РАЗБЕГ

Я думаю, что с формальной точки зрения нет ничего странного в заявлении министра иностранных дел ЛНР о «возвращении в состав Украины». Действительно, Минские соглашения предусматривают возвращение народных республик Донбасса в состав Украины, но, как правильно отметил Дейнего, на условиях полной самостоятельности. То есть в этих соглашениях прописан порядок принятия конкретных законодательных актов и механизм обеспечения этих актов. В частности, сохранение за Донецкой и Луганской республиками возможности иметь собственное вооружённое ополчение. Таким образом, Дейнего всего лишь повторил смысл минских соглашений и заявил, что, поскольку эти соглашения утверждены на уровне Совета безопасности ООН, то есть в том числе и Российской Федерацией, иного механизма взаимодействия сейчас нет.

Но это вовсе не так страшно, как может показаться тем, кто не читал сам текст Минских соглашений. Эти соглашения предусматривают для народных республик Донбасса статус, практически ничем не отличающийся от независимости, поскольку они по минским соглашениям могут войти в состав только такой Украины, которая будет уважать самостоятельность и права всех своих граждан. А нынешняя Украина неоднократно демонстрировала, что она не способна к выполнению Минских соглашений. Таким образом, на мой взгляд, заявление Дейнего — это заявление именно министра иностранных дел, опытного дипломата, и сводится оно, по сути, к передаче мяча на половину поля противника. Теперь уже Украина должна будет говорить о своём отношении к Минским соглашениям, о том, когда и каким образом она сможет эти соглашения исполнять, и она будет теперь оправдываться: ведь если ЛНР не имеет ничего против соглашений — значит, их не выполняет Украина. Мне представляется, что слова Дейнего — это не капитуляция, не предательство, а именно очень наглядная демонстрация тому самому мировому сообществу, что дело не в Донецке и не в Луганске — а исключительно в Киеве.

На мой взгляд, вообще дипломатия — это довольно специфический жанр. Если дипломат говорит «да» — это значит «может быть», если дипломат говорит «может быть» — это значит «нет», если дипломат говорит «нет» — это значит, что он не дипломат. Поэтому мне представляется, что заявление Дейнего — вовсе не успех тоталитарной секты либералов, захватившей сейчас контроль над самой публично заметной частью мирового сообщества. Наоборот, это очередное доказательство того, что эта секта защищает тоталитарные идеалы, а никоим образом не либерализм.

Исходя из неписаных норм дипломатии, все понимали, что для России и народных республик Минские соглашения со словами об украинской принадлежности ЛНР и ДНР — это только прикрытие процесса то ли независимости, то ли интеграции народных республик в состав России. Как бы несерьёзные и временные Минские соглашения в устах Дейнего превратилось в какой-то мощный каток, грозящий реальными бедами Донбассу — так это восприняли многие наблюдатели. В том-то и дело, что Минские соглашения — это вовсе не временная мера, не несерьёзная ширма. В эти соглашения заложены требования, означающие по сути переформатирование Украины, ликвидацию террористической группировки, захватившей Донбасс, и превращение Украины в конечном счёте в нормальную часть России. Поскольку эти требования там не сформулированы открытым текстом, а только вытекают из явно записанных требований, значение Минских соглашений, действительно, понятно далеко не сразу. Мне, например, понадобилось довольно много времени для их анализа, прежде чем я убедился, что это не капитуляция РФ, а возможный путь к реинтеграции России. Поэтому я гляжу на эти соглашения оптимистичнее, чем большинство граждан. Именно потому, что я как профессиональный политический аналитик привык докапываться не то, что до второго — а до третьего и четвёртого дна. Поэтому хочу обнадёжить всех, кому недосуг заниматься столь тщательными изысканиями. Всё не так уж сумрачно и ни о каком отступлении речи нет. Как выразился когда-то Кастро о тех, кто отбивал антикастровский десант в Заливе Свиней: «Они не сделали ни шагу назад, даже чтобы взять разбег». Так вот, Минские соглашения выглядят шагом назад именно потому, что дают возможность разбега.

С такой точки зрения получается, что донецкий «минский переговорщик» Пушилин, который чётко возразил луганскому переговорщику Дейнего, не прав? А Пушилин сказал, что республики не могут вернуться в состав Украины потому, что Киев не выполнил ни одного пункта Минских соглашений. А правы в данном случае оба. Дейнего прав в том, что минские соглашения действительно предусматривают возвращение республик Донбасса в состав Украины, а Пушилин прав в том, что Киев не выполняет свою часть этих соглашений, не делает шагов, предусмотренных соглашениями и обеспечивающих саму возможность такого возвращения. То есть правы оба, просто каждый из них указывает на разные стороны одних и тех же соглашений. Задача Дейнего в том, чтобы показать тому самому мировому сообществу, что вина не на Донбассе, а на Украине. А задача Пушилина — показать, что с нынешней Украиной даже по этим нынешним Минским соглашениям ничего общего у Донбасса нет и быть не может. То есть его задача — обнадёжить своих, а задача Дейнего — переманить на свою сторону чужих.

Возникает вопрос. Всё-таки, не была ли это попытка именно Кремля обратиться через Дейнего к «мировому сообществу» с неким приглашением к переговорам, к обсуждению болевых проблем, в том числе проблемы Юго-Запада Руси? Можем ли мы констатировать, что это заявление России о готовности к компромиссам не было услышано, потому что 10 ноября пришла новость, что администрация США не видит возможности встречи Трампа и Путина на полях саммита АТЭС во Вьетнаме из-за плотного графика Трампа? Значит ли это, что попытка даже не примирения, а приглашения к примирению — потерпела фиаско?

Мировое сообщество — это множество стран. Причём большей части этих стран и экономически, и политически не выгодно следовать указаниям Соединённых государств Америки. Поэтому обращение к «мировому сообществу» — это ещё и попытка выявить в нём слабые места. Что же касается поведения администрации, то заявление представителя Белого дома Сары Сандерс о невозможности встречи направлено не против Путина, а против Трампа. Именно его активность на всех направлениях стремятся заблокировать его политические противники, в том числе и аппарат Министерства иностранных дел, фактически полностью унаследованный от предшествующего президента, чьим политическим противником по всем ключевым вопросам Трамп был и остаётся. Именно этот аппарат стремится не дать Трампу ничего из того, что было заложено в его предвыборную программу. Кстати, я вовсе не удивлюсь, если сам Трамп в последний момент найдёт способ вырваться из-под контроля собственных аппаратчиков и сделать то, что считает нужным. Не будут же связывать его по рукам и по ногам прямо в Дананге.

Известно, что в Кремле, и в Белом доме одной из важнейших тем возможной встречи Путина и Трампа называлось урегулирование на Украине. Что происходит на этом направлении в треугольнике Россия-Америка-Украина?

Я уже не раз говорил и писал: до тех пор, пока на Украине водятся в товарных количествах люди, искренне уверовавшие в преступно-лживый лозунг «Украина — не Россия», этой заблудшей части русского народа придётся лечиться самыми надёжными психиатрическими средствами: голодом и холодом. До тех пор, пока внутреннее общественное мнение Украины деморализовано полуторавековой пропагандой отдельности остальных украинцев от русских, пока русское большинство граждан Украины искренне убеждено в том, что они потомки древнего народа, забывшие язык предков и как только они этот язык усвоят, щедрый Запад насыплет им полную кормушку — до тех пор они представляют опасность для себя и в какой-то мере для окружающих. Такая Украина нам не нужна даже даром, поскольку там всё ещё остаются миллионы людей, искренне верящих, что злые москали оторвали их от сытой европейской кормушки. И среди этих миллионов найдётся несколько десятков тысяч, желающих мстить за такой отрыв. Поэтому никакое урегулирование на Украине невозможно, пока внутри Украины не будет свергнута террористическая группировка, а украинствующие средства массовой рекламы, агитации и дезинформации не будут переведены в нормальный режим и не начнут разгребать всю ту грязь, которой они десятилетиями подряд заморачивали и заболачивали мозги своим согражданам.

В какой мере это сейчас возможно? Думаю, что Соединённым государствам Америки Украина нужна сейчас как антитрамповское средство, то есть в качестве блокировки поворота на тот экономический путь, за который голосовали избиратели Трампа. Таким образом, судьба Украины оказывается заложником внутри американских политических разборок.

Что же касается Российской Федерации, то мы уже нашли достаточно других направлений политической и экономической активности, и мы с каждым днём зависим от того, сколько ещё продержатся террористы в Киеве. Поэтому с нашей стороны нет смысла как-то форсировать политическую активность. Наоборот, нам есть смысл как можно активнее показать Западу, что, держа в заложниках русское большинство граждан Украины, он не добьётся от нас никаких уступок. Тогда есть надежда, что Запад отпустит этих заложников пораньше и побезопаснее.

А жителям Донецкой и Луганской Народных Республик надо жить по-прежнему, налаживать экономические взаимоотношения с третьей областью донецкого бассейна — с Ростовской областью, и через неё — со всей Российской Федерацией. И не опасаться, что их выдадут на милость террористам. Этого уж точно не будет, поскольку это означало бы утрату всех возможностей для активных действий самой Российской Федерации.