САЧОК

Почему Алексей Журавлёв и я внесли в Госдуму пакет законопроектов о смягчении наказаний за псевдоэкстремистские репосты новостей и сообщений в социальных сетях и других ресурсах интернета? Потому что маразма в этой области творится много. Чего стоит только осуждение в 2018 году жителя Архангельска Михаила Листова за публикацию фотографии с Парада Победы 1945 года, где советские воины бросают к подножию Мавзолея фашистские флаги. Без счёта можно вспоминать такие сюрреалистические, фантасмагорические казусы. Основным побуждением к противодействию им стали два обстоятельства.

Первое: то, что я — пишущий, читающий, размышляющий человек. Прекрасно понимаю, что при желании можно как посмертно осудить всех наших классиков, так и привлечь к уголовной ответственности всех живущих литераторов. С ужасом представляю, как начнут копаться судебные эксперты в моих книгах или статьях, в прозе Михаила Елизарова, стихах Всеволода Емелина или, например, в текстах Александра Андреевича Проханова, которого люблю.

Второе побуждение явилось с депутатством: стал получать непрестанные письма со всей страны. В них стон молодых людей — очень часто страстных, неравнодушных, искренних патриотов нашего Отечества — которых привлекают по злополучной и пресловутой 282-й статье УК (её ещё иногда называют «русская статья»). Многие патриоты оказываются судимы за то, за что, по идее, нужно поощрять. Таково, например, известное «дело мухинцев». Я сказал президенту об этой истории на «прямой линии». И Соколов, и Парфёнов, и Барабаш — люди, которые выступали за проведение референдума об ответственности власти в нашей стране — сейчас находятся, к сожалению, на зоне, они приговорены к реальным срокам. Известный публицист, политолог Пётр Милосердов сидит в московской Бутырке — Российская Федерация, XXI век. Конечно, это полный абсурд и полное безобразие. Я добивался и буду добиваться их освобождения. К счастью, добился полного оправдания Евгении Чудновец, которая работала в детском садике на Урале. Она сделала репост в ВКонтакте возмутившего её ролика с издевательствами над ребёнком и сопроводила это своими гневными словами. Ей было назначено наказание в виде 6 месяцев лишения свободы за «распространение порнографии» (прокуратура требовала 5 лет лишения свободы). За неравнодушие женщину заковали в наручники, бросили в тюрьму, отправили в карцер. Каждый из нас может оказаться на её месте И это реальность, с которой нам каждый день приходится сосуществовать.

Поэтому для меня было принципиально важно (и до депутатства, и сейчас) говорить об этом. Было принципиально важно обратиться к президенту так, чтобы это прозвучало на всю страну. И даже если сейчас тот законопроект о переводе «уголовки» в «административку», что мы внесли с коллегой Журавлёвым, не будет мгновенно принят — всё равно это имеет информационный резонанс. И я убеждён, что рано или поздно — желательно рано — 282-я статья будет реформирована. Лично я считаю, что статей в УК достаточно. По поводу склонения к суицидрм, по поводу оправдания террористической деятельности написаны отдельные статьи. В этом смысле 282-я статья — излишняя, избыточная.

Что же привело к таким маразматическим явлениям? Мы помним, как доходили до жизни такой. Помним, в том числе, и попрание Конституции, и разрушение парламентаризма в нашей стране в кошмарном 1993 году. Я помню горькие и тревожные беседы с коллегами на улице Правды, в редакциях «Правды» и «Советской России», помню много откровенных эфиров на «Народном радио». Тогда, в девяностые и нулевые, мы предупреждали (в том числе и тех, кто сегодня причисляет себя к «прогрессивной общественности») о том, к чему приводят волюнтаризм власти и её желание навязать исключительно собственную правоту. Однако всевозможные репрессивные законы (в том числе связанные с выражением гражданами своего мнения, несогласного с той или иной политикой) принимались постепенно, поэтапно и неуклонно.

В частности, с появлением интернета сразу же возникло желание набросить на сеть — сеть, поймать пользователей сети в своего рода сачок. Разумеется, стало организовываться много провокаций. И люди, выражающие организованное несогласие с политикой чиновников, выражающие коллективное возмущение, особенно опасны для тех самых чиновников. Так фабрикуются дела о так называемых «экстремистских сообществах». Те, кто могут спокойно гулять на свободе, в итоге оказываются в тюрьме. Либо, в лучшем случае, с клеймом судимости, что само по себе тоже ужасно. Тот законопроект, который предложен нами вчера, по крайней мере снимает с людей это клеймо, способное поломать судьбу человека. Ведь очень сложно устроиться на работу, если у тебя есть уголовная судимость, и вообще много возникает препятствий в жизни.

Этот вопрос во многом исторический, требующий серьёзного и подробного экскурса в то, как менялось наше общество. Но в любом случае я думаю, что главное — это воля всех неравнодушные люди, которые понимают, что надо добиваться очеловечивания страны.

Как много имён у тех, кто сопротивляется репрессивному законодательству — так много имён и у тех, кто ему потворствует. Я однажды выступал в одном замечательном российском глубинном городе. И на встрече с филологами на факультете тамошнего вуза встала милая женщина, которая говорила, что во всём со мной соглашается, что она настоящая патриотка — правда, она прозрела в своих патриотических воззрениях уже в середине нулевых. Но так получилось, что её попросили быть экспертом по делу автора газеты «Завтра» Константина Душенова. По её словам: «Что мне оставалось?» Конечно же, она сделала все «нужные» заключения о том, что Душенов — «опасный и зловредный экстремист». На самом деле это самоедство, эта борьба друг с другом укоренены зачастую в сознании — доносят, делают «экспертные заключения» и бросают в тюрьмы за слова ведь не какие-то инопланетяне. Нужно помогать друг другу, нужно сопротивляться безумию, абсурду. К тому же и президент согласился с определением этого как маразма. Но, к сожалению, зачастую люди сами готовы топить друг друга. Это самое печальное.

Какова классовая природа заказчиков тех законов, которые привели к нынешней бредовой ситуации?

Покойный Станислав Сергеевич Говорухин сказал о «Великой криминальной революции». Совершенно очевидно, что чиновничество состоит в сращенном состоянии с бандитским капиталом. Совершенно очевидно, что репрессивное законодательство — это метод укрощения криминализированным чиновничеством потенциально строптивых, это подавление опасной инициативы. Прежде всего, дубина обрушивается на головы неравнодушных. Конечно, в интернете хватает и «жести», и дичи — всё это понятно. Но тем ли нужно с этим взаимодействовать, что при недобром желании — любого пишущего и размышляющего вслух можно объявить экстремистом и засадить в клетку?