонта, в залитой туманом чаше мерещился большой город. Как выяснилось, то был находящийся под властью талибов, а потому недоступный для русского художника, Кабул.
— Когда я отправлялся в поездку, — рассказывает Геннадий Михаилович, — меня предупреждали об опасностях. Главным образом упирали на то, что все афганцы — это страшные дикари, люди неолита. Однако в Афганистане я встретил красивых и чистых в облике и мыслях людей. Хочется отметить, что это люди не по-восточному очень прямые и искрение. Они не юлят и не выгадывают, но идут прямой дорогой, говорят всегда именно то, что думают. Страшная бедность и лишения, связанные с беспрерывной войной, не искоренили в них чувства гостеприимства. В одном доме меня угощали сахаром, хотя в тех местах, где я был, — это большой деликатес. Сами они при этом сахар не ели.
— Каждый раз когда, я рисовал, меня окружала стайка любопытных детей. Иные залезали мне на плечи, другие вопили и тянули куда-то. Глядя на этих детей, становилось больно, что война в Афганистане не имеет ни конца, ни края. Поэтому, вернувшись в Россию, я решил назвать свой афганский цикл "Молитва о мире"
Обладатель колоритной внешности, знаток и последователь Льва Толстого, терпеливый и спокойный, Геннадий Добров был принят афганскими крестьянами, которые доброжелательно относились к странствующему "шурави".
Однако судьба позволила Доброву встретиться и с одним из лидеров антиталибской коалиции, некогда грозным врагом советской армии генералом Ахмад-шахом Массудом. Находясь в белом шатре, сидя в кресле, Массуд принимал гостей и журналистов.
"Вы просите у меня разрешения отправиться в стратегический район, на Саланг, но какова цель вашего путешествия?" — так обратился генерал к художнику. Добров отвечал так: "Там много разбитой советской техники. Я отношусь к сожженным русским танкам, как к могилам своих родственников. Я хочу быть там и рисовать эти танки". Массуд понимающе кивнул. Буквально на следующее утро Доброва снабдили пропуском, и он оказался в долине Саланг.
Там он видел и рисовал горы подбитой техники и красные от гари и горя скалы. Сталь, некогда отлитая в пылающих домнах Урала, ценой огромных затрат превращенная в грозное орудие войны, проделав долгий путь по долинам и опасным горным участкам, теперь навсегда вросла в афганскую почву, став частью местного ландшафта, элементом природной и культурной среды.
Работа Доброва "Безумный Башир" — это про "жизнь после смерти" русского танка. В тени искореженного железа отдыхает безумец Башир. Он то рыдает, то хохочет — переживает вечно длящийся для него давний неведомый бой. Подбитый танк стал ему домом.
Направляясь в горловину заминированного туннеля, Добров поговорил с солдатами с блокпостов Массуда. Слышал такие речи: "Да, иные из нас решаются на то, чтобы пройти этот туннель. Но дело в том, что мы — очень смелые люди".
"Если вы смелые, то мы, русские, безумно смелые", — ответил Добров и двинулся в туннель.
В какой-то момент люди из охраны Масссуда грозили художнику смертью.
— Сопровождавшие меня офицеры, — рассказывает Добров, — как, впрочем, и все, кого я встречал в Афганистане, строго соблюдали исламские обычаи. В какой-то момент мои сопровождающие стали замечать, что я не совершаю намаз. Это их раздражало и мучило. Один из них не выдержал и сказал: "Ты не молишься, ты не признаешь Бога, тебя надо убить". Тогда мне пришлось показать иконку, которую я возил с собой. Объяснять, что я поклоняюсь пророку Иссе, то есть Христу.
Совершивший свой творческий подвиг художник Добров осуществлял и другую, так сказать, общечеловеческую миссию. Он принес вести из мест, где уже не встретишь представителя ООН или "врачей без границ". Эти "гуманитарные" организации, увы, устранились от помощи беженцам островов Нижнего Пянджа.
Снова перебравшись через горные перевалы, перейдя через границу с Узбекистаном, Добров со своей драгоценной папкой, похудев в два раза, загоревший и обросший двигался по пыльной дороге в Ташкент. Человек, идущий ему навстречу, внимательно оглядел путника.
— Дед, ты что, из афганского плена идешь?..
Андрей ФЕФЕЛОВ



1.0x