ПСИХУШКА

ПСИХУШКА (окончание)
Author: Анатолий Афанасьев
3 (164)
Date: 21–01–97
_____
_____
_____Вскоре вернулись пахан с Костей. На Косте больничный халат раздулся спереди, как на жабе. Оказывается, протащил под халатом ворох цветущей черемухи. Это было нарушением правил. Без разрешения врача больные не имели права приносить в палату что бы то ни было. Цветы, полагаю, тоже. За этот романтический жест нам всем троим могло крепко влететь на орехи. Но когда Костя бросил пышные ветки на стол и по комнате поплыл терпкий, душистый аромат, я поневоле заулыбался.
_____— Детство какое-то, — пробурчал пахан. — Но я разрешил. Почему нет?
_____Костя сиял, как майский день.
_____— Для тебя принес, Миша. Хоть полюбуйся перед смертью. Чуешь, весной пахнет.
_____За несколько дней я привык к обоим сумасшедшим, их общество меня не тяготило. Напротив, если их не было, я скучал, в голову лезли всякие подозрения. С Костей Курочкиным мы вели долгие разговоры обо всем на свете, но больше всего, разумеется, о приватизации как высшей форме человеческой жизни. Умом он был хваток, а характером застенчив. Кстати, Костя был первый, кто толково объяснил мне, зачем вообще новым властям понадобилась приватизация. Поначалу это был самый удачный, законный способ перевести огромные богатства в руки небольшой (сравнительно) кучки заединщиков, в основном из вчерашних партийных начальников. То, что это был обыкновенный грабеж, я, как и большинство сограждан, давно почувствовал на своей шкуре, но этим вопрос не исчерпывался. Оказывается, приватизация (по Костиному суждению), как революция, как гражданская война, в конечном счете обязательно уничтожает тех, кто ее затеял, ибо они совершенно не представляют, как распорядиться награбленным и не понимают истинного смысла произведенных в обществе перемен. Это воры, возомнившие себя властителями судеб, и крах их неизбежен. Приватизация, как бикфордов шнур, приводит в действие колоссальные резервы производительных сил, и чтобы стать с нею вровень, надобны совсем другие люди, не воры, не партийные перевертыши, а нормальные работники, примерно такие, как мы с Костей, или даже такие, как Геннадий Иванович, если бы он не руководил группировкой “Черные братья”, а надумал вдруг вернуться в школу, где когда-то учил ребятишек математике.
_____— Еще раз вякнешь, — обрезал пахан, — язык вырву, понял, нет?
_____— Да что ты, Гена, это я так, к слову, чтобы Мише было понятнее. У тебя свой путь. Но все же, поверь, если бы школа, где ты работал, была приватизированная, ты бы сюда не попал.
_____— Тебя что же, гниду, на бабки поставить, как писателя?!
_____Пахан взъярился не на шутку, и чтобы его успокоить, мы с Костей дружно пообещали отчислить ему двадцать процентов от первых же приватизированных издательств.
_____Наши задушевные разговоры втроем, услышь их посторонний, могли показаться горячечным бредом, но, конечно, не большим, чем любая из нынешних телевизионных передач, которые вся страна смотрела, открыв от счастья рот.
_____
_____Как раз в тот день, когда Костя приволок в палату черемуху, меня впервые вывели в коридор. Явился незнакомый костолом в форме омоновца и зычно гаркнул:
_____— Кто тут Пушкин? Ты, что ли? Давай на медосмотр!
_____Путь от палаты на первый этаж был коротким, но для меня вылился в целое путешествие. Ноги подгибались от ватной слабости, кружилась голова, а когда в большом распахнутом окне я увидел больничный сад и близкое шоссе с катящим по нему грузовиком, то чуть не выпрыгнул впопыхах. Омоновец, угадав мое устремление, своевременно пихнул меня в спину, и я пролетел по воздуху не только остаток коридора, но и часть лестничных ступенек.
_____С разбитыми коленями и боком, чуть не плача от боли, я очутился в обычном медицинском кабинете — с кушеткой, шкафом с инструментами и письменным столом. Кроме Юрия Владимировича, здесь была еще пожилая женщина, благообразная, с высокой немодной прической и в круглых очках. Юрий Владимирович стоял у окна (решетка!), а женщина сидела за столом. Пустые рыбьи глаза, бледная улыбка. Ко мне обратилась любезно:
_____— Значит, вы и есть известный писатель Коромыслов-Желябин?
_____Я кивнул.
_____— Ну что ж, садитесь, побеседуем.
_____Я молча сел на стул. Юрий Владимирович сказал:
_____— Как и докладывал, курс по методу Санеко, оздоровительная терапия, психотропное воздействие: результаты — ноль. Полагаю, Таисья Павловна, у пациента повышенная рефлекторная защита. Случай, как видите, не рядовой.
_____— Вижу, вижу, — женщина с неожиданной легкостью поднялась из-за стола, подошла ко мне.
_____— Встаньте, пожалуйста. Протяните руки перед собой. Закройте глаза. Попытайтесь попасть пальцем в кончик носа. Так. Левой рукой. Правой!
_____Несколько раз я промахивался, но один раз попал.
_____— Так, понятно. Садитесь, пожалуйста. Ногу на ногу.
_____— А глаза можно открыть?
_____— Юмор у него есть, — объяснил Юрий Владимирович. — Но на уровне личностного распада.
_____Еще несколько минут женщина занималась со мной обычными процедурными манипуляциями: прикосновения ее пальцев я ощущал, как комариные уколы. Наконец вернулась за стол.
_____— Ну что ж, Михаил Ильич, расскажите теперь, что вас больше всего беспокоит?
_____— Вы сами, простите, кто будете?
_____— Я врач-психиатр из контрольного управления. Зовут меня Таисья Павловна Помпелова. Да вы не стесняйтесь, здесь все свои. Говорите откровенно, свободно. Представьте, что беседуете не с врачом, а с женой. Ну, вообще с близким человеком.
_____Она говорила убедительно, в рыбьих прозрачных глазах светилось обыкновенное бабье сочувствие, захотелось действительно поделиться своим горем, хотя я, разумеется, понимал, что они все тут — одна шайка-лейка.
_____— Представьте и вы, Таисья Павловна, что вот вас, совершенно здоровую женщину, запрут в психушку, в душную камеру, лишат всех контактов с миром, напичкают кучей транквилизаторов, подселят к вам двух шизиков, будут запугивать, бить и калечить, а после вызовут и невинно так поинтересуются: вас что-нибудь беспокоит, дорогая?
_____— Классический синдром Гейзера, выпадение из реальности с сохранением видимости логического мышления, — обрадованно потер руки Юрий Владимирович.
_____Женщина возразила:
_____— Нет, нет, постойте… Продолжайте пожалуйста, Михаил Ильич.
_____— А что продолжать? Я все сказал.
_____— Так уж и все?
_____— Не понимаю, что вы хотите узнать?
_____— Ну вот вы утверждаете, что вы писатель, верно? Как вы стали писателем? При каких обстоятельствах? Прямо так сели и написали книгу? А где она, эта книга?
_____— Боже мой, да я сто раз говорил, просил, чтобы он… Это же легче легкого проверить. Я дам телефоны, позвоните в издательство. Вызовите сюда редактора. Любого редактора. Вызовите дочь, в конце концов. Если вы не злодеи, что вам мешает это сделать? Кстати, одна моя рукопись, главная, можно сказать, книга жизни, была со мной, когда на меня напали. Она не у вас случайно?
_____— Полная идентификация личности с фантомным объектом, — торжественно заметил Юрий Владимирович. — Хоть сейчас в учебник.
_____— Хорошо, — согласилась женщина. — Вы — писатель, у вас много книг. И какой фамилией вы их подписывали?
_____— Коромыслов. Иногда Желябин. Некоторые подписывал псевдонимами. Вам любой редактор подтвердит.
_____— А ваша собственная какая фамилия?
_____— Тоже Коромыслов.
_____— Ага… Ну, допустим. Действительно, такой писатель есть. Кстати, о чем та книга, главная книга, которая у вас пропала?
_____— Исторический роман. О декабристе Сухинове.
_____Таисья Павловна бросила быстрый взгляд на своего коллегу, тот добродушно хохотнул. Если он был палачом, то вполне в духе времени — жизнерадостным и самоуверенным.
_____— Михаил Ильич не вполне мне доверяет, — пожаловался он. — Подозревает в тайных кознях. Я же, напротив, отношусь к нему с искренней симпатией. Не удивлюсь, если он, кроме того, что писатель, окажется еще именно декабристом. Сухинов! Вероятно, был и такой, хотя я в истории не силен.
_____— В чем вы сильны, — не сдержался я, — рано или поздно установит суд.
_____Таисья Павловна сказала:
_____— Юра, будь добр, покажи ему документы.
_____Вся сцена, как я понял, была спланирована заранее, потому что документы лежали в папке на краешке стола. Собственно, документ, который мне предъявили, был единственный — обычный советский паспорт в темно-бордовом переплете. Фотография там была моя, и имя отчество мое, и почти все данные мои, но фамилия незнакомая — Дышлов. И национальность почему-то другая — татарин. Этот пункт меня задел.
_____— Какой же я татарин? — сказал я. — Разве по роже не видно?
_____— Некоторые татары, особенно в Москве, давно ассимилировались, — мягко пояснила Таисья Павловна. — Но это детали. Что вы скажете насчет самого паспорта? Чей он?
_____— Не знаю. Это туфта. Подлые штучки Трубецкого.
_____— Трубецкой, — ухмыльнулся Юрий Владимирович, — насколько я понимаю, тоже их человек. Тоже декабрист.
_____— У вас что же, — спросила женщина, — целая декабристская организация в Москве?
_____Я не ответил, но и не вспылил. Поник, как помидор на грядке. Говорить с ними бесполезно. У них все решено заранее. За мою голову уплачено. Законы пещерного рынка, чудом заброшенного в двадцатый век, действуют пока безотказно.
_____Смену моего настроения медики-рыночники восприняли с мнимой научной серьезностью.
_____— Неадекватное отключение сознания, — задумчиво отметил Юрий Владимирович. — Далее последует вспышка агрессии. Все та же схема Гейзера.
_____— У меня нет полной уверенности. Михаил Ильич, вы слышите меня?
_____— Да, слышу.
_____— Значит, это не ваш паспорт?
_____— Не мой. Вы это прекрасно знаете.
_____— А чей же? Декабриста Трубецкого?
_____— Возможно. Или Муравьева-Апостола. Или Пупкина. Такой паспорт на Чистых прудах стоит пятьдесят баксов.
_____— Понятно, понятно, — кивнула Таисья Павловна, но видно было, что хотя ей все стало понятно, она по-прежнему находится в некотором раздумье, из которого ее попытался вывести бодрый Юрий Владимирович.
_____— При этом заметьте, коллега: абсолютная непогрешимость мотивировок. Ровный, устойчивый ступор лобных отделов. Нигде не фонит. Клиника уникальной достоверности. Полная гармония второстепенных рефлексов. Ни единой пробоины.
_____— Что вы предлагаете, Юра? — с раздражением нарушила его научную эйфорию старшая по званию.
_____— Естественно, силовое воздействие на ложные ассоциативные цепочки. Раздробление по методу Кушнера. Ничего более продуктивного в нашем арсенале нет.
_____— Электрошок? — догадался я. Оба посмотрели на меня так, как если бы увидели заговорившую муху. Таисья Павловна зачем-то сняла очки, без них ее глубоководные глаза заблестели чистым перламутром.
_____— Вам не о чем беспокоиться, Михаил Ильич. Мы вас вылечим.
_____— Не сомневаюсь.
_____— Еще десять новых книжек напишете, — радостно подтвердил Юрий Владимирович.
_____— И все же, — сказал я, — на том суде, где вам придется отвечать, деньги вас не спасут.
_____Таисья Павловна вернула очки на прежнее место, перламутровый блеск погас.
_____— Напрасно вы так, Михаил Ильич. Поверьте, мы вам не враги.
_____
_____После первого сеанса я чуть не дал дуба. Охватила такая гнусная апатия, точно уже прожил три жизни, а мне силком навязывали четвертую. Лежал в палате, ловил ртом воздух. Сама по себе процедура, когда бьют током, не очень болезненная, но после остается странное ощущение, что часть мозгов торчит из ушей.
_____Была глубокая ночь, рядом сидел приватизатор Костя и застенчиво меня утешал:
_____— Потерпи, Миша, теперь недолго. Долбанут раз пять — и каюк.
_____— Почему именно пять? Я слышал, речь шла о десяти сеансах.
_____— Не-е, это они блефуют. Десять никто не выдерживает. После пятого раза обыкновенно усыпляют.
_____— Откуда ты все знаешь? Ты что, в подручных у них?
_____— Я здесь больше полугода кантуюсь. Пригляделся. У них все схвачено. Документы в порядке, со всеми визами, жмуриков сжигают в подсобке. У меня там знакомый работал — пекарь Захарыч. Он еще из туберкулезников. Некоторых оставляли на подсобные работы. Мы с ним сгоношились эту печку в котельной на пару приватизировать — золотая жила! Но не успели.
_____— Что так?
_____— Прокололся Захарыч. Позарился на дешевку. Золотые зубешки у какого-то жмурика выдрал, хотел матрешку одну здешнюю оприходовать. Я ее знаю, хорошая девка, из медсестер. Но дешевле, чем за сто зеленых, не дает. На этом деле бедолагу и накрыли. Здесь все по закону, баловства не любят.
_____— И что с ним сделали?
_____— Сперва на курс, как тебя, после — в топку. Но не усыпляли, живяком сунули. Как верещал, бедолага — до сих пор плачу. Вот главная загадка бытия. Миша, может, ты объяснишь как писатель? Почему человек так за жизнь цепляется? Какая в ней особенная ценность?
_____— Чего не знаю, того не знаю.
_____— Самому-то не жалко помирать?
_____— Да нет, пожалуй. Я уж долго живу.
_____— От срока ничего не зависит. Захарычу знаешь сколько было? Далеко за семьдесят. При этом легкие, как дырявая бумага. Ну и что? Цеплялся за нее, окаянную, из последних сил. Вчетвером еле в топку впихнули. Так он еще напоследок Витюню-омоновца покалечил, прокусил ногу гнилыми зубами. Так и не зажило. Тоже, кстати, характерный случай. Будешь смеяться, Миш. Но это из другой оперы. Витюня с этой ногой совсем озверел. Как начала гнить, ему сперва щиколотку ампутировали. Потом по колено. Теперь вроде готовятся целиком отчекрыжить. Но суть не в этом. Оказывается, они с Захарычем оба на Верку, на эту медсестру, запали. Естественно, Витюне она давала бесплатно как своему защитнику. Но после истории с Захарычем — ни в какую. Он еще до ампутации и так к ней, и этак — ни в какую! Не могу, говорит, тебе, сучонку, деда простить. Витюня сам мне жаловался. Он ей объясняет: при чем тут, дескать, Захарыч? Старик — это одно, это работа, а у нас с тобой, стерва ты вонючая, все-таки любовь. Ни в какую — и точка! Как заклинило. Изнасиловал ее пару раз, да теперь и этого не может. Куда ему без ноги. Только грозится. И вот я думаю, Миша, есть все же в женщинах какое-то благородство, хотя мы в это не верим. Я даже по своему опыту сужу. Когда я публичный дом затевал с кегельбаном…
_____Пахану надоело притворяться спящим и он вдруг поднялся с кровати, страшно вращая глазами, подобно ведьме из “Вия”.
_____— Вы что же, падлы, угомонитесь сегодня или нет?!
_____Надо заметить, к этому дню мы уже оба были у него на счетчике. Суммы задолжали примерно равные (около миллиона долларов), но душил по ночам он почему-то по-прежнему одного меня. Вероятно, делал скидку приватизатору на более давнее знакомство. К тому же, если я пытался выяснить, откуда взялся такой громадный долг, то слышал в ответ однообразное: “Заткнись, сучара, хуже будет! ” — тогда как Косте дозволялось задавать вопросы, иногда предельно бестактные, и даже возражать.
_____— Не сердитесь, Геннадий Иванович, — отозвался на окрик Костя. — Мишу скоро усыпят. Надо его немного приободрить. Вот мы и разговорились. Тема интересная: про женщин. Вы как относитесь к женщинам, Геннадий Иванович?
_____— Пой, пой, птичка! Счетчик-то капает… А ты, фраер, не надейся удрать. Я с тебя бабки и на том свете выколочу.
_____— Тут вы не совсем правы, — заметил Костя. — На том свете денег нет. Там натуральный обмен.
_____— Вот я и обменяю ваши протухшие тыквы на два лимона.
_____Под разгоревшийся спор я мирно задремал. Во сне ко мне явилась Полина. Мы безгрешно обнимались на скамеечке в каком-то глухом сквере, и мне было хорошо. Во сне случалось так, что я опять был молод. Это меня не удивило. В сущности, я и не старел никогда. Напротив. В двадцать лет, помнится, я был более серьезным и разумным человеком, чем в нынешний период. Замышлял много прекрасных планов, которые, правда, так и не осуществились. Нынче никаких планов давно у меня нет, только и мечтаю, как скоротать день до вечера. Зато дни убыстрились, легко отщелкиваются один за другим, будто в счетчике пахана. Свидание с Полиной оборвалось внезапно. Сзади к скамейке подскочило гориллообразное существо, приподняло за шиворот и, дыша перегаром, протявкало:
_____— Как, сучонок, сто ампер будет не слабо?!
_____
_____ПроснулсЯ в поту, в ужасе, все еще дергаясь, как на проводе. В комнате солнце, полоумных нету, зато в ногах кровати сидела Зинаида Петровна и с жалостью меня разглядывала. Шевельнулся, приподнял голову — хрупкий стерженек под сердцем повис на тончайшей нитке. Скоро сорвется, раскрошится.
_____— Скоко можешь денег дать одному человеку? — спросила Зинаида Петровна. Сфокусировав зрение, понял: она пришла с добром. Солнце вырезало на лошадином, милом лице две глубокие складки от носа к губам.
_____— Чего, Миша, уже язык не ворочается?
_____— Какому человеку?
_____— Который подмогнет.
_____— В каком смысле подмогнет?
_____— Вытянет тебя отсюда.
_____— Такому человеку, — сказал я убежденно, — отдам все, что имею. Всю наличность.
_____— Ему надобна твердая цифра.
_____Отношение к деньгам после дружбы с паханом было у меня легкомысленное, но все же, напрягшись, я сообразил, что лучик надежды как вспыхнул, так и потухнет, если брякну что-либо невпопад.
_____— Сколько он хочет, Зиночка?
_____— Три тысячи. В долларах.
_____— Большие деньги. Может, две с половиной?
_____Зинаида Петровна передвинулась ближе, опалило меня ее жаркое дыхание с привкусом мяты.
_____— Мишенька, дурачок, об чем думаешь?! Да еще разика три током шибанут, ножкой не шевельнешь, не токмо чем иным. Или про нас передумал?
_____Такие же глаза бывали у кота Фараона, когда он слушал скребущуюся под полом мышь.
_____— Ничего не передумал. Кто я такой, чтобы от своего счастья отказываться.
_____— Тогда готовься. К завтрему, к ночи.
_____Наклонилась, прижалась губами к губам. Убей Бог, если я что-нибудь понимаю в этой жизни!
_____Второй сеанс электрошока случился в тот день, когда было назначено спасение. Уложили на жесткий лежак, накинули сверху простынку, виски протерли спиртом. Приладили электроды. Безликий дебил в белом халате встал у рубильника. Юрий Владимирович смущенно улыбался:
_____— Ну что, Михаил Ильич, готов? Поплыли?
_____— Будь ты проклят, садист!
_____— Зачем так грубо? А еще писатель! Писатели, батенька мой, люди культурные, обходительные…
_____В глазах скопилось вожделение: он явно наслаждался происходящим. Мое ожидание неминучей судороги возбуждало его. Разумеется, он был безумен.
_____— Может, головку повыше поднять?
_____У меня хватило достоинства промолчать.
_____— Ну, как знаете… — наконец, сделал знак помощнику, тот потянул ручку вниз.
_____… Удивительно, но в этот раз получилось, что вовсе не терял сознания. Не было ни боли, ни тоски. Раскололся небесный купол, и я, выброшенный высоко под облака, с удивлением разглядывал сверху земную твердь. Чудесная, волнующая открылась картина. Зеленый бескрайний ковер, испещренный прожилками рек, утыканный светящимися плошками городов; трепетное мерцание воздушных струй, сквозь которые я птицей, камнем с огромной скоростью несся вниз, ничуть не опасаясь разбиться. Голова кружилась, как после первой рюмки. Полет длился бесконечно, я был свободен, одинок, и это было такое состояние, когда ничего уже не хочется менять.
_____В какой-то запредельной точке курс движения выправился из отвесного падения в широкую, огненную дугу и, не успев понять, что полет окончен, в глухом сердечном томлении я плавно спланировал в знакомую палату, где Костя-приватизатор сидел в ногах, а пахан стоял у окна, по-наполеоновски скрестив руки на груди. Был поздний вечер, но еще не ночь, потому что свет не гасили.
_____— Костя, — с трудом разлепил я запекшиеся губы. — Погляди, что торчит из ушей?
_____Костя засмеялся.
_____— Ничего не торчит. Так кажется. Чем-то ты доктора огорчил. Повышенную дозу ахнули. Да это к лучшему, скорее отмучаешься. Я тоже тут долго не задержусь. Пусть Геннадий Иванович один остается, раз он такой неукротимый.
_____— Заткнись, падла, — приколю! — не оглядываясь, бросил пахан.
_____— А что с ним?
_____— Понимаешь, Миш, — Костя перешел на шепот. — Вроде он совсем свихнулся. Придумал нас с тобой опустить.
_____— Как это — опустить?
_____— Ну, петухов из нас сделать, как в зоне. Сначала тебя, потом меня. Или наоборот. Я не понял. Конечно, я сам немного виноват, все про баб у него допытывался, каких он любит. Вот он и перепрел. Сейчас вон сил набирается.
_____— Прекратить! — подал голос пахан. — Кто не заткнется, будет первым.
_____— Может, дежурного позвать? — предложил я.
_____— Я думаю, у него не получится. Он как-то проговорился — у него только на проституток встает. Дежурный, сам знаешь, всем накостыляет.
_____Положение действительно было затруднительное, но я задумался вот о чем. Если все, что происходит, я воспринимаю всерьез, значит, врачи правы: я сумасшедший. Но еще большим сумасшедшим я был, когда написал книжку под интригующим названием “Пчелиный улей как метафора современности” и принес ее в редакцию. Вдвойне сумасшедшим был издатель, который отослал ее в набор, и бухгалтер, который платил за нее деньги; а чтобы упрятать под замок всех потенциальных читателей этой и других моих книжек, не хватит, увы, белых домов на этом свете. Круг замкнулся — вот о чем я подумал.
_____
_____Пахан не успел сделать из нас петухов. Около полуночи дверь бесшумно отворилась и в палату вплыла Зинаида Петровна с подносом, на котором лежали шприцы. За ней следовал усатый дядька, громадный, как скала, в сером, мясницком халате в обтяжку.
_____— Брысь по койкам, мальчики! — распорядилась Зинаида Петровна, но моих несчастных товарищей по безумию неурочное появление медиков привело в шок и они замешкались. Пришлось усатому дядьке их поторопить. Костю он, как пушинку, переместил на кровать одним пинком, но с паханом вышла заминка. Тот, вереща, вцепился в оконную решетку и никак от нее не отрывался. Только смачный удар кулаком по затылку оборвал на полуслове его заветное: “Замочу падлу! ”
_____Зиночка вкатила укол в его худую, бессознательно дергающуюся задницу.
_____Костя рассудительно заметил:
_____— Зинаида Петровна, но ведь нам прописаны только таблетки.
_____— Чего тебе, милый, прописано, я лучше знаю.
_____— А Юрий Владимирович в курсе?
_____— В курсе даже сам господь Бог.
_____После укола Костя сразу глубоко задышал, обиженные глазки закатились под веки. Зинаида Петровна обернулась ко мне.
_____— Готов, Миша?
_____Я сказал, что готов, но двигаться не могу. Ноги отнялись.
_____Усатый спросил:
_____— Бабки при тебе?
_____Вскинулась Зинаида Петровна:
_____— Опомнись, Федор! Какие у него здесь могут быть бабки? Мы же договаривались: через три дня.
_____— Может, он блефует. На волю выйдет — и ищи-свищи. Нет, так не годится.
_____— Кого ищи-свищи?! Федька, ты что? Мы же его ко мне отвезем.
_____— Тем более, не доверяю, — усатый набычился и сделал движение, будто собрался уйти. Меня мало волновало, договорятся они или нет. Могу свидетельствовать: интерес к жизни — это то, что в первую очередь подавляет электрошок. Однако оказалось, Зинаида Петровна предусмотрела подобный ход событий. Вздохнув, достала из кармашка халата перехваченную резинкой стопку зелененьких.
_____— Вот аванс. Ровно тысяча. Можешь не считать.
_____Федор, послюнив палец, все же старательно пересчитал купюры и убрал деньги в карман. Потом с сомнением поглядел на меня, как хлопотливый хозяин смотрит на кучу мусора, неизвестно как скопившуюся в углу.
_____— Ну что, сам встанешь?
_____— Не могу. Я уже пробовал. По нужде хотел сходить.
_____Усатый обернулся к Зиночке.
_____— Зачем он тебе такой, не пойму? Гляди, по дороге околеет.
_____— Давай, Федя, давай! Торопиться надо.
_____Больше не говоря ни слова, богатырь сгреб меня вместе с простыней в охапку и понес. О дверной косяк я чувствительно приложился головой. Стерженек в груди чутко вздрагивал. Зинаида Петровна переваливалась сзади, успокоительно бормоча:
_____— Потерпи, Мишенька! Потерпи, родной, уже недолго!
_____Пятидесятилетний старец, я прижался к груди великана и мне было чудесно. Длинный, плохо освещенный коридор, узкая лестница вниз, на которой я коленками пересчитал все поручни. Федор нес меня без всякого напряжения. Внизу, у выхода из здания, сидел дежурный с автоматом Калашникова. Явно больше от скуки, чем по необходимости, спросил:
_____— Куда вы его?
_____— В морг, служба, в морг, — пропела за спиной Зиночка.
_____— Так вроде положено сперва усыплять.
_____— Там и усыпим, милый, там и усыпим, — и сунула ему под нос какую-то бумагу. Дежурный скользнул по ней взглядом, потом по мне. Я улыбался жеманно.
_____— Зонтик бы взяли, — посоветовал он. — Гроза собирается.
_____Свежий ночной воздух ворвался в легкие, точно взрыв. Мы шли весенним садом под ясными звездами, и влажные листья царапали меня по щекам.
_____Высокий забор, железные ворота. Здесь нас не останавливали, но человеку в черном плаще, который открыл ворота, Зиночка молча сунула что-то в руку.
_____Потом Федор аккуратно свалил меня на заднее сиденье “жигуленка”. Виском я ударился о ручку дверцы. Удивительно, но боли не было.
_____— Не позже, чем через три дня, — напомнил на прощание Федор.
_____— Даже не сомневайся, — ответила спасительница.