БЫЛЬ О СМУТНОМ ВРЕМЕНИ...
18(231)
Date: 05-05-98
Заслонился месяц рваным облаком,
Поклонилось небо тишине.
И звонит о ком-то старый колокол,
Может, о тебе и обо мне?
Это мрачноватое четверостишье на самом деле из прекрасной песни, созданной творческим коллективом, который имеет условное название “ПМ” и создает вещи, посвященные армии и военной теме вообще.
Братья Константин и Олег Паскали (первый поэт, второй композитор и исполнитель песен), а также музыкант Александр Молостов — вот основа этой компактной музыкальной группы.
Все очень молоды, каждый по-своему привлекателен.
Константин — человек с лицом и повадками аристократа — как выяснилось, с юных лет пишет стихи (на сегодня уже состоит в Союзе писателей России). Олег же внешне — полная противоположность старшему брату: ухарь и, как говорят, “рубаха-парень”. Он в разгар чеченской войны в составе небольшого творческого коллектива проехал с концертами по передовой, за что заслуженно получил премию А. Твардовского. Выпускник Института культуры Александр Молостов — интеллектуал, увлекается электронной музыкой, неплохо разбирается в принципах компьютерной звукозаписи, но подспудно почему-то напоминает церковного причта. Последнее, впрочем, подтвердилось — поклонник Жана Мишель Жарра более трех лет пел в хоре Елоховского собора.
— Но почему армейская тема? — сразу задаю вопрос братьям Паскалям. — Вы что, ребята, из семьи потомственных офицеров?
Константин сдержанно улыбается. Оказывается, по отцу предки у них самые настоящие цыгане... Впрочем, по материнской линии, действительно, не обошлось без голубой дворянской крови...
— Меня волнует тема элиты, — говорит Константин. — В принципе офицеры армии — это лучшие люди государства. Они, надев погоны, взвалили себе на плечи страшный груз заботы о стране и народе. Тема офицерства — тема жертвы. Если жертвы нет — наступает упадок. Сегодня в Москве и по всей России идет незримая война. Исход этой войны зависит от того, что скажет элита государства — офицеры.
Олег на мой вопрос отвечает так:
— Дед наш погиб на фронте... К тому же и я, и Костя, и Саша — все мы в свое время прошли службу в войсках. Полстраны в тот или иной период носила погоны...
Надо сказать, что Олег Паскаль в начале девяностых годов был в Рязани популярной личностью, его рок-группа “Глазное дно” имела успех у местной публики. Конечно, ни о какой “армейской тематике” он тогда не помышлял... Потом хоть и приходилось петь романтические песни про военных — все равно, по словам Олега, в тему до конца “не въезжал”.
— Только после поездок по Чечне я понял, для чего и как надо исполнять военные песни, — задумчиво произносит фразу Олег.
За его плечами ансамбль песни и пляски МВО, генеральские банкеты и “цыганочки” в ночных клубах, но не может забыть он месяц, проведенный в Чечне. Выступления в палатках и под открытым небом в районе дислокации федеральных войск — в марте 1995 года.
— Я и Александр работали в составе небольшой группы. Грозный только-только очистили от боевиков, передовая ушла к Аргуну.
Я, в отличие от коллег, вез на войну не академический репертуар, а современные песни на Костины стихи.
Зачем мы здесь, не знал никто из нас.
Но мы пришли,
чтоб выполнить приказ.
И кто был прав и кто был виноват,
Я не узнал. Ответил автомат.
— Меня потом благодарили и рядовые, и генералы, которые, на самом деле, выглядели так же, как и рядовые — изможденные, заросшие грязью и щетиной мужики. Представляешь, люди ошарашены кровью, войной, а мы такие чистенькие поначалу приехали — с гитарами. Это, наверное, выглядело экзотично. Когда выступали в одной вертолетной бригаде, поначалу, честно скажу, испугались. Летный состав сидит, молча смотрит на нас — все пьяны и все мрачны, как смерть. Потом выяснилось, что в этот день отправили в Моздок четыре груза номер 200. Сидели поминали своих — а тут какие-то балалаечники, мы, то есть. Ну, начали, смотрим — все проваливается как в пропасть. Тут стало страшно. Думаю: “Зачем я здесь, зачем они здесь сидят?” Тихо говорю Сашке: “Давай поднажмем изо всех сил. Народ совсем отмороженный...” Ну мы и дали на полную свою катушку. Люди постепенно оттаяли. Стали подпевать, хлопать. Потом раздвинули в палатке койки — и в пляс. Дикое было веселье, буйное. Но мы-то наяривали лихие русские песни — поняли, что надо разрядится людям на войне. Чувствовал в отдачу. Какая-то пронзительность и тонкость понимания искусства у воюющих солдат. Может, в этом виноват эмоциональный голод, одиночество людей на войне?
Война всегда бывает неправа,
За павших и живых она в ответе.
Моя Россия — женщина-вдова,
Мы все ее потерянные дети.
Впервые я почувствовал свою личную необходимость в качестве певца. Почувствовал призвание петь на войне...
Помню где-то под Аргуном стоит разбитый и взорванный дымящийся поезд “Грозный-Москва”. А мы с Сашей поем — для разведчиков, кажется. Вдруг вбегает старшина и кричит:
— Десятая рота, подъем!
Ребята встали, похватали автоматные рожки и пошли воевать. А мы остались на позиции... со своими инструментами. Это ощущение какой-то грозной ответственности у меня до сих пор сохраняется — вроде как придется держать оборону...
Я держу в руках
бушлат простреленный
И боюсь поверить тишине.
Неужели быль о смутном времени —
Это о тебе и обо мне?
ТИТ
1.0x
