С кем вы, мастера оппозиции?

С КЕМ ВЫ, МАСТЕРА ОППОЗИЦИИ? (диалог с Валентином Чикиным)
Author:
2 (163)
Date: 14–01–97
_____
_____Александр ПРОХАНОВ. Валентин Васильевич, дискуссия в оппозиционной среде — это ново, это требует определенной отваги, корректности и деликатности. Последнее время, когда у нас был небольшой политический, информационный ресурс, мы крайне дорожили выстраданной единой позицией. И когда чья-то точка зрения не встраивалась в формулу единства, мы отмахивались от нее и от ее носителей. Обеднялся спектр мнений. Но, казалось, это было необходимо.
_____Идея единства доминировала. Она и сейчас предельно важна. Однако попробуем все-таки начать дискуссию внутри оппозиции, где главенствуют коммунисты централистской партии, и посмотрим, насколько оппозиция, которую шельмуют гулагами, запретом на информационную полифонию, способна к внутренней демократии.
_____Валентин ЧИКИН.Идея единства по-прежнему определяет наше поведение. Она же вырабатывает некий аскетизм мышления в то время, когда идет накопление саморасщепляющихся элементов в политике и практике общественной жизни. Проблемы вздыбливаются, как торосы, без уяснения этих проблем хотя бы для самих себя, мы не двинемся дальше. Более того, когда патриоты придут во все звенья руководства, внутренние дискуссии обострятся. В это же время на нас двинутся все враждебные силы, это будет жесткая проверка прочности нашего единства. Поэтому мы уже сейчас обязаны научиться разбираться в наших противоречиях, отсеивать наносное от сущего. Препятствием тут является неспособность вождей достаточно быстро развязывать идеологические узлы. Излишняя обидчивость, скоропалительность дележки на наши — не наши. Конечно, излишнюю настороженность, подозрительность сеют профессиональные провокаторы. Их много. Они сбиваются в кружки, создают фон в нашей политической атмосфере. Она, эта атмосфера, проникает и в газету. Некие ловчилы ухитряются возводить в антипартийную, антинародную позицию любое печатное слово. Поэтому во мне давно уже назрела потребность откровенно объясниться, разобраться с самыми горячими вопросами.
_____А.П. Тогда, если позволишь, я сформулирую тему нашей беседы так, как она видится мне, как я ее обдумывал перед нашей встречей.
_____Вступив в оппозиционную борьбу с 91-го года — и твоя газета, и моя, во многом очень близкие по методологии и по кругу авторов и читателей, проделали одну большую, может быть, невидимую публике работу. Мы пропустили через свои страницы все накопившиеся в обществе идеологии, начиная с крупномасштабных, традиционных, известных нам с тобой, включая самые мелкие, экзотические и, по существу, даже карикатурные, полагая, что все доставшееся нам наследие мы должны оприходовать, пронумеровать, испробовать на публике. Вдруг из какого-нибудь вируса разовьется целая политическая культура? Мы честно, иногда с издержками для своих газет отрабатывали эти идеологии и видели, что очень многие из них сразу же умирали, не выливались в политическую партию. Шили флаг, выходили на демонстрацию и потом исчезали бесследно.
_____В результате наш сепаратор выделил две тенденции, которые потом мы условно стали называть “левая” и “правая”, “красная” и “белая”, и в результате, повторяю, этой работы мы нащупали возможность соединения двух мощных фрагментов нашего национального миросознания: традиционно белого, имперского, национального, так скажем, и коммунистического, красного, социалистического. В результате этого соединения, еще не синтеза, а просто механического слияния, удавалось создать ряд организаций, каждая из которых существовала определенное время, потом сменялась другой, более совершенной, оформляющей этот союз: левый — правый. К лету минувшего года, когда начались президентские выборы, мы сложились в очень сильный и эффективный блок, выстрадав своего лидера. Движение “лево-правых” увенчалось Зюгановым. Он стал аккумулятором этого процесса, ибо по качествам своей личности, по генесизу, по свойствам своего характера, ума и народного происхождения оказался, как никто другой, способным впитать в себя эти энергии и подготовить их для гармонического слияния. Кстати, надо сказать, наряду с возвышением Геннадия Андреевича Зюганова выходили из поля зрения, как бы исчезали и растворялись в соляном растворе другие лидеры — тоже яркие, талантливые, отважные, бескорыстные. Пирамидальное древо новой оппозиции настойчиво пыталось проткнуть телеэкран, удерживаемый демократами, нашими противниками во время президентских выборов. Стальным сердечником нам довольно глубоко удалось войти в эту броню, мы пробили ее насквозь, почувствовали свои силы, свою проникающую возможность. И к этому моменту, наметился, условно говоря, компромисс с властью, что было вполне оправдано политической реальностью, парламентскими формами борьбы, неравенством информационных возможностей, тотальным воздействием на нас ошеломляющих, репрессивных СМИ, нашей утомленностью во время предвыборной кампании и попыткой сменить тактику, обойти противника с флангов.
_____Политику компромисса прекрасно освоили наши лидеры, она стала единственной стратегией оппозиционного движения. И именно эта потеря оппозиционности, потеря сопротивляемости стали приносить нежелательные плоды. Выстроенная пирамида, укрепляясь в результате этого компромисса на своей вершине, стала рассыпаться в фундаменте. Тревога по этому поводу довольно широко рассеяна в наших лево-правых кругах. Коснулась ли тебя эта драма? Как ты в своей газетной практике ее ощущаешь?
_____В. Ч. Все правильно. Только мне бы не хотелось преувеличивать роль наших изданий. И Зюганов не тем силен, что он — звезда на чистом небе, а тем, что он стоит во главе сильной организации с мощным идеологическим, тактическим, стратегическим мышлением. Это и определило роль Геннадия Андреевича, который легче, быстрее, ярче других смог развить идею социальнопатриотического объединения, продиктованную временем, и реализовать ее.
_____Абсолютно с тобой согласен: величайшим достижением времени стало примирение сил противоборствующих на протяжении почти целого века. Эта “лево-правая” оппозиция, действительно, сложилась самым естественным образом. Как это было с белой эмиграцией и Красной Армией во время Великой Отечественной войны. Конечно, тогда Сталин с Деникиным не переписывались, но на патриотическом этапе примирение произошло. Так произошло и в наше время. И это повлияло на основную силу оппозиции. Ответственность перед всей российской историей лежит теперь в основе программных установок компартии. И, вместе с тем, в интеллектуальном центре оппозиции не произошло еще полного переваривания новых идей. Ты прав: слияние есть, а синтеза нет, нет ясно очерченной базы, на которой могла бы развиваться в дальнейшем вся идеология “лево-правой” оппозиции. Положение усложняется еще и тем, что мы в какой-то степени сотрудничаем с режимом, вполне сознавая при этом, что такая сращиваемость опасна.
_____Но, может быть, никакого сращивания не произошло?
_____Рассмотрим ситуацию под таким углом: где-то в 1995 году провал реформ обнажил антинародную суть режима и он столкнулся с огромными проблемами, требовалась строчная идеологическая обработка общества, приближалось 50-летие Победы забугорные хозяева требовали вывода войск из зарубежья, из Прибалтики, Германии. Возникла опасность для самого режима, если он не продемонстрирует своего патриотизма. Именно с начала 95-го года стремительно, я бы сказал по-печенегски, демпропаганда забегала по полю оппозиции. Это не помешало ей затем, перед выборами, использовать против оппозиции пещерные дубины. Но под сенью юбилея Победы режим переполз на поле патриотической оппозиции, беззастенчиво эксплуатируя ее идеи. Квота на патриотические чувства была отпущена Западом вчерашним коммунистам — Ельцину и Черномырдину. Все это видели и понимали. Мы возмущались, смеялись над ними, разоблачали в своих статьях, но мощности СМИ были настолько разные, что голос истинной патриотики был заглушен. Ведь их СМИ — это настоящие глушилки, которые настроены на волну патриотической печати. Мы промедлили со своей критикой, не дистанционировались от псевдо-патриотизма режима, и наше поле оказалось завоеванным, так что это не сращивание, а захват. Нутро этой власти захватническое.
_____Возьмем такую сферу, как религия. Это же исторический факт, что именно мы первыми пришли с открытым сердцем к русской православной церкви. Мы совершили подвиг, подвиг отречения от воинствующего атеизма, открыли для себя и для народа таких великолепных мыслителей-патриотов, как митрополит Иоанн. Это останется в нашем активе навсегда. А то, что Черномырдин с Ельциным и Лужковым ходят в храмы и стоят там со свечкой, не более чем светские шашни, игра на публику. И здесь кто-то усмотрит сращивание?
_____Бросим взгляд на главное поле битвы — социально-экономическую среду. Исполняя предписание Международного валютного фонда сбить инфляцию, режим пошел на самое тяжкое преступление: лишил народ средств к существованию. И не нужно стало ни на что повышать цены, потому что никто ничего не в состоянии купить. Выполнив эту задачу, черномырдинцы вдруг увидели, что народ вздыбливается. Вот тогда-то они и вырвали из рук оппозиции тот инструментарий, с помощью которого она предлагала покончить с кризисом — началась имитация корректировки курса.
_____Таким образом, я хочу сказать, что произошло не сращивание режима и оппозиции, а оккупация режимом арсеналов патриотики. А оппозиция не сумела кристаллизовать свои установки, не сумела народу четко сказать: берегись идеологических фальшивомонетчиков.. И создалась ситуация, которую сейчас демократические СМИ начинают прокачивать: “Ага, если принимается бюджет, если утверждается премьер-министр — то значит произошло сращение оппозиции с режимом, значит, есть желающие на теплые места, и ведутся какие-то закулисные переговоры”. Я — человек в журналистике уже поседевший, знаю, из чего пекутся блины. Но я всякий раз изумляюсь, сколь изобретательны и бесцеремонны демократические коллеги. Любая встреча Черномырдина с Зюгановым подается как сговор, хотя ничего не происходит. Думаю, что даже иногда деятели правительства нарочно стремятся прислониться к оппозиции, чтобы создать впечатление сотрудничества. Мы позволили режиму прилипнуть к оппозиции и это дало возможность использовать новые приемы для информации, пускать новые дымовые завесы.
_____А. П. И все-таки одну вещь ты в своем анализе пропустил. Поскольку мы демонстрируем, условно говоря, приоритеты государственных интересов над всеми остальными — классовыми, сословными, и нам иногда безразлично, какая будет у нас Россия — коммунистическая, буржуазная, имперская, лишь бы она была огромной, сильной, независимой, суверенной, процветающей и народной, постольку идея государственного приоритета проникла в идеологию и практику нашего оппозиционного движения. И мы говорим: классовый бунт, классовый взрыв, классовая война являются разрушением последних хрупких основ нашей государственности, подорванной ельцинистами. И мы идем на смягчение классового антагонизма. Более того, мы готовы проповедовать классовый мир во имя интересов России. И когда мы обостряем войну с властью, нас упрекают в том, что мы разрушители государственности, что мы отходим от наших констант и основ. Находясь в плену этой доктрины, мы и вынуждены формулировать идею центризма, идею соглашения с властью — взамен тотальной с ней конфронтации. Но ведь соглашение с властью, то есть смещение к центру, требует от нас ряда уступок. Прежде всего, если мы отказываемся от тотальной конфронтации, говоря, что она гибельная для хрупкой России, которая готова вот-вот развалиться, мы тем самым отсекаем фланги нашего движения. Отсекаем радикальные, большевистские, как бы изголодавшиеся по баррикадам, по классовой конфронтации слои. В ареопаге, в котором Селезнев, Ельцин, Черномырдин, Строев и, может быть, Зюганов, красным радикалам нет места. Но почему же тогда в радикалы попадают Варенников и Макашов?
_____Затем с другого края мы отсекаем от себя как бы радикально националистические группировки, которые мучаются национальной обездоленностью. То есть мы ослабляем потенциал нашего движения, сами себе обрезаем крылья. Говорим: “Во имя России”.
_____Идем на сближение с властью во имя России, чтобы не взрывались атомные станции, чтобы не рассыпались регионы, чтобы остатки армии не разбежались, ослабляем свою конфронтационность, оппозиционность, и улетучивается тот фермент, который скрепляет лево-правый блок. Ведь мы же сложились как лево-правый блок перед лицом страшной угрозы! Деникин-Сталин, увидев Гитлера, сложились во внутренний антигитлеровский альянс. Мы, увидев либерал-американизм, либерал-сионизм, сжирающий нас всех — и левых и правых, перед этой страшной бедой сомкнулись. Теперь конфронтационность уменьшается, слабнут и скрепы, крошится замазка по всем швам. И является сложнейший идеологический парадокс, преодолеть который в нашей беседе мы не в состоянии. Это проблема глубинных разработок. Мы приняли условия игры, предложенные нам властью. Власть демонстрирует заботу о Родине. Мы как люди Родины люди государства, разделяем эту заботу, не до конца проверяя, насколько власть искренна и насколько действия ее являются политической интригой. В результате, оказываемся в некоей интеллектуальной мировоззренческой ловушке.
_____В. Ч. Я бы хотел подчеркнуть мысль о том, что мы не срываем вуаль, которую набрасывает на себя власть, приукрашивая свои действия, а, по сути своей, всеми своими поступками противореча тому, что декларирует. И говорят демократы так громко и так многозначно, что у людей создается впечатление, будто происходит слияние идеологии оппозиции и идеологии режима власти…
_____К этой философии борьбы я добавил бы вот что. Не думаю, что поведение вождей оппозиции продиктовано только высшими соображениями обретания государственности, отстаивания интересов геополитического характера. Думаю, что еще остается весьма серьезная угроза гражданской войны. А классовый антагонизм — это воспламенитель, это тот самый боек, который может ударить в запал. Стоит только двум-трем острым ситуациям разыграться, даже где-то на периферии, тогда огонь сразу перекинется на армию. Люди с оружием размежуются, будут защищать понятые ими цели одной или другой части общества. Угроза гражданской войны устрашает теперь сам народ. Если откинуть 80 лет, погрузиться исторической памятью в 191315-е г. г., то можно увидеть, что гражданская война тогда не особенно пугала людей, и вожди много говорили о превращении войны мировой в гражданскую. Если бы сейчас шла отечественная война, она тоже легко могла перейти в гражданскую. Но сейчас нет войны в геополитическом смысле, значит, вся ответственность за развязывание гражданской междоусобицы будет лежать на вождях режима и на вождях оппозиции. Отсюда озабоченность, которая играет роль анестезии для общества.
_____А.П. Не для общества, а для оппозиции. Потому что режим пугает нас гражданской войной, грозя народу оппозиционными вождями, готовыми раздуть междоусобицу, а на самом деле именно режим провоцирует гражданскую войну. Он на словах против гражданской войны, а на деле уже взорвал страну, уничтожил все сдерживающие мотивации и блокирует нас тезисом гражданской войны, лишает нас политической инициативы. Мы находимся, повторяю, в психологической, моральной и идеологической ловушке.
_____В. Ч. Они еще создают лабораторный вариант из Чечни и показывают: “Вот видите, даже если на географической ладошке — десятки тысяч смертей, полная обездоленность, миллионы беженцев, то можете себе представить, что будет?! ” Это влияет на гражданское сознание.
_____Меня тревожит и другое: мы, оппозиционеры, как ни странно, не умеем быть вместе, во главе обездоленной массы. Даже наши уличные вожди, даже радикальные организации не успевают стать во главе. Их радикализм какой-то подростковый и проявляется не там, где разрешаются проблемы, удушающие народ. Народное сопротивление практически складывается стихийно, чаще всего поэтому с малым результатом. Я удивляюсь, когда в спокойной, благополучной Южной Корее выводятся на улицы сотни тысяч протестующих против изменений в трудовом законодательстве, или стабильная Франция всенародно взрывается, отстаивая гражданские льготы. А мы же, имея постоянно кипящую стихию, не умеем ее организовать, помочь добиться своего, даже своей зарплаты. И все-таки я не считаю, что это происходит оттого, будто оппозиционные вожди переселились в другую классовую колыбель, им, дескать, тепло и уютно сотрудничать с режимом. Я так не думаю. Наши вожди понятны людям, они и сами понимают людей. На уровне: вождь и масса — полная смычка. В то же время на общепартийном, общедвиженческом уровне такого слияния не происходит.
_____А.П. Мы очень остро ощущаем недостаточность интеллектуальной, аналитической базы в оппозиции, видим рудиментарность, архаичность подходов к проблемам. Объясняется это, очевидно, тем, что КПСС, которая была государственной партией, трагическим образом выкормила себе на погибель весь этот либеральный бомонд, аккумулировавший политические технологии, знания. Затем вся эта новая элита в одночасье вышла из компартии. Там остались люди земли, станка. Элита изменила партии, движению, ушла. И эта недостаточность преодолима только в том случае, если на нее постоянно педалировать и ощущать как недостаточность. А до сих пор мы несколько небрежно относились к тем редким интеллектуалам, которые работают вместе с нами, которые готовы поделиться своим богатством с большим риском для своей репутации в обществе. Мы архаичны в нашей пропаганде. Пусть не обижаются на меня те люди из окружения Геннадия Андреевича Зюганова, которые делают все, чтобы показать его с лучшей стороны, но часто непрерывные сериалы, пресс-конференции с Геннадием Андреевичем, сидящим в кадре в уверенной позе и с ожидаемой лексикой, производят удручающее впечатление. Удивительно, что рядом с ним никогда я не вижу Говорухина, который говорит ярко и оригинально, или Губенко. А ведь все пропагандистские шоу нашей оппозиции могли бы быть инсценированы двумя этими блестящими режиссерами, которые знают законы массовой психологии, знают, что такое мизансцена, которые знают, что такое антураж, что такое театр политический. Какие спектакли ставит Губенко в своем театре, какие великолепные мистерии! Как немногословно и неотразимо поражает противника своей рапирой Говорухин! И вот я вижу нашего уважаемого Геннадия Андреевича в детском саду, где он рассказывает детям, какой он державник и что он действительно лидер Государственной думы… Какая наивная режиссура!
_____Сегодня мы вышли из стадии бактерий, амеб. У нас около тридцати губернаторов-единомышленников. Одержаны колоссальные победы! И нам необходимо приобрести респектабельность, оснастить себя новейшими политическими технологиями, создать мощный интеллектуальный центр, привлечь к работе в этом центре разрозненных, очень талантливых и бесхозных людей, выиграть все-таки интеллектуальную битву, если не в СМИ, то в доктринах, идеологиях.
_____В. Ч. Что касается пресс-конференции Зюганова, детского сада — это все легко поправимо. Толковый профессионал организует это без издержек. Те “пропагандисты” в оппозиции, которые обслуживают вождей, они не очень отчетливо представляют, как просто их замыслы свести на нет. Я как-то говорил Геннадию Андреевичу: “Не бери с собой людей с камерами в детский сад. Есть у тебя потребность съездить на елку, пообщаться с детворой, возьми знакомого фотокора, будет поэтический рождественский снимок”. Если я поеду с камерой, я из Улановой сделаю Новодворскую… Да, согласен, нет надежной режиссуры, нет процедурных наработок, нет умелой работы с прессой, но эта показная сторона — не главное. Я острее ощущаю дефицит интеллектуальных разработок, которые имели бы неотложно-прикладной характер. Надо не Лившицу помогать бюджет сварганить, а патриотам, которые взваливают на себя тяжкую ношу.
_____Вот ты коснулся губернских выборов. Сейчас уже треть России имеет патриотически ориентированную народную власть, народных представителей, народных губернаторов. И мы видели, как суетилась команда Чубайса, как на телеэкране загибали пальцы: “И этот коммунист наш, и этот патриот Руцкой — наш… ” И получалось: триумфальное шествие режима по стране. На самом деле произошло активное отторжение ельциноидов. Народ возвращал себе надежду на честную достойную жизнь. Произошел качественный сдвиг влево. Сдвиг произошел — что же дальше? Это сейчас самый острый вопрос. Именно в губерниях должны быть задействованы все современные разработки оппозиции. Новая генерация народных правителей должна доказать свою жизнеспособность. Они должны вновь запустить заводские станки, послать трактора на поля, закрутить товарооборот, обогреть сирот и стариков, развернуть строительство жилья… Если они не сделают это — людей ждет глубочайшее разочарование. Так что наша победа в губерниях может обернуться и крупным поражением. Может случится так, что через полгода люди скажут: “Сейчас мы избирали этого губернатора, потому что мы за Зюганова голосовали. А завтра, когда губернатор провалится, — испарится и наша надежда на Зюганова, потому что мы за этого губернатора голосовали, а он — пешка”. Мне подробно рассказывали, как делает свои первые шаги Николай Кондратенко на Кубани. Мудрый, опытный человек, он поставил себя таким образом, что в Краснодаре и во всем крае элита делает вид, будто бы Кондратенко отлучался нечаянно на пяток лет, а сейчас вроде все стало на место. Они его приветствуют, готовы к послушанию. А он пришел в местную, при демократах сформированную Думу и сказал: “Прошу утвердить мое правительство. Я хочу быть подотчетным законодательному собранию”. Ни один ельцинист не мог выговорить такого. Он говорит своим избирателям: “Люди, что случилось с нашей землей? Мы ее не кормим удобрениями уже годы, мы разрушали севооборот и у нас упала урожайность. Самое тяжкое преступление — погубить наши земли. Давайте держать совет… ” И он собирает научно-практическую конференцию, собирает сельскохозяйственную науку, практиков.
_____Глядя на эти шаги народного кубанского губернатора, хочу сказать: “Дорогие наши оппозиционные вожди! Вот где для вас поле деятельности. Вы ищете пути к сотрудничеству? Давайте сотрудничать с Кондратенко. Не с Лившицем-Чубайсом-Черномырдиным, не в Москве, а где-нибудь на Кубани, Алтае, Урале”.
_____То есть я за то, чтобы все организационные и интеллектуальные силы оппозиции направить на то, чтобы спасти часть России, пол-России, тогда спасется вся Россия. Давайте создавать теневой кабинет — не для того, чтобы теневых министров посылать на пресс-конференции, а для того, чтобы воссоединить экономику в “красном поясе”, дать человеческую направленность социальной политике, дать продых отечественной культуре в российской глубинке. Это и будет сотрудничество, но не с режимом, а сотрудничество с народом.
_____А.П. Завершая разговор, скажем так: оппозиция в своем развитии достигла определенного уровня, она никогда не проигрывала, она постоянно наращивала свой потенциал, свои возможности. Сегодня после губернаторских выборов эти возможности резко возросли. Увеличился и риск, потому что последующий проигрыш в 30-ти губерниях — это проигрыш вообще всего оппозиционного движения, и власть будет стремиться уничтожить эти тридцать губерний ради того, чтобы уничтожить оппозицию. Ей не привыкать. Она уничтожила Советский Союз ради того, чтобы выиграть Кремль. Мы должны помнить об этом. В контексте нового состояния оппозиции, во многом туманного, не освоенного интеллектуально, необходимо форсированно вписываться в новую реальность, менять рутинную тактику на более авангардные в политическом смысле формы поведения, приглашать на конструктивные дискуссии всех любящих нас партнеров, желающих добра нам и народу.