МЫ НЕ ОТСТУПИМ!

МЫ НЕ ОТСТУПИМ! (диалог Александра Проханова с президентом ПМР Игорем Смирновым)
Author:
48(209)
Date: 2-12-97
Александр ПРОХАНОВ. Игорь Николаевич, Приднестровье для патриотической России — это как бы духовная Мекка. Нами столько было потрачено молитв, а приднестровцы столько костей положили, чтобы ваша республика состоялась. И в самые страшные времена, 93-й год, когда оппозиция была рассеяна, разбита, вам удавалось выстоять. Сегодня же, когда оппозиция доминирует в Думе, когда у нее есть свои губернаторы, и вдруг оппозиционер номер один Селезнев говорит, что он будет одобрять ратификацию договора России с Молдовой, который подразумевает передачу Приднестровья новому молдавскому руководству. Как объяснить, что крепнущая оппозиция сдает Приднестровье?
Игорь СМИРНОВ: Хотя вы относите Селезнева к оппозиции, он как руководитель Думы повторил позицию официальной России, выраженную президентом Ельциным в Кишиневе. Я воспринял заявления Селезнев спокойно, поскольку назвать его представителем оппозиции не могу. А теперь о том: трудней нам сейчас или легче. Когда в нас стреляли, к нам бросились на помощь со всей России — вот поистине русский характер. Теперь же, когда республика живет восьмой год, живет практически в политической и экономической блокаде, отчасти искусственно созданной со стороны Молдовы, отчасти глупостью предпринимателей многих государств, о нас в России забыли. Ну, раз живет, люди не гибнут, так чего обращать внимание. Мне очень приятно было слышать от вас вашу оценку Приднестровью. Мы дорожим симпатиями к нам и сейчас на неправительственном уровне работаем по многим аспектам. Работаем и укрепляем свое государство, ибо нам очевидно, что только своими руками, своим трудом и своей силой мы можем себя защитить. Я вот только что вернулся с совещания у вице-премьера Серова, где подписан еще один протокол по решению предыдущего протокола. Интересная ситуация создается. У нас с Молдовой есть меморандум со странами-гарантами: Россией и Украиной. По нему мы имеем международный статус в экономических вопросах, культуре и науке. Но некоторые вопросы мы не можем решить с 95-го года. В том числе вопросы и в интересах самой России. Неужели в Москве не понимают, что России не будет как таковой, если не будет окраин, где ее поддерживают. Сначала там задавят, потом там. А задавят вот таким способом — мягким, демократичным. Я помню лозунги Горбачева: как все казалось прекрасным. А во что вылилась эта прекрасность? И ныне благостные заявления Селезнева ущерб несут Приднестровью, его народу, а польза другу Селезнева — Лучинскому. Они ведь когда-то вместе вели нас к светлому будущему.
А. П. А что бы произошло, давайте пофантазируем, если бы вдруг в результате ратификации договора и разрушения всех ваших хрупких систем взаимодействия с Белоруссией и с Россией Приднестровье вдруг было бы вынуждено сдаться и встроиться в Молдову?
И. С. Здесь не нужно и фантазировать. Начнем с самого главного. У нас в республике сейчас три государственных языка. Останется в случае объединения один — молдавский, причем на латинице. Они его называют румынским сами, кстати, тот же господин Лучинский. Сейчас в Кишиневе перерегистрировали метрополию. Она теперь подчиняется Румынии, а не московской патриархии. Также на Румынию будут переключены и все экономические и культурные связи. Давайте порассуждаем: для чего нужна политика? Для того, чтобы решить экономические задачи. Вот вели борьбу с коммунизмом. Борьбу с уравниловкой, с головотяпством партии. Все правильно. Было у нас много ошибок. Но эту борьбу так повернули, что разрушили великую державу. А для чего ее разрушили? Чтобы завоевать рынки сбыта для Запада и источники сырья. Вся цена перестройки — политическая и экономическая: рынки! Да если бы не было сейчас разрушения СССР, то та депрессия, которая есть на Западе, проявилась бы во всей своей мощи — так бы его трясло. Из сознания россиян, по-моему, выхолостили вообще, что важны прежде всего интересы российские, славянские, что нужно уметь защитить себя. Я говорю об этом с болью. Мы, например, имеем долги России за газ и готовы были за них рассчитаться нашей собственностью — действующими великолепными предприятиями. Но их сейчас покупают у меня западные бизнесмены, потому что Россия отказалась. Объясните мне, что здесь? Наша задача — в едином славянском мире жить — могла бы выполниться очень просто: через вступление в Российскую Федерацию. “Это нельзя!” — говорят нам. Почему нельзя? У нас живут люди, которые хотят жить в России, хотят учить русский язык, хотят ходить в православные храмы. Хотят быть причастными к российской культуре.
Нашим детям дорога в российские вузы закрыта. А вот Молдова каждый год посылает в Румынию около двух с половиной тысяч студентов. Там они обучают и своих военных специалистов. В школах же Молдовы сокращают классы и преподают историю Румынии.
А. П. Значит, это блеф, что Лучинский человек пророссийской ориентации?
И. С. У Лучинского — мононациональное правительство. В нем ни одного русского, ни одного болгарина! Я встречаюсь как-то с ним, говорю: “Слушай, ведь ты, великий комбинатор, партию сумел развалить, а в правительство никого из русских не встроил. Как так?” Лучинский специалистов выгоняет, я их беру. Беру, потому что единственная их беда, что они не той веры, так сказать. Не хотят быть румынами. Поэтому все это сказки: “Ах, Лучинский! Ах, лапушка. Ох, что будет, если опять придет Снегур!”
А. П. Игорь Николаевич, казалось бы, в Думе есть высоколобые люди, которые должны понимать, что геополитически Приднестровье — это мощнейший стык между Западом и славянским миром Востока. Через вашу республику проходят коммуникации, транспортные пути, через Приднестровье могут идти войска, культурные и религиозные обменные потоки. Где голос вот этих философов в сегодняшней Думе?
Почему они молчат?
И. С. Дума от нас не отворачивается. И я хочу поблагодарить депутатов Думы за все принятые постановления по Приднестровью. К сожалению, все они не выполняются. Например, о консульстве в Тирасполе для российских граждан. Их у нас в республике около 35 тысяч. Было бы еще больше, но для этого надо ехать в Кишинев или ждать, когда приедет консул. А это очереди. понимаете, что такое приднестровцу поехать в Кишинев. Консульство у нас не открывают, хотя именно Приднестровье является защитой для всех, в том числе и для тех, кто живет в Молдове и тяготеет к России. Но и это не все. Наличие Приднестровской Молдавской Республики является главным препятствием к тому, чтобы Молдова как государство объединилась с Румынией. России выгодно нас признать. Но она не признает. Оглядывается на так называемое мировое сообщество. А там двойные стандарты. Надо Соединенным Штатам — они бомбят Ирак, душат Кубу и Югославию и ни на кого не оглядываются.
Я спрашиваю представителей Красного Креста: “Объясните, кто вы такие?” А они: “Как же, мы мировое сообщество!” Я говорю: “Я помощи от вас не получал, какое вы участие принимаете в моей судьбе, чтобы вмешиваться в судьбу моего народа? Внесите какую-то лепту, хоть что-то сделайте, тогда мы посмотрим”.
А гонцы Международного валютного фонда приехали к нам и поставили условие: “Если вы отбросите пророссийскую политику, мы вам будем помогать”. Вот такой разговор. Я им говорю: “Я без вас, ребята, прожил трудные годы, проживу и еще. Молдова набрала у вас более миллиарда двести тысяч долларов. А чем будет рассчитываться?
Нам же и Россия не дает кредиты. Живем мы на приватных контактах, которые имеют наши предприятия. Живем только за счет промышленности. Но живем. Хотя мы несем убытки от пребывания у нас группы российских войск, но просим ее сохранить. Сохранить для защиты российских интересов, россиян, которые у нас живут. Вот недавно я прочитал интервью г-на Лебедя, где он проговорился, что приехал в Приднестровье с заданием: вывести российских военнослужащих. Вот в этом вся и суть политики Москвы, к сожалению.
А. П. Российская политика все меньше становится политикой России как таковой и все больше делается политикой определенных олигархических, банковских кругов, которые имеют абсолютно эгоистические, а не общегосударственные интересы. При достижении своих интересов олигархии пользуются самыми страшными методами, в том числе и методами демонизации. Скажем, они демонизируют Приднестровье. Для нас ваша республика это, повторяю, почти святыня, опора нравственности, это, как Босния Караджича, которая бросила вызов мировому катку. Для нас приднестровцы — от президента до казака — это фаланга сопротивления. А для них все вы — воровское государство, криминальная структура. Так же они демонизируют Белоруссию и Лукашенко и отдельные районы России — например, Приморье с Наздратенко. Он тоже, оказывается, враг номер один. Мы не можем верить тому, что пишут и говорят по ТВ о Приднестровье. И поэтому я хочу спросить: что произошло у вас за все эти годы? Как трансформируется сознание, как меняется экономика?
И. С. Перемены в сознании приднестровцев можно сформулировать так: “Хватит ждать помощи от России, надо помогать самим себе, самим отстаивать свое право жить на этой земле, защищая память предков и будущее новых поколений всеми возможными способами”.
Теперь об экономике. Для наших предприятий, как и для предприятий в любой стране, важно, прежде всего, продать свою продукцию. Под это мы строим всю свою политику, под это подводим законодательную базу. Мы пользуемся и российским, и украинским, и белорусским опытом приватизацию. Но идем своим путем, сохраняя государственный контроль над собственностью.
Наши предприятия работают по международным стандартам и могут сбывать продукцию во всех государствах, в том числе и в США. Нам пришлось пройти через очень большие трудности в промышленности. Но результаты есть. Решаем и проблемы сельского хозяйства. Мы в этом году заложили такой запас зерна, который позволяет иметь продовольственную независимость. Сейчас рассматриваем вопрос снижения цен на хлеб.
А. П. А что произошло в обществе: есть ли в нем расслоение, появился ли класс капиталистов-промышленников, народились ли банкиры, средний бизнес, изменилась ли суть социума?
И. С. Да, расслоение общества произошло. Но не так ярко, как у вас. Есть отдельные богатые, есть середняки и бедные — это в основном бюджетники. Заработная плата у нас в среднем, с учетом прожиточного минимума гораздо выше, чем в Молдове — в признанном государстве и имеющем кредиты. Тем, кто работает и может заработать, мы никаких ограничений не ставим. Но у нас еще слабая законодательная база, слабый контроль за тем, честным ли путем делаются состояния. Перестраивать работу правоохранительных органов тяжело, и здесь наша республика сталкивается с такими же проблемами, как и Россия. Но в иных масштабах, поскольку что мы там в сравнении с Россией!
А. П. Вы живете, как осажденная крепость, и поэтому ваша политика как президента связана с непрерывной каждодневной реакцией на угрозы, она поневоле носит не стратегический характер, а характер непрерывных ответов. Но в какие-то моменты вам, наверное, хочется отстраниться от сиюминутности и посмотреть, что же в итоге получилось, что же сложилось в результате вот этих бесконечных ответов на угрозы: военные, политические, экономические, мировоззренческие, информационные. Как вы представляете себе тип государства, которое выстраивается в Приднестровье, что у него за модель, есть ли модель? Китайская ли это модель, российская ли, казахская ли?
И. С. Пока у нас идет больше китайская модель, если хотите. Не потому, что мы ее планировали, или знали, что Китай так делает, она сложилась по жизни. Практически мы сохранили государственную собственность. В сельском хозяйстве погоду делают колхозы. По закону земля в республике не является частной собственностью. Может быть, придет время, мы станем ее продавать. Но пока — передавать в пользование, пожалуйста, акционировать — пожалуйста, но не продавать! У нас большая плотность населения. На человека приходится менее одного гектара. Наши крестьяне не хотят рушить сложившиеся коллективы, ибо понимают, что вместе с ними придется разрушить ирригационную систему, мелиорацию, системы снабжения и сбыта.
А. П. Что происходит с 14-й армией после Лебедя? Ведь, по существу, когда мы прежде встречались с вашим министром безопасности или с вами, то слышали постоянно: “14-я армия, Лебедь, конфликты”. Вот сейчас Лебедя нет. Изменилась ли проблема русского военного присутствия с его уходом? Кто такой Евневич? Стало ли после Лебедя вам легче жить?
И. С. Мне и с Лебедем было нетрудно. Не в нем суть. Когда распался Советский Союз, в указе президента Приднестровья было объявлено, что вся собственность, принадлежит отныне Приднестровской Молдавской Республике, в том числе и 14-й армии.
Лебедем тогда еще и не пахло. Но саму армию мы под свою юрисдикцию не взяли, потому что считали ее достоянием России.
Кроме того, если бы мы ее взяли, румынские войска были бы в Молдове немедленно, и тогда бы все закончилось очень большим пожаром. Но мы приняли закон, по которому военнослужащие уравнивались в правах с гражданами Приднестровской Молдавской Республики. Им было сказано, что вы пользуетесь имуществом армии до тех пор, пока здесь находитесь. То есть мы создали все условия для того, чтобы группа войск спокойно служила и чтобы россияне у нас жили. Но оказывается, это расходилось с политикой Москвы. По заявлению того же Лебедя, ему была поставлена задача вывести военнослужащих. После него задача продолжает выполняться: из 15 тысяч военнослужащих осталось 2800. Миротворцев было 800, теперь — 300. Из армии постоянно что-то вывозится. Почему? Объяснение очень простое: международное сообщество требует, чтобы Россия вывела из Приднестровья войска. Я улыбаюсь: вот ведь как беспокоятся. И Молдова требует, чтобы войска выводились. А зачем? Кому они мешают? Я в этом усматриваю агрессивные поползновения Молдовы.
И ставлю вопрос так: раз уходит Россия, по закону все российское имущество принадлежит приднестровскому народу. Распался Союз, каждая республика получила часть своей собственности, в том числе и военной, почему не имеет на это право Приднестровье? Был у нас недавно г-н Адамишин из МИДа. Его почему-то интересовало не погашение Россией Приднестровью задолженности (армия должна нам за коммунальные услуги). Его интересовал вопрос: как быстрее вывезти боеприпасы. Я ему официально ответил: если вы боитесь, что они взорвутся, пожалуйста, передайте их нам, мы будем хранить в шахтах, у нас есть большие и безопасные шахты, не взорвутся. Давайте их продадим, продадим мы — Россия и Приднестровская Молдавская Республика. Но ни в коем случае не Молдова. Она свою долю уже получила.
А. П. У современного славянства, которое переживает драму расчленения, драму подавления, драму истребления, есть несколько лидеров, которые проверены не на университетских кафедрах и не на литературных дебатах, а на полях сражений боевых, интеллектуальных, политических. Один из них — несомненный — это Караджич. Ему сейчас худо, он сейчас находится в осаде, его хотят судить, тащить на веревке в Гаагу. Помню момент, когда я, как телефонист на поле боя, соединял два конца провода и соединил вас с Радованом в Боснии и вы переговорили. И мы сейчас Радовану посылаем свои слова поддержки, помогаем ему политически. Второй лидер, несомненный лидер славян, — это Лукашенко, который вдруг, как комета, как звезда, взошел на славянском горизонте и блестяще выдерживает жуткую атаку тьмы. И, извините, Смирнов-Приднестровский, который прошел через арест, тюрьму, военные баталии, демонизацию в СМИ. Мне бы хотелось услышать, как Смирнов-Приднестровский судит о Лукашенко-Белорусском?
И. С.Я встречался с Александром Григорьевичем, разговаривал с ним, и не только встречался, а и наблюдал его действия. Ему удается, сохранив национальное достоинство белорусского народа и его национальное богатство, заставить с ним работать иностранных инвесторов, завоевывать рынок в той же блокаде. Меня удивляют цифры роста промышленности и сельского хозяйства в Белоруссии. Я видел, как встречает народ Лукашенко, когда был в отпуске и отдыхал в Белоруссии, как он говорит, с народом. У меня не все, что исходит от Лукашенко, вызывает восторг, но я считаю, вся его деятельность — это деятельность руководителя, радеющего о своем государстве. В Белоруссии не закрылись ни предприятия, ни школы, ни вузы, ни учреждения соцкультбыта. Долгов от международного валютного фонда и всех прочих фондов республика не имеет, а это значит, что у нее не только экономическая, но и политическая самостоятельность. Лукашенко сумел сохранить то, что накапливалось годами и приумножить достояние республики. Я желаю ему только успеха во всех его начинаниях, здоровья хорошего. У нас есть белорусская община, которую мы поддерживаем, в Приднестровье будут проводиться дни культуры Белоруссии. Наши экономические связи с ней крепнут, и мы сейчас, выражаясь производственным языком, бьем Молдову по объему товарооборота с республикой Беларусь. Каждый год Приднестровье принимает около трех-трех с половиной тысяч белорусских чернобыльцев на отдых, и они нам благодарны за это.
А. П. В заключение скажу, Игорь Николаевич, что моя газета, мои сотрудники, широкий круг русской интеллигенции, который вокруг газеты сложился, политики патриотического направления с величайшим уважением относятся к вам, понимают проблемы Приднестровья и по первой вашей просьбе, или без просьбы, всегда с вами. Считайте, что газета “Завтра” является вашей газетой.