ПОТАЁННАЯ ПЕРМЬ

Author: Фёдор Лихов
ПОТАЁННАЯ ПЕРМЬ
5(322)
Date: 1-02-2000
Россия велика и необъятна, и с каждым новым веком ее истории в нее вливались все новые и новые пространства, со своей историей, своими легендами и своими тайнами. Сегодня Россию невозможно понять, не постигнув всех ее культурно-простанственных измерений, отражающихся в неповторимой судьбе ее древних земель. Наша тема — попытка раскрыть образ одного из миров, составляющих русскую вселенную.
Возможно, Что Пермь — это единственный русский регион, который существует как бы "сам по себе", вне больших этнокультурных пространств, таких, как Урал, Сибирь, Русский Север или Казачий Юг. Пермские краеведы считают, что по своей историко-культурной самодостаточности пермская земля и сопоставима с этими пространствами. Когда-то в этих краях существовала "пограничная империя" Строгановых, потомков новгородских купцов, первый из которых пришел в эти края в 1497 году. На бескрайних просторах между Сольвычегодском (ныне — Архангельская область), Чердынью и Кунгуром раскинулась территория, контролируемая этим купеческим кланом. Известный русский политический мыслитель Иван Солоневич уже в ХХ веке говорил о Строгановых как об идеальных русских землеустроителях, землепроходцах, поставивших огромные людские, экономические, сырьевые и военные ресурсы на службу России. " Строгановы уселись на Урале, в сущности, совершенно самодержавными владыками. У них были и свои финансы, и свое управление, и свои войска — поход Ермака Тимофеевича финансировали они. Но устраивать собственный феод — им и в голову не приходило. В смутное время Строгановы имели полную техническую возможность организовать на Урале собственное феодальное королевство, как это в аналогичных условиях сделал бы и делал бы на практике любой немецкий барон. Вместо этого Строгановы несли в помощь созданию центральной российской власти все, что могли: и деньги, и оружие, и войска".
На пермской земле в течение трех веков концентрировался мощнейший заряд державной энергии, во времена Ивана Грозного и Ермака стал главным фактором прорыва русских за Урал, в бескрайние просторы Северной Евразии. Когда-то Пермь была пограничным форпостом русской ойкумены, ее северо-восточным углом, наиболее удаленным от исторических центров и наименее привязанным к ним. Сегодня граница России отодвинулась на десять тысяч верст на Восток, однако ощущение жизни "на краю земли" до сих пор сохранилось у пермяков. Объективных причин сегодня для этого вроде бы нет, отсюда не так уже далеко до Москвы, до Нижнего, до Казани; играет свою роль историческая память, передающаяся от поколения к поколению и сохранившая, особенно в деревнях, ключи к глубочайшим духовным, культурным, энергетическим пластам, уходящим в далекую древность.
Одним из таких ключей остается пермская культовая деревянная скульптура, сохранившаяся на северо-восточной границе Московской Руси. Православная церковь осуждала создание скульптурных изображений святых, и поэтому само по себе использование "статуй" в религиозной практике было достаточно необычно. Однако для "пограничной" вотчины Строгановых было сделано исключение — регион находился в состоянии постоянной войны с остатками Орды, и поддержание дисциплины во всех вопросах религиозной практики не было первостепенным вопросом.
Здесь церковь была более терпима к "народной вере", чем в других частях России, благодаря чему скульптурные изображения могли стоять в церквях и часовнях, не навлекая за это преследований и обвинений в ереси. С этой "народной верой" культовые деревянные изображения и по сей день находятся в неразрывной связи, оставаясь напоминанием об очень древней духовной традиции, которую можно назвать "хтоническим православием".
Самая загадочная и самая древняя из пермских скульптур — статуя св.Параскевы Пятницы, датируемая первой половиной XVI века. Сегодня статуя хранится в Пермской художественной галерее, в помещении пермского кафедрального собора. Лик древней святой мрачен, суров и серьезен, а на самой статуе явно видны некие магические знаки, смысл которых совершенно не понятен краеведам-историкам и искусствоведам.
Впрочем, перерисовав эти значки в своей блокнот и показав их знакомому ученому-историку, нам удалось получить необычный отклик. Оказывается, что подобные значки были совсем недавно (около 5 лет тому назад) обнаружены во время этнографической экспедиции по одной из областей центральной России на иконе "Св.Параскевы и Двенадцати Пятниц", принадлежавшей одному из местных жителей, о котором говорили как о человеке, занимающемся "колдовскими делами".
"Двенадцать пятниц" образовывали в системе народных верований своего рода сакральный цикл, парраллельный православному литургическому году. Располагались "священные пятницы" в следующем порядке: первая Пятница — на первой неделе Великого Поста, вторая — перед Благовещеньем, третья — на Страстной неделе Великого поста, четвертая — перед праздником Вознесения, пятая — перед Духовым днем, шестая — перед днем св.Иоанна Предтечи, седьмая — перед днем св.Ильи Пророка, восьмая — перед Успением, девятая — перед днем св.Космы и Дамиана, десятая — перед днем св.Михаила Архангела, одиннадцатая — перед Рождеством и двенадцатая — перед Богоявлением.
"Пятницы" были не только конкретными календарными днями, но и живыми волшебными существами, к которым люди обращались с молитвами и прошениями. Самой важной, обладающей самой большой силой считается Десятая Пятница, идущая перед днем св. Михаила Архангела. Ненамного ей уступала по важности и Девятая Пятница.
Св.Параскева, принявшая, по преданию, мученическую кончину в пятый день недели, считается покровительницей этого дня, а также и всех Двенадцати Пятниц, нередко сливаясь с ними в некий единый образ и персонифицируя их все.
Образ св.Параскевы Пятницы был ключевым для северной ветви "хтонического православия", которую ученые-религиоведы ошибочно называют "двоеверием", пытаясь отождествить почитание св.Параскевы с поклонением древней языческой богине Макоши, а Пятниц — с Ладами или Роженицами. Однако при более внимательном взгляде такие сопоставления выглядят достаточно поверхностно. Дело в том, что почитание св.Параскевы связано именно с православными, а не языческими религиозными практиками.
В дни священных пятниц следовало держать строгий пост, женщины воздерживались от домашней работы, а на всевозможные мирские и плотские развлечения были наложены строгие табу. Тех, кто эти табу нарушал, св.Параскева карала крайне сурово и, по преданиям, сама являлась в человеческом облике, чтобы наказать тех, кто забывал о почитании священных Пятниц.
Существовало предание, что прошения, которые люди вкладывали в свои молитвы в дни "двенадцати пятниц", непременно сбывались. Использовали эти дни и для колдовства, считая их наиболее благоприятными для воздействия на магические стихии.
Статую св.Параскевы Пятницы редко вывозят за пределы пермского края, и на то есть свои причины. Автор этих строк лично слышал рассказ о том, как буквально несколько месяцев тому назад один из исследователей посетил Пермскую художественную галерею и начал переписывать сделанные на скульптурном изображении св.Параскевы магические значки. И через несколько минут по радио передали штормовое предупреждение, а вскоре в городе поднялся страшный ветер. Впечатление о магической силе статуи св.Параскевы после таких случаев остается на всю жизнь. Говорят также, что нечто подобное происходило в то время, когда статую св.Параскевы вывозили для экспозиции во Францию; возможно, что по этой причине скульптуру не стали вывозить для экспозиции в Москву, в Пушкинский музей, и даже не включили ее изображение в альбом "Европейская деревянная скульптура".
* * *
Множество легенд, касающихся пермской земли, связаны с мифом о Биармии, северно-евпропейским аналогом мифа об Эльдорадо, далекой стране, в которой скрыты золотые россыпи и несметные богатства. Викинги называли Бьярмаландом все территории, лежащие к востоку от Белого моря, и часто снаряжали туда свои экспедиции. Официально — за ценной пушниной, которую действительно увозили оттуда в больших количествах, однако имели в виду и тайную цель — обнаружить рассеянные по северной земле клады, оставленные в земле древними арийскими племенами, шедшими на юг из Полярной Гипербореи. С примерно теми же целями в Бьярмаланд отправлялись и новгородские ушкуйники двумя-тремя веками позже. В наши дни археологи действительно до сих пор обнаруживают эти клады, в которых находят золотые монеты и украшения трех-четырех тысячелетней давности.
Вообще же следы присутствия на пермской земле древней цивилизации, некогда оставившей здесь свой след, встречаются фактически на каждом шагу.
Путешественник, решивший заглянуть в пермские деревни возле Чердыни или Соликамска или Усолья, сразу заметит, что росписи и орнаменты на наличниках ничем не отличаются по своему рисунку от того, что находят на археологических раскопках и датируют IV-V веками. В тех же деревнях чувствуется и некая особая магическая энергетика; человек со стороны сразу ощущает здесь нечто радикально противоположное стерильной рациональности вестернизированных мегаполисов.
Часто бывает, что деревенский житель, если, конечно, он отнесется с доверием к незнакомому человеку (с чужаками пермяки обычно ведут себя достаточно замкнуто, скрытно), расскажет вам о подробностях оккультной войны "светлых" и "темных" сил в масштабах своей округи, напоминающих тексты Кастанеды или Пелевина. Порой в деревне живет не один, а сразу несколько "знатких" людей, то есть "знающих" колдовские заговоры и разбирающихся в магических практиках. При этом кто-то может считать "добрым" колдуном (или колдуньей) одного человека, а другого "знаткого" подозревать в злой ворожбе, а кто-то иметь и совершенно обратные представления о связи деревенских магов с добрыми или злыми силам. Тем не менее в силу заговоров и заклинаний в пермской глубинке верят безаговорочно. Со стороны кажется, что в самом воздухе, в ландшафте, в деревьях разлит необыкновенно плотный, даже несколько давящий магический заряд, и, что все они вместе создают свое поле напряжения, создают некую кладовую, в которой копятся энергии невероятной мощности и силы. А рядом вот уже триста лет существует совсем иная, хотя по-своему и не менее удивительная реальность — заводы и фабрики русской оборонки, на которых когда-то делали лучшее в мире оружие. Возможно, что между этими мирами существует какая-то глубинная связь, о природе которой можно лишь смутно догадываться. Это тайна, которая может быть разгадана только в будущем.