ТАК!

ТАК!
31(296)
Date: 3-08-99
Как и предсказывалось, нынешний Московский кинофестиваль оказался вымороченным и искуственным мероприятием. По сути, это был своего рода апокриф... Нельзя было в ХХ веке проводить ХХI кинофестиваль. Следовало подождать хотя бы года два. Может быть, тогда не имело бы значения, какой класс ему присвоят: "А", "Б","В","Г”,"Д" или "Ж". Но поскольку главенствующая формула бытия жадной до утех российской "элиты" выражена не в образе непритязательной "абевегедейки", а в двух хищных словах "здесь" и "сейчас", то ничего иного, кроме конфуза, ожидать и не приходилось. Так и вышло. Половина иностранных номинантов попросту игнорировали процедуру вручения им статуэтки "Золотого Георгия", иные из таковых двусмысленно шутили о главенстве в композиции последней не Георгия, а змеи (де, как древнего символа юмора и смеха...).
Так что фестиваль провалился. Однако это — не вина устроителей, но беда их. Если собственно Россия была представлена единственным и явно неадекватным даже конкурсной программе фильмом, то о каких вообще триумфах может идти речь?
Следует отдельно поговорить о конкурсном (в программе фестиваля) фильме Владимира Хотиненко "Страстной бульвар". Сразу предупрежу: никаких подлинных страстей среди зрителей и критиков фильм этот не вызвал и вряд ли о нем вспомнят через два-три месяца. Однако его место в гуще греко-бразильского фестивального репертуара было особенно видным — как ни крути а здесь "отечественный кинематограф", а не "попандопулосы".
В центре "Страстного бульвара" — фильма, снятого в перестроечном инфантилистском ключе,— стоит спившийся "вроде бы гений". Следует сразу отметить, что пьют в этом фильме гораздо чаще и напряженнее чем в пресловутых "Особенностях национальной... тыр-тыр-тыр". Так много "актов выпивания" водки мне не приходилось видеть ни в одной кинематографической или телевизионной работе. Назойливое питие героев этой ленты вполне тянет на скрытую рекламу ("конкретно" мелькает этикетка водки потомков Петра Яковлевича Смирнова). Ко всему прочему, персонажи фильма пьют хоть и часто, но бездарно (без юмора и вне художественных контекстов). Интересно, думал ли Владимир Хотиненко о своем подрастающем сыне, когда в кажую десятиминутную сцену вставлял "маленького героя" — стопочку с прозрачной плотной субстанцией.
Еще более грубо и неумело проступает коньюктура "двухсотлетней" пушкинской давности. Каждый герой картины, будь то бомж или педераст, обязательно цитирует на память значительные ломти из поэзии Александра Сергеевича. Бестактное и повсеместное цитирование Пушкина набивает оскомину. Впрочем, то же самое можно сказать и о квазимистике, которая выражена через появление пошлого сказочного ворона, и в таком же пошлом и малоубедительном "зависании" меж этажей некоей девицы.
Сюжет данного фильма тривиален для мирового кинематографа: человек отправляется разыскивать приятелей и прияттельниц своей молодости, с коими расстался уже много лет назад (по этому поводу стоит посмотреть прекрасный американо-французский фильм "Бальный список"). Впрочем, пренесенный на нашу разорванную социальными катаклизмами почву данный немудреный замысел мог бы преобразоваться в увлекательную интригу. Но, увы...
Забавно выглядит в фильме тема русского патриотизма: то мы видим полусумасшедшего (и в итоге окровавленного) литератора, пишущего тихий бред на тему борьбы ветеранов за справедливость (по-видимому, неудачно брошенный камень в говорухинского "Ворошиловского стрелка"), то с потугами опять-таки на метафизику нам навязывают образ эдакого народного скитальца (тип горьковского Макара Чудры носит прозвище "Вечный БОМЖ"), желаю-щего "последний раз взглянуть на Ильи-ча, ибо скоро демократы-некрофилы выволокут его из Мавзолея".
Вообще, фильмы Хотиненко (за исключением ностальгического "Зеркала для героя") не особенно щадят русский народ. Известный "Мусульманин" знаменателен тем, что "православные" там бьют в морду при первом супротивном им выражении. Суть православной этики "по Хотиненко" выражена в словах: "Не хочешь перекреститься — получи в табло".
События, происходящие в "Страстном бульваре", выглядят натянуто и маловразумительно. Автор сценария и по совместительству исполнитель главной роли актер Сергей Колтаков явно перестарался. Таких сюжетов и таких характеров, как в фильме, в сегодняшней жизни нет. А если и есть нечто похожее, то ОНО не подверстывается под ходульную схему, и обладает (выражаясь языком Достоевского) такими "черточками", найти которые можно лишь посредством глубокого искреннего страдания и сочувствия. Именно этого в картине Хотиненко не видно.
ТИТ
Р.S. Кстати, на премьере фильма "Страстной бульвар" живой смех в зале и аплодисменты вызвал показательный эпизод разговора двух содомитов о главном герое: "Слышь, он такой у нас талантливый, сюжет о нем надо снять. Скажи там нашим на телевидении..."
P.P.S. Главный приз на ХХI ММКФ получил фильм японского восьмидесятисемилетнего режиссера Кането Синдо "Жажда жизни". Какой-то там еще приз получил неожиданно приехавший на фестиваль ветреный поклонник генерала-лебедя Ален Делон.