ФОРМА ДЕЙСТВИЯ
Author: Владимир Винников
1 (162)
Date: 06–01–97
_____
_____Проблема «большого стиля» и ностальгия по нему постепенно выходят из грязи эстетствующих радикалов в князи эстетствующего истеблишмента, самопровозглашенной элиты страны Россиянии. После этапной выставки «Москва-Берлин» некоторое внутреннее убожество господствующего ныне постмодернистского полистилизма стало уже явно ощутимым. Разговоры о «новом большом стиле», оставаясь пока разговорами, все же обозначили и некоторые реальные процессы первостепенной важности.
_____Дело в том, что соотношение между культурой и стилем, «большим стилем» есть соотношение фундаментальное, которое не только формирует структуру понимания, «картину» мира для человека, но и необходимо изменяет само бытие — через человеческие действия. В понимании cторонников марксизма способ производства полностью определял культуру как способ бытия. Здесь в понятие способа производства (важно не то, что именно производят человек и общество, а то, как они производят) традиционно включались: а) производительные силы; б) производственные отношения.
_____Но, между тем, «производство», как любое понятие диалектики, является понятием парным, немыслимым без «потребления», а в целом эта пара выступает частным случаем категории «отчуждения-присвоения», которая характеризует процессы, способные происходить лишь в материальных системах высшего порядка: начиная, как минимум, от биоценозов. Понятно, что нет отчуждения без присвоения и нет производства без потребления. Обратное верно далеко не всегда, так что присвоение и потребление выступают в указанных парах ведущими понятиями.
_____В то же время производства не могло быть без способности человека выделять и закреплять в практике ряд собственных действий не по их конкретному результату, а по результату, опосредованному, отдаленному в пространстве и во времени, по результату идеальному. Сознательно направленная деятельность по созданию условий для удовлетворения тех или иных человеческих потребностей и есть труд. Но сам по себе процесс труда еще не гарантирует потребления, т. е. удовлетворения вызвавших его потребностей, а потому выступает двояко — как труд производительный и труд непроизводительный.
_____Переворачивание этой аксиологической (ценностной) пирамиды: — деятельность-труд-производство острием — вниз делает всю конструкцию неустойчивой, а нагрузку вершины — запредельной. На практике производство начинает крошиться, что мы и наблюдаем в России сегодня, а в теории продуктом труда признается, скажем, выплавленный из руды металл, зато отвал пустой породы, возникший в результате того же трудового процесса, продуктом труда не признается и как бы не существует. В итоге вся цивилизация работает на свалку и пустыню — фальсифицированная аксиология способа деятельности дает чудовищные плоды.
_____Стиль же выступает как форма, точнее — внутренняя форма человеческой деятельности, действия. Можно даже сказать, что стиль есть система кодов действия; если угодно — культурный язык, который моделирует воспринимаемую реальность (Umwelt по-немецки), упорядочивает взаимодействие человека с ней. Потребность в стиле означает потребность в упорядоченности действий. А следовательно — и это крайне важно — в их нацеленности. Стиль невозможен без целеполагания, без идеи о смысле деятельности (даже о смысле отрицательном).
_____Но движение к цели никогда не бывает прямым (существует и сопротивление культурной среды, и сопротивление материала). Поэтому внутри большого стиля культуры всегда сосуществует множество более-менее слагаемых между собой стилей-векторов. «Большой стиль», собственно, и возможен лишь при допуске такой разностильности (не многостилья), которая позволяет ему охватывать целостное культурное пространство, «разными дорогами идти к одной цели».
_____Внутри каждого малого, «векторного» стиля существует ряд быстросменяемых, летучих, более-менее индивидуальных и чисто внешних подстилей-манер, которые образуют стиль-вектор точно так же, как стили — «большой стиль», а общность последних — традицию: высшую из возможных форм культуры вообще. Эта иерархия, это соподчинение частного общему, низшего — высшему, позволяющие творить из субъективного Ничто объектное Нечто, полностью отрицаются модернизмом, исповедующим иной принцип: синархии внутри полагаемого замкнутым пространства культуры, где стили-векторы, даже индивидуальные манеры противонаправлены и нейтрализуют друг друга.
_____Невозможность расширения культурного пространства при этом совершенно очевидна, зато происходит его углубление и усложнение структуры внутренних соотношений между значениями взаимодействующих смыслов, вырабатываются новые результирующие стили-векторы культурного движения. Это обстоятельство, во всяком случае, должно не то, чтобы примирить не-модернистов с модернистами, но помочь последним в осознании реальной глубины их ремесла: не рой другому яму — можешь докопаться до Истины!
_____Изучая отечественный фольклор в его живых жанровых формах автор обратил внимание на так называемые «серийные» анекдоты, чьи персонажи, в отличие от персонажей быличек, не были привязаны к каким-то определенным, претендующим на локус реальности, ситуациям, — т. е. представляли собой художественные образы в чистом виде. И каждый их набор (или, точнее, парадигма) : например, Василий Иванович-Петька-Анка-Фурманов — обладал собственной смысловой функцией, пусть комически, но в целом верно соответствующей заявленному стилю (а значит, и способу) действия этих персонажей.
_____Образы из разных парадигм в рамках одного анекдота (ситуации типа «Встречает Василий Иванович чукчу») не пересекались, отсутствовало и «перебрасывание» сюжета из одной образной парадигмы в другую. Развитие советского «серийного» анекдота завершилось на Штирлице-Мюллере с компанией, а отчасти — в «детском» фольклоре про Винни-Пуха, Пятачка и всех-всех-всех… Само собой, по телевидению и в кино показывали не только «Семнадцать мгновений весны» и «Чапаева», но именно эти системы образов были востребованы советским анекдотом.
_____Почему? Видимо, они выражали собой реальные черты советского способа жизни — были образами-образцами «жизни по-советски»: пусть преодоленными внутри себя, но вовсе не изгнанными из личной системы ценностей (даже «политические» анекдоты о Брежневе несли в себе отраженный свет некоторого идеала — «от противного»).
_____Российские анекдоты складываются — конечно, и только! — о «новых русских». Порыв к «немеряному» и шальному богатству, совершившийся на глазах всего населения страны, увлекший тысячи и сотни тысяч, если не миллионы, соотечественников в бурный поток инфляционных рублей (сколько их — вкладчиков «Чары», «Властилины», «МММ», «РДС»?), — не мог пройти бесследно. Но аккуратные мальчики и девочки — коммерческие агенты по продаже импортных безделушек — персонажами анекдотов не стали и наверняка не станут: они не только чужие здесь по определению — они чужие сами себе. Их бесконечная и безмолвная трагедия за дежурно-приветливой улыбкой и бесцеремонными манерами доброго друга детства — какие там анекдоты?! Сплошная борьба за жизнь.
_____Приведенные примеры важны именно тем, что в анекдотах о Штирлице смешно одно, а в анекдотах о Чапаеве — совсем другое, хотя оба персонажа «выращены» внутри одного способа бытия — советского — они, тем не менее, разностильны. Интересно, что на другом полюсе фольклора — песне ситуация выглядела совершенно иначе. Высмеивающий бытие анекдот жил полнокровной жизнью. С песней же творилось — и до сих пор творится — неладное. А ведь признано, что движения народной души полнее всего передаются песней. Значит, и наоборот: через песню можно судить о том, куда стремится и чем дышит эта мифическая душа.
_____В этом отношении мой личный метафизический кошмар — типичное застолье 70-х годов с морем разливанным водки и нестройным хором граждан и гражданок СССР, тянущим: «К сожаленью, День рожденья Только раз в году». Не мудрено, что великовозрастные чебурашки спокойно разменяли Родину на ваучеры, а вырученными деньгами поддержали нерушимый блок Мавроди-Голубкова. Этот инфантилизм, в свою очередь, похоже, произрос из бездумно-бодрых песенок 60-х, через которые тоже «догоняли» Америку.
_____Именно тогда волна рок-музыки, подобно цунами захлестнувшая мир, свидетельствовала о технологическом землетрясении на Западе. Отечественные рокеры первого призыва многое рассказали о своей очарованности стилем жизни, самоорганизованном вокруг новых ритмов. Рок мог быть технологичен (с электрогитар и микрофонов-усилителей начиная) или антитехнологичен (дети-цветы среди природы), но всегда был реакцией на то, что впоследствии стало именоваться high-teck. В советские рокеры шли, как правило, «сейсмически чуткие» технари-физики, а нечуткие и лирики пробавлялись «авторской песней». Так что сегодня Макар рекламирует Toshiba и кухонные прибамбасы в совершенной гармонии с самим собой.
_____Но торный путь выхода из социального инфантилизма оказался в другой стороне, обозначенной народной мудростью: «Сколько у государства ни воруй — своего не вернешь». Преступность, криминальное сообщество стали реальным выходом «во взрослый мир» для миллионов соотечественников. Такой вот переход в социально-подростковую агрессивность, если продолжать ряд психологических аналогий. Еще совсем недавно из каждого музыкального ларька неслись хрипловатые голоса, поющие о фраерах, шмарах, корешах и воровском законе. Ретро Одессы 20-х, усыновившее на Брайтон-Бич поручика Голицына, зэковская песня, ставшая «блатной», а потом и «приблатненной», — властно вошли в культурное пространство страны Россиянии.
_____И «Путана», гимн стрелявших по Верховному Совету; и «Ванинский порт», который пела «демократическая» элита чуть ли не в полном составе; и Тверские-Питерские-Новосибирские-Московские-Шуфутинские — все это есть выражение непреходящей озлобленности на мир, достойный разве что валяться в ногах у героя-сверхчеловека (человекобога?). Вспомните известный клип Шуфутинского про «Мариночку-Марину, любовницу, невесту и жену» Д. Якубовского — с видеорядом захвата чего-то сверхохраняемого. Но не рукописей и икон — помню точно. Вспомните — и сравните с клипами выступлений самого «генерала Димы» на суде. Похоже по настроению?
_____Но перспектива взаимного воровства не бесконечна, соблазны «легкой жизни» за счет фраеров уступают место необходимости производить что-то реальное — и процесс становления параллельного, «виртуального» государства заставляет руководителей процесса включать в ларьках уже иную музыку: русские и советские песни, в соответствующей аранжировке, конечно. «Старые песни о главном», видели? Не забудьте выключить телевизор!
_____Фольклор здесь — самое простое и доступное каждому свидетельство стиля в том понимании, которое пытается обосновать автор настоящей работы. Кризис целеполагания, аксиологический кризис могут быть угаданы уже по окостенению стиля, упрощению стилевых форм. При этом за пределы допустимого вытесняется все больше стилей-векторов, вариантов действия в рамках общей тенденции.
_____Между тем, кризис, как и катастрофа, — понятия вовсе не отрицательные, как это обычно себе представляют. Кризис есть своего рода точка перегиба в развитии любого процесса, выражаемого математически как функция от аргумента. Только точки разрыва (аргумент есть, а функция исчезает) являются точками катастрофы. В искусстве, где стиль особенно значим, непрерывность кризиса может означать или абсолютную гениальность, или абсолютное бессилие художника. На деле и дилетанты, и признанные творцы затрачивают какое-то время на освоение тех или иных форм эстетической деятельности, не охватывают их в своих произведениях сразу и целиком, пока не приходят к полному выражению этих форм через художественные произведения. В банальном искусствоведении проблема сводится к так называемым «творческим периодам».
_____Но художнику, человеку действия, на практике, а не в теории со-творцу реальности, приходится испытывать явное, кричащее несоответствие своего профессионального умения и опыта — открывающимся перед ним формам бытия. Выбор мастера при этом горек: или повторять самого себя, свои былые достижения, понимая всю нынешнюю ложь их подобий, или начинать все заново, как бы «с чистого листа». Весьма показателен случай со Львом Толстым в период его работы над «Воскресением». На разговор об «Анне Карениной» писатель откликнулся просьбой напомнить, о чем в этом романе шла речь — он забыл (или счел нужным показать, что забыл) его содержание!
_____Такой «выбор мастера» присутствует в любой сфере человеческой деятельности — в искусстве он разве что обострен и специфически нагляден для восприятия. Но кризис кризису рознь. Кризис может вести к обновлению, а может — к катастрофе. Этот вектор «большого стиля» определить достаточно легко: в последнем случае место отживающих стилей остается пустым. Катастрофа стиля, вернее — стилей, объединенных общим способом бытия, разрушает, можно сказать, корневую систему «нормальной» разностильности, и на поверхности остается торчащий безжизненный остов — сфера деятельности червецов и древоточцев.
_____Здесь выбора, как такового, не остается. Его нет — есть падение во внутреннюю пустоту. Именно такая внутренняя катастрофа происходила с усеченной до номенклатурных размеров советской, условно говоря, группой стилей. Эта катастрофа необратима. Надо предоставить мертвым погребать своих мертвецов. Но и воскресения возможны. Странно ожидать единого «большого стиля» от страны, живущей и работающей столь по-разному, а в значительной части своей — и вовсе не работающей, не действующей. Ждущей?
_____Между тем, стили БОЛЬШИХ ОЖИДАНИЙ, присущие последним десятилетиям советского «социализма», обязаны смениться стилями ВЕЛИКОЙ РАБОТЫ. Стиль — язык действия. Без действия нет стиля. Вне стиля действие не может быть ни оформлено, ни понято. Как было сказано Тургеневым: «Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу». Где он только теперь, наш великий народ и его язык?
_____«Новые русские» и старые советские чиновники лишь грабят, крадут и воруют — отчитываться о проделанной «работе» им приходится перед собственной совестью, да отчасти — перед контролерами-начальниками. Для этого общения хватает совершенно определенных перлов словесности. Рабочие, крестьяне, интеллигенция трудятся молча, скорее, по инерции да по остаточному инстинкту самосохранения и сохранения своей государственной общности. Тоже — стилистика жизни, хоть и неказистая, не выявленная сегодня в сферах «высокой» культуры и «высокой» политики, но все же жизни, а не смерти. Парадигму этой стилистики всем нам еще предстоит освоить.
_____
