В книжках по менеджменту (допущенных Минобрнауки РФ в качестве учебных пособий для студентов) непременно встретишь пассажи вроде следующего: "В менеджменте главной проблемой является работа с персоналом. От его квалификации, исполнительности зависит успех деятельности любого предприятия… С начала радикальных рыночных преобразований в России прошло не так много времени. Естественно, за столь короткий срок объективно не могла появиться новая массовая генерация трудоспособного населения, разделяющая философию рыночной экономики. Поэтому подавляющее большинство работников в стране все еще имеет "советское" трудовое сознание…" Далее по тексту идут разъяснения, что у советского работника преобладала привычка всё получать от благодетеля-начальника, а не зарабатывать вдохновенным трудом. Что в принципиально иных условиях рыночной экономики такой работник никуда не годится, поскольку стремится найти спокойную, рутинную работу с гарантированным заработком, где все привычно и знакомо…
Любой человек, знакомый с истинным положением дел в сфере управления и в производственной сфере советского периода, вряд ли согласится с этими утверждениями. Всё было далеко не так, как живописуют нынешние мистификаторы от теории менеджмента.
Свой путь в журналистику автор начинал с многотиражки 1-го Московского часового завода. К началу перестройки завод почти 83% своей продукции поставлял на экспорт, миллионы штук часов и часовых механизмов. Механических, кварцевых, электронно-механических — во множестве калибров и внешних оформлений. Марка была не суперэлитная, но вполне приличная — свою долю рынка держала.
Это было большое общее дело, в котором люди приходили на завод и улыбались друг другу. И работали с полной отдачей. Для того были стимулы — денежные, и не только. Была "социалка" с детсадами, санаторными путевками и прочими программами, и целая куча невообразимых по нынешним временам преференций: и Дом физкультуры, и даже собственный прогулочный теплоход имелся. Профсоюз, например, оплатил мои уроки винд-серфинга на Водном стадионе. И с "Таганкой" дружили: Высоцкий, жив был, не раз в 11-й сборочный цех с гитарой наведывался.
Разница в оплате труда директора и уборщицы была десятикратная (в современной Финляндии она, пишут, 3-4-кратная — и ничего: есть передовые технологии и весьма нехилая производительность. А вспомните-ка, что об отсталости финнов писали классики в конце XIX века). В инструментальном 25-м цехе слесарь получал по 500 и более рублей, неплохо по тем временам. Только тогда работник и был по-настоящему независим от начальника, который, кстати сказать, и сам не был ни самодуром, ни деспотом, закабаляющим рабсилу на принципе собственности. Только тогда и проявилось в полной мере стремление квалифицированного рабочего к изобретательству, о чем свидетельствовала статистика изобретений и рацпредложений. Только тогда расцвела и наука. В том числе в стране работали НИИ, занимавшиеся нормированием труда в различных отраслях производства. Твой труд — в зависимости от объема, качества и прочих рациональных критериев — стоил столько-то и столько-то. Наука о труде предлагала новейшие методики обсчета трудозатрат… Сегодня людям за их труд платят "по остаточному принципу" — за счет зарплат повышают прибыль. Но об этом ничего не пишут — современной "деловой журналистике" в принципе не интересно реальное производство, поскольку её хозяевам хватает курсов акций и валют, да еще мантр о высокой эффективности рынка…
Есть главный закон управления: кадры решают все. Тогдашний директор 1-го МЧЗ А.Самсонов, двухметровый атлет, дядька энергичный и прозорливый, в своих управленческих решениях умело сопрягал волевую компоненту с коллегиальной. Помнится, в приемной у него постоянно толпились и смежники, и свои "итээровцы", и цеховые мастера с производственными проблемами, и простые рабочие с житейскими просьбами.
Что — неправильный советский менеджмент с погружением в мелочи производственного быта и неумением делегировать полномочия? Но он во многом, думается, такой же и на лучших предприятиях развитого мира. Если представить, что 1-й МЧЗ не был уничтожен воровской стихией 90-х (увы: центр Москвы, большие площади, деструкция верхов), а дожил бы до наших дней — такой управленческий формат позволил бы предприятию оставаться во флагманах производства и продолжать борьбу за внешние рынки.
И снова повторюсь: социалистические производственные отношения в комплексе с хозрасчетом и создавали предпосылки для вполне эффективных управленческих решений. Переход на хозрасчет незначительно видоизменил систему менеджмента — и главным образом в плане организации сбыта: появилась своя внешнеторговая фирма, а внутри предприятия — отдел маркетинга.
С этого, впрочем, и начала свой отчет генерация "менеджеров", привнесшая в функционирование системы какой-то инородный элемент. Например, дама, возглавившая отдел маркетинга и где-то подучившаяся английскому, хамила людям в лицо и буквально фонтанировала иностранными словами, значение которых объяснять не трудилась. Терпели, поскольку считалось, что кадр исключительно ценный и в точности знающий, как оно там, на Западе.
В людях этой генерации и стала обнаруживаться спесь сродни дворовой лакейской, сочетание заносчивости и обезьяньей подражательности. К великому прискорбию, из подобного контингента и рекрутировался в значительной мере первый слой "специалистов" по менеджменту, маркетингу, а равно и первых собственников, которые задали тон всей последующей эпохе.
Те, кто знает нынешнее производство не понаслышке, не устают говорить (больше в кулуарах, конечно же): наша проблема — не столько в неэффективности менеджеров, сколько в неэффективности самих владельцев собственности. Эти люди и не умеют, и все еще не стремятся грамотно распоряжаться активами. И в том еще, что у реальных заграничных собственников этих предприятий (все уже давно в оффшорах) нет большой заинтересованности развивать наше производство.
После крушения 1-го МЧЗ его многотысячный коллектив рассредоточился по рыночным нишам: одни вдохновились идеей "своего дела", более инертные влились в ряды работников наемного труда. При этом произошло общее снижение производительной способности этой "суммы индивидов". Став "индивидуалистами" и обретя свой частный экономический интерес, эти люди в своей массе сползли на элементарно-потребительский уровень — на уровень "поля чудес" и "давай поженимся". (И в этом им здорово помогло телевидение, захваченное господами русофобами).
Так мы лишились инженерного и квалифицированного труда, а сам творческий потенциал населения усилиями "новых глобоглазых медиа" выплеснут в патологии тщеславия и честолюбия низкого стиля — с "домами-два", прогулками по подиуму, танцами на льду и прочей броской мишурой, не предполагающей вертикально-интегрированного сознания.
Заметим не без грусти, что премьерское окружение по-прежнему доказывает свое с упорством энцефалитного клеща. Что ты будешь делать, не дают желаемых плодов реформы, а все потому, что население не то — морально устарело. Только в учебниках предлагается подождать, пока застойная его часть уйдет в небытие, а "советникам" ждать некогда — надо переформатировать (десталинизировать — и далее в глубину синонимического ряда) уже сегодня, здесь и сейчас…
Но постойте, господа… вот пример Китая, он доказывает иное… Увы, и его не замечают наши борцы за права. Замечают чужие. Кристиа Фриленд, обозреватель "Рейтер", пишет на сайте агентства: "Мы думали, что капитализм и демократия идут рука об руку. А теперь стало общим местом повторять вслед за самыми успешными американскими бизнесменами, что Китай, мировая держава, самым откровенным образом отвергающая демократию, в столь же очевидной мере открыта и для бизнеса".
Считается, например, что производительность труда в США в производственных отраслях в среднем в три с лишним раза выше, чем в России. Но далеко не везде. Например, в нынешней отечественной электроэнергетике она по многим позициям составляет что-то ближе к половине от развитых стран. Совсем неплохо (если абстрагироваться от факта, что высокая выработка и доходность не мешают отрасли ложиться на плечи потребителей, возбуждая разного рода "ценовые диспаритеты"). Да и в "нефтянке" эта вилка вовсе не так велика. Конечно, есть и общестроительная сфера — но тут все просто: приглашайте побольше гастарбайтеров, и производительность вообще рухнет…
Но бывает и такое. Не столь давно у меня на глазах разворачивалась ситуация, когда отечественный генподрядчик по строительству крупного нефтепромыслового объекта просто за голову хватался при монтаже одного технологического комплекса, привезенного из США. Некомплектность поставок, некомпетентность их спецов, приводящая к простоям и ругани, жуткие дизайнерские огрехи, непродуманность технических решений, когда линии должны стыковаться в одном месте, а расходятся на метры, элементарная неряшливость в проектировании, отсутствие технических регламентов…
"Я прораб с двадцатилетним стажем в монтаже подобного оборудования. А не араб какой-нибудь в барханах, которому можно такую туфту впендюривать," — высказывался в сердцах руководитель монтажников, переходя порой и на более внятную средневолжскую лексику.
Параллель — возможно, и не вполне политкорректная, — но если так американцы строили и Фукусиму с ее системами охлаждения…
Но в целом, что верно, то верно: если поднять производительность труда Россия не сможет, то и догнать развитые страны у нас не получится. Даже если ВВП будет прирастать на два-три процента в год, а там останется на прежнем уровне, нам еще с полсотни лет их догонять. Но вот что характерно: производительность труда в Китае невысокая, а идет в стабильном наборе высоты, и темпы прироста ВВП заставляют трепетать весь индустриально-развитой мир. И модернизацию они у себя провели без всякой там "демаоизации". Может, и нашим не стоит сильно пыжиться и раздувать щеки по поводу модернизации через десталинизацию и десоветизацию? Может, с какого другого "де-" надо начать?
