ОБЪЯВЛЯЛА

ОБЪЯВЛЯЛА (рассказ)
Author: Владимир Куприн
10 (171)
Date: 11–03–97
_____
_____Раньше Чистота сценических жанров хоть как-то соблюдалась. Лекция так лекция, доклад так доклад, собрание так собрание, концерт так концерт. А сейчас не поймешь: собирают народ, а там какое-то шоу, все намешано: и певцы, и лекторы, и речи начальства, и пафос приезжих поэтов. А уж если концерт, то он не просто концерт, а гала-концерт, в котором опять же все, как сборная солянка.
_____Недавно я попал в поездку с одной такой гала-бригадой. И что заметил: возросла роль ведущих. Если раньше конферансье, как коверные в цирке, заполняли паузы, пока артисты переодеваются, был даже специальный жанр интермедий, то теперь конферансье — самые смелые обличители недостатков нашей жизни. В нашей бригаде таким был Юрий Иванович, человек в годах. В первый вечер он сразу зарекомендовал себя положительным героем нашего времени — не пил. Он скромно и правдиво поведал, что свою цистерну уже опорожнил, что он “леченый”, но что его за это человеком второго сорта считать не надо.
_____Мы не считали, ведь Юрий Иванович умудрялся склеивать лоскуты разных жанров в мало-мальски целое. Человек он был самоотверженный, любил выступать, у него было много номеров, но он всегда поступался своим номером, если певец или певица пели на бис. Как я понял, для Юрия Ивановича образцом в разговорном жанре были два “больших Б”, то есть Борис Брунов и Бен Бенцианов. Перед ними он благоговел. Про кота, из репертуара одного из них, он читал в каждом концерте, и я невольно выучил этот стихотворный памфлет. А еще как-то вечером мы попросили его прочесть из старого репертуара и приятно изумились дальновидности наших конферансье: оказывается, они еще очень давно, чуть ли не при Сталине, а уж при Хрущеве и Брежневе так точно, клеймили империалистов США за навязывание нам своей политики, клеймили растленные нравы буржуазного мира, гордо отвергали подачки заокеанского дядюшки Сэма, боролись с мощью НАТО, высмеивали своих отечественных обезьян, которые поглядывали за океан — словом, Брунов и Бенцианов оказались такими патриотами, что забыть их нельзя. Жаль, почему-то перестали они клеймить заморских толстосумов.
_____Так вот, про кота. Юрий Иванович выходил в своем малиновом, обсыпанном блестками пиджаке, изображал волнение и сообщал, что поссорился со своим котом, объявлял: “Кот и хек” — и читал. Кстати, именно так объявлял он и представлялся: “Я не терплю, — говорил он, — иностранных слов там, где есть свои, русские. Я — объявляла”.
_____“Кот и хек” звучало под мелодию расхожих эстрадных песенок.
_____— Я страсть люблю животных, — начинал Юрий Иванович, подтанцовывая и поводя рукой. — Хоть с ними тьма хлопот. Есть у меня добротный Пушистый, рыжий кот…
_____— И наши все реформы пошли коту под хвост! — победно, под одобрительные аплодисменты заканчивал Юрий Иванович и объявлял залу, освеженному смелой критикой, следующий номер. Сам же за кулисами читал газеты или что-то писал.
_____Уставши от его кота и хека, я однажды спросил, почему же он что-то другое не читает, ведь он так много знает. Но оказалось, что… нынешняя цензура, как ее ни назови, существует, и Юрий Иванович может читать только разрешенное департаментом культуры. Вот те на!
_____Такое обстоятельство огорчало и Юрия Ивановича.
_____— Я же не могу чего-то такого прочитать, я же патриот России. Вот я вам прочту.
_____Он прочел стихотворение о войне, оно мне понравилось. Тогда он захотел прочесть и второе, но только предупредил, что оно не для печати.
_____— Почему? — спросил я. — Сейчас уже не только то печатают, что нельзя, но даже и то, что невозможно.
_____Мы сидели в автобусе, уезжали после выступления из маленького городка. У магазина, картинно раскинувшись, отдыхали два молодца.
_____— Знаете, как я их зову? — показал на них Юрий Иванович. — Ланцепупы. Ни стыда, ни совести. Из-за них Россия гибнет. И чуть не погибла. Знаете, я не буду читать, я лучше вам напишу.
_____— Тогда и первое, о войне, напишите, — попросил я.
_____Мы жили в общем, многоместном номере. Весь вечер я видел его в углу комнаты за бумагой. И несколько раз извинялся, что ему приходится страдать.
_____— Что вы, — восклицал Юрий Иванович, — в кои веки мой талант оказался востребованным. Может, и пробьюсь в анналы прессы.
_____
_____Поздно веЧером он передал мне плотно исписанные листочки. Это были стихи, которые я привожу, как они и были написаны, — не стихотворно, а как проза, в одну бесконечную строку. Первое стихотворение:
_____“Сегодня я вспомнить о том порешил, что видел, что понял, что сам пережил. Тридцатые годы, за ними война. Как камнем, легли нам они и она. Немногие к дому вернулись в те дни: врагами народа считались они. Чтоб дети лишились родного отца, записки хватало тогда подлеца. Хватали нас ночью, как совы мышей, и тройка судила без лишних ушей. Под громкую песню широкой страны немало легло нас совсем без вины. К трибунам таскала цветы детвора, и тысячи глоток кричали “ура”. Шумела, гудела парадная спесь, и песен и фильмов победная смесь. А враг потоптался у наших ворот и рылом поганым полез в огород. А чем же нам было тогда воевать: всего-то патронов на выстрелов пять. Самой же винтовке лет больше моих, и та доставалась одна на двоих. И войском не войском, толпой не толпой тогда, в сорок первом, вступали мы в бой. Тогда и сказал нам один старшина: “Солдатам России война не страшна. Россия-то, братцы, она велика, да вон уж и Волга — святая река. Нельзя, братцы, дальше никак отступать, ведь можно же этак Россию отдать”. И мы — в штыковую! было — не было. И наших и ихних полно полегло. Немало в победу вложили мы сил, лишь Богу известно, где сколько могил”.
_____Второе стихотворение было очень большим. Оно было названо: “Хамы”.
_____“Мы хамы, мы хамы, не знаем греха мы. Мы всех передушим, религию рушим, меняем законы, сжигаем иконы, мы царские троны вчистую ломаем, а вам созидаем загоны, притоны под крики и стоны… Мы царства разрушим, мы волю задушим. Вы хамам служите, от страха дрожите. Мы хамы — велики, мы хамы — владыки, мы хамы — живучи, как змеи шипучи, как змеи гремучи. Мы хамы, мы хамы, везде господа мы. Мы дали реформы, — все это проформы, все это игрушки для встаньки-петрушки. Повсюду на свете расставлены сети. Мы — ваши тираны, вы — наши бараны. Где надо — прикажем, где надо — подмажем. Долбите, петрушки, друг другу макушки: для вас — фронтовая, война мировая, для нас — золотая казна тыловая. Вы тупы, вы глупы, вы туши, вы трупы, а мы, мордыхаи, лежим, отдыхая, вино попивая, по банкам считая себе чистоган, в кармане наган. Мы были гонимы, и Богом судимы, в пустыне палимы, гонимые, шли мы под небом, прокляты, от мира изъяты. Мы ходим по свету, страны у нас нету, мы хамы, бродяги, мы хамы — варяги. Где надо — британцы, где надо — испанцы, где надо — малайцы, где надо — китайцы. В Испании доны, в Германии фоны, в Америке смиты, богаты и сыты. У нас капиталы, заводы, кварталы, как полная чаша Америка наша. В Афинах — мы греки, в Ташкенте — узбеки, во Львове мы — паны, повсюду — мы ханы…
_____Россия ж, однако, и тако и сяко. Россию мы эту со свету да в Лету! Сперва оглоушим, задушим, разрушим, потом растерзаем, живьем искромсаем. Разбудим в ней страсти-мордасти, напасти, раскрасим на масти, поделим на части, поставим у власти кавказца Сосо крутить колесо. Он будет правитель, властитель, воитель и воли душитель, и веры гонитель. Он будет тиранить, таранить, поганить, а жалкие гои, отбросы, помои, его прославляя, ему угождая, горланить “ура” с утра до утра.
_____“Не думай, Абраша, Россия не наша, Россия Христова, Миколы святого. Россия богата, она старовата, она бородата, она виновата за то, что смиренна, за то, что священна, за то, что Христова, за то, что Попова. Ее мы за то мы, как груду соломы, в пожар мировой да всю с головой! Шакалы, драконы, а ну-ка, в колонны! Идем на Россию, напрягте все силы! Дружнее атаки! Сначала, писаки, зовите всех в драки, Россию крушите, разите, брешите!
_____Пишите про храмы сатиры да драмы, браните, судите, царей не щадите. Стишки против веры строчите, холеры, все светлое бейте, чинов не жалейте, пишите романы, где ложь и обманы. Пишите статейки, а мы вам копейки, а мы вам рублишки за грязные книжки, за выпуски яда вам будет награда. Святое? для смеха! Вот будет потеха!..
_____Еловы, сосновы качнулись основы: подействовал яд, Россию мы — в ад. Спасибо, писаки — цепные собаки. И воют, и лают, рычат и кусают. На Бога, на власти ощерили пасти, развратное дело ведут озверело. И травят, и душат, религию рушат. Они — каннибалы, за них либералы, за них идиоты, за них живоглоты, марксисты, масоны, а их миллионы, они скорпионы, хамелеоны. И моськи, и шавки, бульдоги и тявки. От дикого воя не стало покоя. От лая и гика не слышно ни крика, ни в колокол звона, ни правды с амвона. И стало вам пусто, посеяны густо отрава и ложь.
_____Толстой предводитель, России хулитель, безумных учитель, сердец искуситель, над верой глумитель, печати властитель. За ним, Люцифером, таким же манером и ведьмы, и бесы, и праздны повесы. Газетами лая и злостью пылая, хулят и порочат, обманом морочат, погибель пророчат, врагов восхваляют, на Русь зазывают…
_____И хлынула гнусь потоком на Русь. Сперва — лжеученья, глупцам развлеченья, потом и идейки, кружки да ячейки, потом и листовки, а там забастовки, а там потасовки, а там за винтовки. Потом баррикады, потом канонады. Да шире, да дале — Россию продали. Попались кадеты, писали в газеты, хаму в угоду просили “слабоду”. А вы, грамотеи, жевали “идеи”? А эти идеи вам дали халдеи, а эти халдеи — России злодеи.
_____И все задрожало, и все побежало, и пала корона российского трона. Несут ренегаты на палках плакаты, вздымают деляги кровавые флаги, открыты темницы, выходят убийцы. Халдеи у власти, разбужены страсти. Возносятся хамы, взрываются храмы. Не ведают срама мужчины и дамы. И все футуристы теперь карьеристы, а все адвокаты теперь плутократы, а все плутократы теперь демократы, им хамы-халдеи внушили идеи, пусть пишут каноны и новы законы. По ним выбирают и всех посылают: который шакал — в Верховный кагал. Одни ланцепупы в политике тупы, они землеробы, жуки и микробы. И пашут, и косят, “слабоды” не просят. Они плодовиты, молитвами сыты. Что мы не богаты, они виноваты. На них, ланцепупах, и темных, и глупых, и трон, и держава, и вера, и слава. На наши идеи глядят, как злодеи. Но пуля не глупа, найдет ланцепупа. догонит — и хлоп! в затылок иль в лоб. Царя мы убили, священство сгноили, соборы взорвали, да шире, да дале, нажмем на педали! Они нам — занозы, а мы им — хамзозы. Мы ихние массы поделим на классы. Одним ланцепупам красивы хоромы, богаты закромы, а пьяным и глупым дадим револьверы да водки без меры, устроят пусть свалку с обухом и палкой, пестом, кирпичом, а мы ни при чем… ”
_____Российские дали, вы много видали, вы горько страдали и громко рыдали. И грады пылали, и села стонали, и ветры шумели, и выли метели. Вы все испытали, российские дали. Корежил вас холод, выматывал голод. И бури ревели, и стрелы летели, доспехи бряцали и звезды мерцали. И все это были не сказки, а были. И было привольно, всем были довольны и веси, и чуди, и светлые люди. Все кануло в вечность, ушло в бесконечность. На небо все грезы, на землю все слезы. Кончается день — сгущается тень. На села, на храмы нахлынули хамы. А к ним в слуги воры, убийцы которы, они — паразиты, составили свиты. И хамы им дали за это медали, наганы, винтовки, гранаты, литровки. Стреляют, гуляют и Бога не знают. Они делегаты, имеют мандаты, они активисты, материалисты. У них ныне власть — и вешать, и красть.
_____Проселки да балки, да елки, да палки, проулки, развилки, кресты да могилки. Тропинки, полянки, крестьяне, крестьянки, с лукошком старушка, церквушки макушка, пригорок, речушка, березник, опушка… И дали широки, и горы высоки, и все бесконечно, и все быстротечно… Мелькают утесы, туннели, откосы, пыхтят паровозы, грохочут колеса. В купе едут хамы, строчат телеграммы, летят директивы, шумят партактивы. Газеты, портреты, комбеды, советы.
_____“Товарищи, в ногу, смелее в дорогу! Вали на богатых, души супостатов! Сметану их ешьте, скотину их режьте, их дочек целуйте, жируйте, пируйте. Пошире гуляйте, да церковь ругайте, да в небо стреляйте! Пускай кулаки идут в Соловки.
_____О, русские дали, вы грязны от швали. Эти уроды не русской породы. Им турки да чехи дадут на орехи. Германь да японь откроют огонь. Нет, руки умыли, огня не открыли, страдая от сраму, у главного хама в кармане сидели и пикнуть не смели. Премьеры, султаны и разные ханы, цари, королевы свернули налево. Они только служки, у хама игрушки. Британские лорды спесивы да тверды, солидны и горды их пошлые морды. Им все континенты платили проценты, они проглядели, что хамы владели и их островами, и их головами, и их королевой, неумной и левой.
_____О, русские дали, к кому вы взывали, кого ожидали, на что уповали, российские дали? Короны упали и землю украли. Одни предавали, другие молчали, а хамы все дале везде проникали, стреляли, взрывали, а мы все моргали, российские дали! Нам только от Бога возможна подмога. Кто робкий — креститесь, кто храбрый — боритесь, кто кроток — смиритесь, кто слабый — крепитесь. Кто подлый — дрожите да хамам служите, да флаги носите, “ура” голосите да хаму несите донос на отца, что дал подлеца.
_____“Мы — хамы, в атаку, мы сильны и ловки. Даешь заготовки, даешь обложенья, отдай сбереженья! Отдай животину, рога и щетину. Ворье и бродяги, под флаги в ватаги! Всех стран дармоеды, для нашей победы, в ячейки и банды, под наши команды! Попа расстреляйте, поповну терзайте, монахов на стройки, монахинь на койки, епископа на кол, чтобы больше не квакал. Мы хамы, мы хамы, разрушим все храмы, мир старый задушим наганом, обрезом, огнем и железом, штыками, ножами, зубами, когтями. Бей Руссию в лоб, клади ее в гроб. За нас все придурки, товарищи урки”.
_____Все хамы хватали, топтали, ломали и жребий кидали: кому полушубки да кофты, да юбки, кому шаровары, кому самовары, пуховы подушки да масла кадушки, да соты медовы, да туши пудовы… Стараются воры, срывают запоры, стреляют в лампаду да ржут до упаду. У хамов отвага — сивуха да брага, икота да рвота, нажраться — забота. Для них все морально, все хамам нормально, открыто и гласно, закону согласно. Отчетливо там подписано: “хам”.
_____“С крестами на шее? А мы вас хитрее! Мы вас потревожим, мы вас уничтожим. А ваши детишки пойдут в октябрята и выйдут хамята. А если детишек будет излишек, пойдут на продажу, в Америку даже. Мы хамы, мы хамы, теперь господа мы. Вы слышите стоны, большие мильоны убито народа. Такого прихода не знала природа. Нам нужно металла, чтобы чернь не восстала. Даешь пятилетку! И бабка за дедку, а дедка за репку. Руду добывайте, горно раздувайте, рубите, крепите, зубами скрипите да ухайте враз, чтоб искры из глаз”.
_____Клепая, копая, плечом подпирая, киркой ударяя, цемент загружая да желчью харкая и жизнь проклиная в шальной лихорадке, в кровавом припадке, от грома глухая, от чаду слепая, от скорби немая, и все же живая, Россия ишачит, и стонет, и плачет. А хам — демократ, злорадствует, гад. Они обещают, они развращают, они без морали украли. Они, шарлатаны, гремят в барабаны.
_____“Вы — гойское стадо!. Немного вам надо: дешевый кабак, вино да табак.
_____А вы продолжайте, пляшите, играйте, чем больше разврата для вашего брата, тем ниже порода России народа. Нам умных не надо, удобнее стадо. Смешаем все расы, вы все — свинопасы. Вы скотоподобны, нам больше удобны. Вали, христиане, назад, к обезьяне! Нас, хамов, не лишка, была бы нам крышка, когда вы бы сами да были с усами. Не ваши ли хваты, вожди-демократы, вели за собой толпу на убой? Не ваши ль злодеи, лгуны-грамотеи, писали статейки за наши копейки, царя поносили да с грязью месили страны идеалы, не вы ли, вандалы? Не вы ли, не вы ли? Вы сами навыли себе свои беды. Куда вы глядели, о чем вы галдели? И только ли хамы копали вам ямы, и только ли хамы поганили храмы? Вы сами, вы сами крутили носами, да флаги носили, свободы просили… Мы вас наказали, мы вам показали, где раки живут, где раки живут… ”
_____
_____Увлекшись Чтением такого своеобразного лубка, я не заметил, как Юрий Иванович подошел и почтительно ждал моего отзыва.
_____— Вообще-то вещи во многом известные, — оценил я, — но в такой форме я встречаю это впервые. Это можно было б разыграть как народный раешник, Петрушка какой-нибудь, куклы, от имени русских далей — красавицы в сарафане.
_____— Вы так видите? — загорелся Юрий Иванович. — Может быть, может быть. Может быть, так пропустят. Я же читал на три голоса, в трех ракурсах — зарезали. Я даже место, где Абраша говорит Абраше: “Россия не наша”, — смягчил.
_____— Как смягчили?
_____— При чтении выпустил.
_____— Так-с, — бодро спросил я, войдя во вкус чтения, — а еще что есть у вас?
_____— О, есть! — радостно воскликнул Юрий Иванович.
_____— Много?
_____— Средне. Вы хотите прочесть?
_____— Да, — на свою беду ответил я.
_____Почему на беду, стало ясно, когда Юрий Иванович принес то, что он назвал “средне”, — это были преизрядные две папки. Оказывается, он их возил с собой всюду. Бедняга боялся — чего бы вы подумали? — обысков. В наше время! — воскликнет читатель. Да, в наше время, в эпоху тотальной гласности, Юрий Иванович боялся обыска.
_____— Шарят, — сказал он. — А соседи стучат. Думают, меня посадят, им комната отойдет. Так ведь и при ЧК бывало — семья растет, жилплощадь мала, дай на соседа стукну, мне в награду его метры. Разве не так? И разве что меняется? И разве всякие взрывы не могут делать специально, чтобы на кого-то свалить? Так ведь? Это мы еще узнаем, если доживем. Но, простите, не буду мешать, читайте.
_____
_____Он скромно ушел. Я в некотором ужасе стал перебирать листки из папок. Это все, сплошь, были стихи. Если бы я попробовал их хотя бы переписать, то сидел бы месяц. И все-таки что-то характерное хотелось запомнить. Все было остро-критическим, социальным, но и местами лирическим.
_____“На Украине детство пролетело, в России мне запели соловьи, здесь были дети рождены мои, для них весна российская запела… Я вырастал на украинском хлебе, детей взлелеял русским молоком, и подступает к горлу горький ком, затем, что разделяют звезды в небе… Послушайте, избранники народа, глас сердца, глас людской молвы: неужто пограничные столбы есть символы того, что есть свобода? ”
_____На эту же тему, в более трибунном размере, было и следующее:
_____“Вновь нарушен покой, и текут, как вода, реки крови людской, будто реки вина. Люди, братья мои, пощадите себя: создан мир для любви, не для пуль и огня… Кто тот подлый палач, кто разжег в нас вражду, слышит вдовий он плач, знает сирот нужду? ”
_____Но долго ли, коротко ли читал я, Юрий Иванович не выдержал напряжения, вернулся и стал давать мне пояснения:
_____— У меня идет обличение по типу мишени. Говорить о том, что известно, это все равно, что палить в молоко. А попасть в десятку — это назвать виновников несчастий России.
_____Я открыл листок, побежал взглядом по строкам, но Юрий Иванович сам решил исполнить данный стих. Он положил руку на листок, затем вскинул ее, отрывая мой взгляд от стола, и возгласил:
_____— Мы не гадали, не ведали, как нас сумеют сломать: пропили, продали, предали бывшую Родину-мать. Кто мы? манкурты ли, зомби ли, что уж теперь толковать? Боров с опухшею мордою — главный у нас тамада. Продали, пропили, предали, не умерев от стыда. Глянь — упиваясь победами, нечисть берет города. Продали, пропили, предали, поздно роптать, господа. Что же случилось с народами, где ты былая страна, продали пропили, предали… Как нас купил сатана?
_____— Но почему же поздно роптать? Ваш стих — это же то же роптание.
_____— Нет, — отвечал Юрий Иванович, — это обличение во весь голос. Вот: “Я по-прежнему, как в тумане, — это о расстреле Верховного Совета, — пояснил он, — будто в страшном вновь вижу сне этот танковый бой на экране, черный дым на белой стене… Ну а мне наблюдать нет силы, только я смотрю все равно. Я теперь до самой могилы не забуду это кино. Танк орудье на дом нацелил, вот сверкнул он струей огня. И не важно, кто был на прицеле, все равно он попал в меня”… Вы так же воспринимали, когда американцы вели репортаж о братоубийстве, развязанном в Москве?
_____— Так же. А вот это, про виолончель, это о Ростроповиче?
_____— Да. Два куплета: “К слову, кое-что о птичках. Вот, к примеру, Ростропович, этот гений перелетный неспроста к нам прилетает, но тогда с какой же целью? Не для денег же и славы тащит он в такие дали и надменную супругу, и свою большую скрипку. Ах, пардон, виолончелю. Буревестник чует бурю, ей летит навстречу, зная, кто повержен будет бурей, а кого поднимут волны, кому пир, кому похмелье. Он уверен абсолютно: эта буря не коснется ни кудрей его супруги и ни струн лукавой скрипки. Ах, пардон, виолончели”.
_____Похоже? А вот эти коротышки, посмотрите. Это я готовил как вставки даже внутри своих номеров. Это оживляет, дает неожиданный ход, вызывает ассоциации, будит мысль. Вот примеры: “В меня, наверное, при создании вложили гены созидания: я всей душой за эволюцию, я ненавижу революцию. А в демократов, без сомнения, вложили гены разрушения. Ложь и насилье — их продукция, они всегда за революцию”. Или вот: “Виртуозно вел Грязанов с президентом интервью. Ну а зрителям казалось — бегемот лизал свинью”. Или резкое обличение интеллигентов: “Наши пресса и экран — не для бедных россиян. Капитала кто агент? Это наш интеллигент. За народ он не радел, только свои руки грел. Не за тридцать ли монет куплен ты, интеллигент? ” Или резкая вставка, пусть думают, о ком это я: “Будь проклят ты, алкаш самовлюбленный, растлитель душ, предатель и злодей, Россию сделавший коленопреклоненной, в кровавый омут бросивший людей. Но знай, Иуда, скоро суд свершится, а до суда тебя замучит страх, ”и все тошнит, и голова кружится, и мальчики кровавые в глазах”. Как, получилось у меня соединение с Пушкиным?
_____— Получилось.
_____— О, — воодушевленно заговорил Юрий Иванович. — Про настоящую жизнь говорят не под коньяк — под бормотуху, это не всякий поймет. Народ, народ все понимает, а я в народе растворен. Народ, например, против НАТО. Это большие “Бэ” понимали: Борис Брунов, Бен Бенцианов. Я в их стиле сделал такое плакатно-синеблузное — о дяде Сэме и дяде Смите. По замыслу, я выхожу в комбинезоне, рабочий, но два котелка рядом, надеваю на ходу, когда от их имени нападаю.
_____Юрий Иванович встал в позу. Заметив мой испуг, он успокоил:
_____— Я очень фрагментарно, отрывками из обрывков. “Вывезли хлопок, нефть и алмаз, море ограбили, сушу. Этого мало вам? Целите в глаз, целите в нашу душу? ” Это я даю понять о нашествии разных пасторов. Дальше: “В тревоге Тирасполь, Кавказ и Крым, щупальца тянут банки. Мы не сдадимся, мы говорим: гоу хоум, белые янки! ” Как? Может быть, плохо — белые янки, ясно, что они белые, хотя негры их подчернили, может быть: гоу хоум, заморские янки. Но опять же ясно, что они заморские. Эх, — вздохнул он, — работаешь, когда без уверенности выхода на аудиторию, то руки опускаются. А тут у меня идет контрапунктом действие демоструктур: “Вот проснулся Яйцын Боб, почесал в раздумье лоб”, и далее по тексту. Но третьим планом идет Иван: “Наш Иван не лыком шит, говорит он: “Сэм и Смит, извините, меч остер мой, крепок щит, вы учтите”, а до этого: “Дранг нахт остен на Восток НАТО. Наш характер русский спит, ну а враг уже стоит у порога. И опять не от кого ждать надежды нужно нам, лишь от Бога”. А в конце резкой драматургией: “Дядя Сэм уже совсем, ну а Смит пока смердит”. Думаю, не чересчур. У больших “Бэ” бывало куда резче про американцев и англичан. Жаль, они замолчали про угрозу НАТО.
_____— А они живы?
_____— О, да.
_____Но не буду долее утомлять цитатами из творчества Юрия Ивановича, спрошу вместе с ним:
_____— А как вы думаете, дадут мне демократы высказать это публично по телевизору и на сцене?
_____— Давайте их спросим, — отвечал я.
_____Вот и спрашиваем: можно ли обнародовать творчество Юрия Ивановича, или, в горестном прозрении, сказать вслед за ним:
_____— Ну что, демократы, хоть вы и хамоваты, но вы трусоваты.