НЕОЖИДАННОСТЬ

Отец Всеволод Чаплин покинул Патриархию и закрыл за собой дверь не совсем бесшумно. Прошли его яркие выступления на «Дожде», на «Эхе Москвы», на радиостанции «Говорит Москва», в которых звучала горечь и раздражение, своего рода обвинение церковной среды во многих грехах, которые вызывают в светских кругах изрядную долю раздражения. Я очень ценю отца Всеволода. Это очень яркий, отважный человек, не боящийся оригинальных суждений. Последнее время мы сблизились с ним в рамках Изборского клуба, его участие в дискуссиях на тему «Православный социализм» чрезвычайно интересно и важно. В этот трудный для него период я бы хотел его всячески поддержать, может быть, приблизить к нашим кругам и сделать его частью нашего интеллектуального сообщества.

Мне кажется, что сегодня в нашей стране начался мучительный период, который, не дай Бог, может опрокинуть и свести насмарку всю огромную работу по становлению государства Российского. Работу, которую мы все провели после чудовищного 1991 года, когда потеряли Родину и государство, и казалось, что возврат невозможен. Тем не менее новое Государство Российское появилось, и в его становлении Церковь играет очень важную роль. И не только ту, благодаря которой молящиеся пастыри или монастырская братия прорубают коридоры в небеса, и на землю сквозь эти коридоры проливается Фаворский свет, наполняя им наши гарнизоны, сиротские приюты, научные лаборатории. Церковь играет государствообразующую роль, заменяя подчас собой государственные институты, которые по-прежнему слабы, противоречивы, иногда просто разрушены. Поэтому ослабление Церкви, ослабление церковного авторитета, ослабление авторитета патриарха наносит государству вред.

У личности, особенно у значительной личности, играющей в общественной жизни видную роль, – двоякая судьба. Судьба ординарная, которая измеряется качествами характера, его поступками или проступками. И судьба мифическая, когда вокруг этой личности создаётся миф – либо негативный, разрушающий, либо созидательный, творческий. И в истории важны не конкретные персонажи с той или иной формой лица, цветом глаз или аппетитом, а именно эта мифологическая сущность крупной личности. Если эта личность, например, демонизируется, становится чудовищно отвратительной, она разрушает среду, в которой развилась и господствует. Или же наоборот, если светоносные начала этой личности с некоторым преувеличением наделяются возвышенными чертами, эта личность-миф действует созидательно и благотворно. В данном случае мне очень важен именно мифологический аспект такой личности, как патриарх Кирилл. Кроме его огромных и реальных заслуг, дел, которые он осуществил в самый тяжёлый и мучительный период современной русской истории, будучи правой рукой патриарха Алексия II, у него есть и мистическая роль церковного пастыря, и любой урон, который, возможно, нанесён ему, будет отрицательно сказываться и на самой внутрицерковной атмосфере, и на судьбе государства.

Поэтому, почитая Святейшего и очень уважая отца Всеволода Чаплина, мне бы хотелось, чтобы эта распря как можно скорее утихла, и мы бы не давали пищу либеральной среде, которая нынче злорадствует и рукоплещет скандалу. Мне бы хотелось, чтобы наши духовные вороги, которых и так ведут непрерывные нападки на православие, угомонились, а отношения в церковной среде опять обрели бы возвышенную гармоничность.

По поводу увольнения Чаплина есть две версии, которые, на мой взгляд, противоречат друг другу. Сторонники одной говорят, что патриарх Кирилл выстраивает сверхжёсткую систему, в рамках которой недопустимы отклонения, заметные фигуры. А отец Всеволод – достаточно яркий человек с убеждениями, он весьма часто высказывал такие вещи, которые с одобрением воспринимались в православно-патриотической среде. Практически одновременно был также уволен редактор «Журнала Московской Патриархии», одиозный либерал Сергей Чапнин, которого мы все считаем главным модератором и серым кардиналом неообновленческого лобби в Церкви. Эта версия несколько поверхностна и отражает реальность в меньшей степени.

Мне думается, что за этим стоит достаточно сложная номенклатурная борьба внутри церковной институции. Отдел по взаимодействию Церкви и общества слит с отделом Легойды. А Легойда известен как серый и безликий человек, который ничего яркого и тем более патриотического никогда не говорил. Он – умеренно либеральных взглядов. Есть версия (не могу сказать, что я стопроцентно её разделяю, моя позиция несколько более осторожная), которая предполагает, что за всем этим стоит атака на самого патриарха, которая осуществляется через определённое лобби. В частности, называют имя митрополита Илариона (Алфеева), который, в свою очередь, связан с тем, что называется либеральной башней российской власти. Тогда логично и вытеснение отца Всеволода как человека, стоящего на таких умеренно правых, патриотических позициях, и процесс, который я бы назвал окружением патриарха либеральными кадрами.

Если это так, то я оказываюсь прав в своих недавних прогнозах. В «Завтра» был опубликован мой цикл «Осень патриарха», в котором я высказал мнение, что в Церкви началась «цветная революция». Мне кажется, что эта, вторая версия несколько ближе к истине, хотя, конечно, наверняка ситуация носит более сложный и неоднозначный характер. Но я хотел бы ещё раз подчеркнуть мысль, которую высказывал летом и осенью: в «цветной революции» в первую очередь виноват не заговор, который возникает на втором этапе, а правящая бюрократия, которая постепенно теряет адекватность и фактически своими руками готовит собственное свержение. Если это сопоставить с тем, что отец Всеволод говорил о церковном управлении, его достаточно нелицеприятные характеристики окружения первого лица церковной иерархии, то картина более или менее проясняется.

Отец Всеволод Чаплин личность, конечно, колоритная. Я думаю, что людям, которые так или иначе наблюдали за его деятельностью на протяжении многих лет, он в первую очередь запомнился тем, как легко менялся в соответствии с духом времени. В 90-е годы Чаплин был сверхлиберален. Он гвоздил тоталитаризм, считал, что Православная церковь должна идти в ногу со временем, служил экуменические молебны и, простите за жаргон, в дёсны клацался со всеми еретиками. Наверное, нельзя найти ересь, с представителями которой он бы не служил совместно или не выступал на международных форумах.

Но общественный климат изменился, и вместе с ним другим стал отец Всеволод. Он как как хорошая гончая. У породистых охотничьих собак есть так называемое верхнее чутьё, способность учуивать дичь, какие-то самые слабенькие веяния по воздуху. И когда этим верхним чутьём стали ощущаться перемены, отец Всеволод тут же стал патриотом. И по мере того как этот патриотический курс крепчал, крепчал в патриотизме и отец Всеволод. Последние полтора-два года у меня было ощущение, что он, прежде чем выступать, штудировал книги митрополита Иоанна (Снычёва) или каких-то черносотенных деятелей, а потом уже излагал всё для почтеннейшей публики уже на современный манер. Ничего плохого в этом нет, в том смысле что Чаплин транслировал здравые идеи. Плохо то, что за этим не стоит никакой веры. Чужая душа – потёмки, конечно, но я сомневаюсь, верует ли отец Всеволод в Господа Бога или он – как принято в постмодернистском мире – играется во всё это дело.

Насколько я понимаю, в окружении Святейшего Патриарха идёт грызня подковёрная, но по большому счёту, одни церковные либералы дубасят других церковных либералов. Подразделение Чаплина сначала находилось в Отделе внешних церковных сношений, потом отпочковалось в самостоятельную структуру, а теперь её опять слили с информационным отделом. Но это всё бюрократическая история. Церковь, если рассматривать её не как тело Христово, не как Божественный организм, но как человеческую организацию, болеет всеми болезнями, известными любой большой административной структуре, – борьба за власть, подковёрные игры и прочее. К духовной жизни русского общества это не имеет никакого отношения. Тем более все эти люди – по своему происхождению, воспитанию, духовному строю – схожего либерально-демократического генезиса, от исконной, святоотеческой, черносотенно-монархической линии они бесконечно далеки. Пусть себе играют, Бог им судья.