И ГРЯНЕТ ЧАС…

И ГРЯНЕТ ЧАС…
Author: Лев Князев
26 (187)
Date: 30–06–97
_____
Посвящается Г. С.
_____
_____Тяжело заболел старый журналист, мой товарищ. Мы, пишущие, не всегда умеем дружить безоглядно, бескорыстно, а какой же еще может быть дружба. Значит, коллега-товарищ. Очень хороший, оба всегда уважали друг друга, не позволяли себе даже за глаза обронить о другом плохого слова.
_____Сделали ему операцию, облегчили страдания, сказали: вот пройдет воспаление, сделаем вторую — и поправитесь. А он, громадный, рыхлый, стал худеть, темнеть на глазах, таял с каждым днем. Мы приходили к нему с другим моим коллегой, отмечали с грустью, что не лучше, а хуже становится человеку. Жена его — еще красивая, моложавая, вышла вслед за нами в коридор, проводила и дальше, до выхода из корпуса, и сказала вполголоса, оглядываясь:
_____— Рак у Бориса, да вы и сами видите.
_____Мы догадывались. Значит — все, конец нашему Боре. Добряк, жизнелюб, здоровенный мужик, любивший молодую свою жену, острослов, анекдотчик, немного барин оттого, что выдвинулся в “верха” рано, с комсомольской юности, стал редактором молодежки, потом собкором центральной газеты — талант, одним словом.
_____Но главное — добряк. Как их мало теперь, добрых людей, умеющих поладить и с теми, и с теми, сгладить любую ссору шуткой, забыть назавтра обидное слово, увидеть в каждом что-то интересное и сказать об этом легко, подбодряюще. Конечно, он спорил, бывало, но и в ругани умел быть необидным, невредным. И все, положительно все в редакциях, где он работал, любили его за это. Не было у Борьки врагов, что да, то да.
_____Меня с ним связали неожиданно, но крепко совершенно особые отношения. Технарь по профессии, я смолоду тянулся к литературе, пробовал писать в газету. Однажды Боря, в то время редактор молодежки, прочитал мой очерк о сельском инженере в краевой газете и набрал номер моего телефона.
_____— Не попробуете написать для молодежи статью? О чем? Ну, к примеру, о гектаре земли. Понимаете, так, чтобы по делу, но не скучно.
_____Я согласился и через несколько дней увидел свою статью в молодежке. В тот же день в трубке раздался приветливый голос:
_____— Поздравляю с публикацией, старик. Слушай, твое место здесь, в журналистике, бросай ты свою инженерию!
_____Не сразу, после долгих колебаний и разговоров с друзьями, решился я забросить свой диплом, но тайная тяга взяла свое, да и приглашение сделали мне с таким молодым энтузиазмом, с верой в мои якобы способности. Пришел в газету, поставил меня Боря сразу зав. отделом, и принялся я учиться на практике.
_____… Давно это было. Тот человек, который выходил нам навстречу из палаты, мало уже походил на молодого редактора-добряка, единственным своим замечанием навсегда закрепившим меня в журналистике.
_____Мы стали реже ходить к Борису. Позвонила жена: ребята, у него сильнейшие боли, он отчаялся, но вы приходите, он вам верит.
_____Пришли. Борис, сутулый, с зеленым лицом, вышел из палаты, шаркая шлепанцами.
_____— О, Борис, ты сегодня получше! — начали мы фальшивить.
_____Он досадливо, но осторожно (наверное, чтобы не было больно) махнул рукой.
_____— Эх, братцы, если б вы знали, как она сверлит, проклятая! — показал пальцем на низ живота. — Слышал я раньше про боль, но не представлял… — Зашаркал шлепанцами, двинулся к выходу, к солнцу, мы — за ним. Весна приблизилась, был апрель. Солнце дрожало в лужах. Больные в тяжелых, грязного цвета халатах бродили по двору. Он осторожно опустился на скамью, кивнул нам.
_____— Садитесь… — отведя свои выпуклые голубые глаза, раньше всегда такие веселые и добрые, а теперь заполненные страданием, проговорил невнятно:
_____— Если выйду… Не так буду жить. На что тратил время, страшно вспомнить. Какие-то собрания… Райком, крайком, давай, давай, чтоб их черт побрал… Уеду на дачу, буду писать, писать. Вот ты, — с болью и затаенной, никогда раньше не проявляемой завистью глянул он на меня, — ты правильно сделал. Помнишь, вначале что выдавал? Еще на летучке тебя прочесали…
_____— А ты эту даму отбрил, Боря, спасибо, никогда не забуду.
_____— Ладно, не рассыпайся, мне самому было интересно. Видишь — теперь у тебя книги, а она и информации забросила. Мне б тогда о себе подумать: что сижу, командую? Сесть бы — и написать что-то такое, такое…
_____— Ты сделал книгу, — напомнил я. Он ожесточенно махнул рукой, скривился от взрыва боли.
_____— Кончай! Нашел книгу. У меня здесь, в голове — свой “Тихий Дон”! Описать бы все, что мы тут вытворяли. А вот ты стал настоящим…
_____— Никогда я не буду настоящим! — поспешил я отказаться, понимая, что, как все мы, Борис ревнив к успеху. И добр, и ревнив.
_____— А я мог бы, мог бы не хуже, — постучал он кулаком по коленке, и вновь лицо исказилось. — Нет, привык ходить в “элите”. Бесконечные командировки, конференции, съезды, семинары.
_____Что правда, то правда. Я пришел в редакцию, когда он давно уже состоял членом всяких комиссий, бюро, в кабинеты на верхних этажах заходил без приглашения, был непременным участником всяких активов, разные увеселительные поездки, охоты, рыбалки “главных” были и его охотами.
_____— Не, братцы, дайте только выбраться, я выдам! — Он, морщась, поднялся, глянул на нас умоляюще, с тоской, но все еще надеясь. — Что, ребята, совсем я никуда?
_____Мы дружно стали уверять, что так всегда после операции. Для верности я показал шрам от аппендицита.
_____— Гляди, три года, как резали, болит, зараза.
_____— Ладно, кончай, старик. Приучились мы врать. Всю жизнь врем. Это для пятого тома собрания твоих сочинений. — Слышите, парни, сказал я супружнице, чтоб принесла диктофон с пустой кассетой. Как почувствую — все, наговорю на пленку шестьдесят минут сплошной правды.
_____Он потряс заметно поседевшей за время болезни головой, желваки вздулись на бледных щеках:
_____— Братцы, неправильно живем, врем, врем, ни слова правды, а? Все эти подлые конференции, голосование поднятием рук — тьфу! Я там наговорю, я много что знаю насчет наших красавцев — как они устроили себе досрочный коммунизм, — ткнул пальцем вверх. — Я все скажу! Пусть помнят Бориса. Не провожайте, парни, я пошел.
_____Он побрел в палату, лопатки уже торчали остро под грязно-синей байкой.
_____Хоронили мы его из помещения местного отделения Союза писателей — как-никак, он был талант и доказал это. Борис лежал высохший, как мумия. Закидали могилу сырой весенней землей. Я выбрал момент, подошел к его жене, спросил: много ли он записал на пленку? Она взглянула непонимающе, с удивлением. В обрамлении черного вязаного платка лицо ее было совсем молодым и очень красивым. В сухих глазах застыла долгая усталость.
_____— Ему было уже не до этого. Раз, правда, попытался, но схватило — стали колоть. Уже перед концом стало, наверное, легко, он открыл глаза, узнал меня, так вот головой покачал, потом говорит:
_____— Жить хочу. Передай им, что все ерунда, кроме жизни.