РАЗВЕДКА БОЕМ

Author: Вс. Сурганов
РАЗВЕДКА БОЕМ
26(239)
Date: 01-07-98
Одними из первых на помощь Испанской республике в борьбе против фашистов пришли советские, русские люди по призыву Сталина. Пусть помнят об этом сегодняшние “антифашисты”, выискивающие “русский фашизм” в народе, спасшем мир от Франко, Муссолини и Гитлера...
На снимке: бойцы интербригад на баррикадах Толедо
Дай оглянуться — там мои могилы,
Разведка боем, молодость моя.
И. Эренбург, 1938
“КАМНИ, РЫЖАЯ пустыня, нищие деревушки, отделенные одна от другой жестокими перевалами, редкие дороги, сбивающиеся на тропинки, ни леса, ни воды. Как могла эта страна в течение веков править четвертью мира, заполняя Европу и Америку то яростью своих конквистадоров, то унылым бредом своих изуверов? Большое безлюдное плоскогорье, ветер, одиночество...
Да, конечно, в Валенсии золотятся знаменитые апельсины, в Аликанте вызревают финики, прекрасны ставшие поговоркой сады Арахуэнса и академичны достоуважаемые виноградники Хереса. Но все это только богатые предместья большого и нищего города...”
Такой увидел, такой воспринял Испанию Илья Эренбург при первой с нею встрече. Ее итогом стала книга очерков — “Испания”, написанная в 1931-1932 годах. Это не было случайностью — в 1931 году 12 апреля в Испании, бывшей в ту пору Королевством, состоялись муниципальные выборы, которые вылились в антимонархический плебисцит. 14 апреля тогдашний испанский король Альфонс XIII отрекся от престола. 27 июня прошли выборы в Учредительные кортесы — так, еще по средневековой, идущей из XI века традиции, назывался в те годы испанский парламент. 9 декабря была принята конституция — Испания была торжественно провозглашена республикой.
“Республика — это было здесь священным словом. Монархия — единственным злом, — писал в 1933 году Михаил Кольцов, как бы подхвативший эстафету у своего предшественника. — Миллионы крестьян, батраков, закабаленных, прикрученных к горячей земле путаными узлами стародавних, чуть ли не мавританских законов, дождались священного дня провозглашения республики, не получили и глотка свежего воздуха, ничего, кроме издевательского декрета, по которому им любезно разрешалось занять пустующие землю для себя — только при условии, что помещики согласятся их отдать... Каждая деревня, каждая помещичья экономия кишит революционными кружками, начинена классовой ненавистью, готовностью к борьбе, борьбой. Каждый день, как первые пузыри на поверхности закипающей воды, поднимаются снизу батрацкие бунты, вспышки, захваты имений, возникают странные союзы, организации, братства с доморощенными самодельными программами действий. И всем им не хватает единой твердой организующей силы”.
В те дни, когда писались эти строки, коммунисты еще не успели стать авангардом. Больше того — они не смогли завоевать ни одного мандата в Учредительный парламент, хотя и принимали активное участие в предвыборной борьбе — созывали массовые собрания, выпускали предвыборную литературу, выставляли своих кандидатов. Им недостало опыта, тактической грамотности, умения работать с массами. Это умение пришло, было выстрадано и выковано на протяжении двух последующих лет. В январе 1936 года по инициативе компартии был создан Народный фронт.
Но к этому времени сумели найти меж собой общий язык и взаимопонимание противостоящие реакционные силы...
“Над Испанией очень легко царствовать. Любой выродок с плохонькой армией может захватить хоть завтра власть”, — писал Эренбург в 1933 году в той же книге очерков.
Слова эти, к сожалению, оказались пророческими. В Испании начал стремительно вызревать фашистский мятеж. Его главные организаторы — Примо де Ривера младший и генерал Санхурхо — в марте 1936 года совершили поездку в Рим и Берлин, где был согласован вопрос о вооруженной поддержке мятежников. Центральной фигурой для мятежников стал генерал Франсиско Франко Баамонде — тогдашний командующий испанской армией в Африке. Его уличили в заговоре буквально на второй день после февральской победы Народного фронта и, в порядке наказания, назначили... генерал-губернатором на Канарских островах. Его сообщникам — адмиралам и офицерам, которых уволили из армии и флота, удалось тогда же сохранить полные оклады и, разумеется, свободу, так что они могли за казенный счет продолжать подготовку заговора.
Генерал Франко был вызван в штаб мятежников с Канарских островов за неделю до начала мятежа. Ему любезно предоставили личный самолет герцога Виндзорского (бывшего короля Великобритании Эдуарда VIII), пилотируемый английским военным летчиком Сесилем Бибом. Всюду на пути своего следования Франко встречал поддержку британских консулов.
Заговор почти до последней минуты сохранялся втайне, и лишь случайное обстоятельство помогло его раскрыть. В результате республиканские власти были захвачены практически врасплох.
18 июля 1936 года радиостанция города Сеута (Испанское Марокко) передала в эфир: “Над всей Испанией безоблачное небо”. Это был условный сигнал.
Фашисты были уверены в успехе — у них были к тому, как мы убедились, немалые основания. Однако их расчеты не оправдались. Часть армии и большая часть флота — прежде всего матросы — остались верны республике. Стихийно возникшие отряды рабочей милиции подавили мятеж в столице и в большинстве промышленных районов Испании.
Положение франкистов стало критическим...
В июле 1936 года, на вагнеровском фестивале в Батрейте, Рудольф Гесс устроил Гитлеру встречу с двумя немцами из Марокко. Один из них, Йоханнес Бернгардт, был личным другом Франко. Он привез с собой его письмо с настоятельной просьбой о помощи. Гитлер решил такую помощь оказать. Через два дня немецкие трехмоторные бомбардировщики — транспортные самолеты “Юнкерс-52” — начали переброску из Испанского Марокко тысяч марокканских солдат. К концу первой недели августа в Испании уже действовал передовой отряд германских экспедиционных сил.
Численность немецкого военного персонала к осени 1936 года достигла примерно 10 тысяч человек. Он состоял в основном из “Легиона “Кондор”: три эскадрильи истребителей “Хейнкель-51”, четыре транспортно-бомбардировочные эскадрильи, оснащенные “Юнкерсами-53/3 М”, разведывательная эскадрилья самолетов “Хейнкель-70”, эскадрилья гидросамолетов, шесть батарей зенитных орудий, четыре роты связи и ремонтно-восстановительные части. Из Италии посылались целые соединения. К началу 1937 года на стороне мятежных сил действовало 100 тысяч итальянцев.
Таким образом, монархо-фашистский мятеж против Испанской республики вскоре перерос в открытую итало-германскую интервенцию.
НЕ РЕШАЯСЬ ПРИБЕГНУТЬ к открытым аналогичным действия, правящие круги США, Англии и Франции избрали другой путь удушения Испанской республики — путь блокады. Из тактических соображений правительство Англии хотело, чтобы инициатива в сложившейся ситуации исходила от Франции, премьер-министром которой в ту пору был правый социалист Леон Блюм. 1 августа 1936 года Блюм выступил с предложением проводить по отношению к гражданской войне в Испании политику “невмешательства”. Однако то была всего лишь ширма, под прикрытием которой было организовано самое широкое вмешательство в испанские события на стороне мятежных сил. Американцы пошли еще дальше. 7 августа американское правительство распространило на войну в Испании закон о “нейтралитете”. Этим шагом создавалась юридическая основа для признания мятежников равноправной суверенной воюющей стороной, что и было подтверждено последующими событиями. В феврале 1937 года Соединенные Штаты первыми открыли свое консульство в захваченной фашистами Малаге.
Политика “невмешательства” не замедлила принести свои плоды. Если в первые дни мятежа перевес в военной технике, и особенно в авиации, был на стороне республиканцев, то к середине сентября соотношение это изменилось весьма ощутимо...
“Они пришли сюда с разных концов света: из Италии, из Норвегии, из Канады, из Болгарии. Они не могут разговаривать друг с другом: поют вместе и смеются. Старики и подростки, каменщики и музыканты. В деревнях женщины со слезами на глазах обнимают чужестранцев.
Когда-нибудь уцелевший герой напишет книгу о мужестве и братстве: это будет история интернациональных бригад. Я, Илья Эренбург, пишу эти строки наспех в грузовике. Рядом наборщик-парижанин набирает мою статью по-немецки. Ночь, звезды. Французы поужинали и на мисках вызванивают “Карманьолу”.
В морозные ночи бойцы спят без одеял под звездами. Раненые на перевязочных пунктах сжимают зубы, чтобы не кричать. Умирая, люди подымают кулаки.
Свои части они назвали именами героев и мучеников: “Домбровский, Гарибальди, Тельман, Либкнехт...”
Идея создания в Испании интернациональных бригад из иностранных добровольцев принадлежала французскому коммунисту, одному из лидеров Коминтерна Морису Терезу. 22 сентября он приехал в Москву и предложил способ оказания военной помощи через посредство Коминтерна, который бы не затрагивал открыто советское правительство или советские войска.
Миллионы трудящихся Советского Союза выразили свою солидарность с испанским народом на митингах и демонстрациях. По инициативе рабочих и служащих фабрики “Трехгорная мануфактура” по всей Советской стране развернулась массовая кампания по сбору средств в помощь Испанской республике. К концу октября 1936 года было собрано свыше 47 миллионов рублей, не считая 12 миллионов, переданных республиканскому правительству в августе. На эти средства в Испанию были отправлены десятки пароходов с продовольствием, медикаментами и различными предметами широкого потребления.
Мощная поддержка, оказанная советским народом испанским республиканцам, явилась вдохновляющим примером. В 17 странах в течение двух лет было собрано для республиканцев 800 миллионов франков. В поддержку Испанской республики выступили Ромен Роллан, Генрих Манн, Джавахарлал Неру, Мартин Андерсен Нексе, Д. Притт, Поль Робсон, Роберт Оппенгеймер...

“Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать...”

Вспоминая эти строки Светлова, пророчески написанные еще в двадцатых, мы как бы видим интербригадовцев и советских добровольцев, сражавшихся в Испании во второй половине тридцатых. Думается, что эта самая первая страница надвинувшегося всемирного побоища — пролог ко Второй мировой — была наивысшей в нравственном отношении. То был последний подобный взлет интернационального бескорыстия, жертвенности и воодушевления такого масштаба. Последующие годы привнесли в гигантский подвиг, совершенный поколением Победы, мощную струю патриотизма — качества столь же превосходного, но ощутимого уже несколько иначе.
ПОСЫЛКА СОВЕТСКОГО оружия или войск для прямого участия в гражданской войне на другом конце Европы требовала особых раздумий. Сталину пришлось взвешивать три обстоятельства. С одной стороны, не допускать прямого участия России в войне и возрождения пугающего образа Советского Союза как экспортера революции. С другой же, очевидную невозможность удержаться от поддержки дела, которое сплотило прогрессивную общественность во всем мире. И конечно же, нельзя было допустить поражения республиканского правительства.
В августе Сталин присоединился к остальным европейским державам, включая Германию и Италию, когда он поддержал “Соглашение о невмешательстве”. Но одновременно он официально установил дипломатические отношения с испанским республиканским правительством и направил большую советскую миссию в Мадрид. Антонов-Овсеенко, который командовал красногвардейцами во время штурма Зимнего дворца в 1917 году, занял пост генерального консула в Барселоне.
В сентябре Сталин дал согласие на вхождение двух испанских коммунистов в новое правительство Ларго Кабальеро. Это были Хосе Диас и Долорес Ибаррури. В том же месяце в Испании появились различные советские и коминтерновские деятели. Сталин настаивал на том, чтобы коминтерновская поддержка республиканского правительства всегда оправдывалась непартийными и антифашистскими лозунгами. В декабре 1936 года он направил письмо испанскому премьеру Кабальеро, подписанное им самим, Молотовым и Ворошиловым, в котором он призывал республиканское правительство избегать социального радикализма, добиваться поддержки среднего класса и расширять социальную базу правительства “с тем, чтобы помешать врагам Испании представлять ее в качестве коммунистической республики”.
Те же соображения принимались в расчет и в самом деликатном вопросе. Советское оружие не использовалось в Испании до тех пор, пока большая часть золотого запаса Испанской республики (около 500 миллионов долларов) не была вывезена в октябре 1936 года из порта Картахена в Одессу и не депонирована в Государственном банке СССР в качестве платы вперед. С осени 1938 года правительство СССР предоставило Испании кредит на сумму 85 миллионов долларов. “Продавая нам оружие, русское правительство придерживалось обычных норм международного права”, — подчеркивал министр иностранных дел республики Хуан Альварес дель Васто.
16 октября 1936 года в Мадриде была получена телеграмма из Москвы:

“Центральному комитету
Коммунистической партии Испании.
Товарищу Хосе Диасу.

Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а — общее дело всего передового и прогрессивного человечества.
Братский привет!
И. Сталин”.
Это были не только слова. В те же октябрьские дни в Испанию прибыл теплоход “Комсомол”, на котором находились тридцать советских инструкторов-танкистов с полусотней танков. В конце октября в Картахену прибыл “Курск”, доставивший истребители, бомбы и бензин...
4 ноября состоялся боевой дебют истребителей, сразу же прозванных испанцами “чатос” — “курносые”. Это были “И-15”. Они атаковали в небе над Мадридом итальянский самолет-разведчик. Правда, он успел ускользнуть, воспользовавшись появлением двух итальянских истребителей “Фиат-32”. Но зато оба “Фиата”, охваченные огнем, полетели вниз.
Фашисты начали наступать на слабо укрепленные позиции республиканцев, прорвали их в ряде пунктов и подошли к первой полосе обороны Мадрида. В первые дни ноября, обладая огромным превосходством в боевой технике, они вынудили республиканцев отступить к окраинам столицы. Правительство Кабальеро, окончательно потеряв веру в возможность успешной защиты города, покинуло его. За ним поспешили министерство обороны и штаб фронта, возложив обязанности по руководству обороной Мадрида на комитет обороны. Комитету были даны полномочия в случае необходимости сдать Мадрид врагу.
Именно в эти дни в Мадриде родился лозунг: “Они не пройдут!” Именно тогда впервые вступили в бой с фашистами солдаты интернациональных бригад, вынеслись в небо верткие “чатос”, атаковали фашистов советские танки. Правда, их было в эти дни еще очень мало: Кольцов пишет о танковом взводе, о шестерке танков, которые перебрасывали с места на место, посылая каждый раз туда, где трещали и рвались республиканские линии.
“Встреча всюду была трогательно-радостная, пехотинцы бросали вверх шапки, аплодировали, обнимались, даже садились на танки, когда они шли вперед, в атаку. Танкисты с утра были оживлены, потом устали, стали молчаливы. Который день без отдыха, по четыре часа сна! Они все-таки выходили еще и еще, десятки раз на холмы, стреляли безостановочно, разгоняли скопления пехоты противника. Накалялись стволы пушек, механизмы пулеметов. Не было воды для питья. Огонь противника их огорчал мало. Пули барабанили, как крупный дождь по железной крыше. Опасно было только прямое попадание крупнокалиберных снарядов. И все-таки танки шли, прорываясь вперед сквозь артиллерийскую завесу, они шли на орудия и заставляли их умолкать”.
СЕГОДНЯШНИЕ ИСТОРИКИ — и наши, и зарубежные — единогласно утверждают, что помощь Испанкой республике, оказанная Советским Союзом, хотя и оказалась значительно меньше той, которую получал генерал Франко от западных стран, однако же сыграла осенью 1936 года решающую роль. Русские советники и интербригады привнесли порядок и дисциплину в ряды республиканской армии. Столь же решающей была и материальная поддержка: 648 самолетов, 347 танков, 60 броневиков, 1186 орудий, 20486 пулеметов, около пятисот тысяч винтовок. Три тысячи советских добровольцев прибыли в Испанию в те годы: военные советники, летчики, танкисты, моряки. Двести из них погибли. Пятьдесят были удостоены звания Героя Советского Союза.