Иосиф Кобзон скончался 30 августа после многолетней борьбы с раком. Похороны Народного артиста СССР состоятся 2 сентября в Москве, на Востряковском кладбище.
Экспертные оценки
Оценивать линейно Иосифа Кобзона, значит самому быть примитивным человеком. На одной чаше весов его бесконечное присутствие в телевизоре и медиа, от которого тошнило и раздражало. На другой - прекрасный вокал советской школы.
Вернёмся на первые весы - Кобзон был ярким примером того, что в спорте обозначается фразой "уйти надо вовремя". С другой стороны - помогал людям, детям, ездил в горячие точки, не боялся.
Нельзя не отметить, что усопший был частью системы, уродовавшей культурный код нации - вся это попсо-блатота, пересмешники, голубые огоньки, музыкальный шлак и чудовищное дурновкусие, приватизировавшие сцену с 80-х годов. А с другой стороны, сам оставался одним из немногих, популяризировавших хоть какое-то классическое искусство.
Кобзона, как и Сталина, одним цветом не покрасишь. Покойтесь с миром.
Я видел его всего один раз, когда мы случайно оказались вместе в очереди на самолет в аэропорту черногорского Тивата. Смотрел на этого невысокого, с задумчивым лицом человека, и вспоминал ядовитую фразу из песни «Все это рок-н-ролл», написанной Константином Кинчевым (по своей поэтике — это была вывернутая наизнанку песня Майка Науменко «Гопники»):
Где каждый в душе Сид Вишес,
А на деле — Иосиф Кобзон.
Смысл кинчевского ехидства был вполне понятен. Сид Вишес — символ экстремальной контркультуры, готовности плевать на любые общественные условности и компромиссы. Кобзон в координатах перестроечного 1988 года — символ всего официозного: звания и награды, концерты в Большом кремлевском дворце с обязательным списком бравурных песен от «Ленин такой молодой» до «Куба, любовь моя».
А то, что он поёт песни про Родину, которые до слез любит «население» (сейчас бы сказали — «вата», но тогда этого мема еще не было), так мы сможем лучше, если, впрочем, этот патриотизм вообще нужен.
И в первое время мне, ребенку из поколения чуть младше рок-н-ролльного казалось, что и в самом деле могут лучше. «Русский альбом» БГ казался самым культурно изощренным высказыванием эпохи о России и русской душе. Смеявшийся над Кобзоном Константин Кинчев сделался православным патриотом и писал песни, от которых захватывало дух и под которые можно было, как под «Небо славян», и воевать, и маршировать. Даже либеральничающий музыкант Юра ездил петь солдатам в Чечне. А бескомпромиссный панк Егор Летов запел про молодого Ленина так, что никакого Кобзона вроде как и не нужно.
И вдруг 2014 год, Крым и Донбасс безжалостно все расставили по местам. Гребенщиков, надев красные мокасины, отправился в сожжённую Одессу, ручкаться с Саакашвили и с тех пор регулярно катается по Украине «налаживать культурные связи». Макаревич и вовсе отправился в Славянск, петь карателям из АТО и превратился в прямо-таки пародийного антипатриота-заукраинца. И даже Кинчев, в позиции которого, казалось, не могло быть никаких сомнений, который перед этим десять лет к ряду ездил в Севастополь поддержать там русский дух, забормотал что-то непонятное про то, что «Донбасс должен определиться с кем он, а только потом я туда поеду». В общем поддерживать борющихся русских людей отказался.
И напротив, «советский Синатра» отправился на Донбасс сразу и не только поддержать свою малую Родину, но и выступить в защиту всех сражающихся и умирающих за действительно единую Россию. Ни возраст, ни депутатство, ни звания, ни богатства не мешали ему ходить по минным полям, не прерывать концерты даже под артобстрелом и рисковать жизнью, зная о готовившихся на него покушениях украинских ДРГ. Именно Кобзон, не кто-нибудь, демонстрировал в Госдуме РФ боевой флаг Новороссии и призывал признать республики Донбасса.
Внезапно быть Иосифом Кобзоном оказалось на деле быть Сидом Вишесом в том самом смысле, который имелся в виду в кинчевской песенке — человеком не трусящим, свободным от условностей и не боящимся идти против «мнений света».
Это был настоящий мужчина. И вёл себя по-мужски. Что с благородной преданностью к попавшим в опалу друзьям (в частности к нелюбимому мною Лужкову), что с помощью воюющему Донбассу. В отличие от насмехающихся над ним "русских рокеров" это был человек поступка.
Царствие ему небесного!