КЛОН

Ройзман не вчера появился на политической арене и всё, что с ним происходило до сих пор, в принципе является закономерной прелюдией к тому, что происходит на этой неделе. Либеральные силы давно раскручивают этого политика и делают на него ставку. И Екатеринбург, то бишь Свердловск, на нашей карте не вчера превратился в такую постепенно раскаляющуюся с политической точки зрения область. Поэтому удивляться тому, что Ройзмана единым фронтом поддерживают либералы — странно. Мы помним, что пять лет назад и больше в поддержку Ройзмана высказывались и Навальный, и Прохоров — и получали от него алаверды. Поэтому здесь как раз всё абсолютно предсказуемо. А удивляет то, что на этом пути не возникает никаких препятствий. Сначала человеку легко удалось стать мэром, а понятно, что это не должно было превратиться в финал карьеры. Очевидно, что это виделось Ройзманом трамплином для каких-то последующих свершений. Это уже тогда, когда случилось, должно было вызывать вопросы, но не вызвало. То есть нашей компрадорской олигархической элите кажется, что таким образом она достигает каких-то с кем-то компромиссов, регулирует и контролирует ситуацию.

Конечно, Ройзман — не одиночка. Всем известно (по крайней мере в Свердловской области, в Екатеринбурге), какие интересы, какие деньги и какие фамилии за ним стоят. И когда он стал мэром, тогда всем виделось, что это некий продукт поиска компромисса между федеральными и местными элитами. Договорились: он действует в определённом для него русле, а, соответственно, ему не чинят препятствий и позволяют по-прежнему выглядеть «борцом за интересы народа». Но эта логика несостоятельна. Она в конечном счёте ведёт к нарушению любых договорённостей, и там, где человеку позволили откусить палец, завтра он проглотит руку. Это совершенно очевидно.

Аналогии с ельцинщиной, я думаю, здесь уместны абсолютно. Можно назвать Ройзмана одним из клонов Ельцина. У нас теперь много ельциных — не один Ельцин. Например, Навальный похож на Ельцина. А Екатеринбург, Свердловская область, Урал, — это вообще специфическая зона. Если кто-то забыл — напомню: это единственный регион, которые на референдуме по судьбе Советского Союза голосовал против его сохранения. То есть постоянная «самобытность», которая впоследствии выразилась и во введении независимой уральской валюты, ментально присуща этому краю. И, конечно же, это в своё время было очень удачно использовано, когда оттуда выдернули Ельцина и позволили ему также из небытия вскарабкаться на самую высокую ступень исполнительной власти. Не случайно в Екатеринбурге работает одно из самых мощных консульств наших «международных партнёров». Не случайно там открыт и всем известный «просветительский» центр, являющийся мощным генератором-облучателем для всей свердловской и уральской молодёжи. Поэтому ничего не происходит удивительного сверх того, что не происходило бы раньше.

Был такой момент, когда вся наша общественность была взбудоражена национальными конфликтами. Они что ни день возникали, то в Кондопоге, помните, то в других регионах страны. В Свердловской области был знаменитый случай. Товарищ Ройзман до тех пор был известен исключительно своим землякам — своими связями с общественно-политическим союзом «Уралмаш» (иногда эта аббревиатура расшифровывалась иначе: организованное преступное сообщество). На эту тему Ройзманом стократно сказано очень много слов, что он чист и никакого отношения к криминалу не имеет. Но не суть важно. Вот в тот момент он почти синхронно с Навальным выдернул ровно тот же флаг: защита интересов русского обездоленного меньшинства. «Борьба» с барыгами, которые торгуют наркотиками, фонд «Город без наркотиков», я думаю, тоже всем должны быть памятны. Кто стоит на самом деле за этим фондом? Кто с кем в действительности борется? Не является ли работа подобных организаций просто способом передела наркотического рынка, на котором ОПС «Уралмаш» (я имею в виду в первую очередь оригинальную расшифровку этой аббревиатуры) всегда присутствовал? Я, как человек, который родился и вырос на Эльмаше (у нас завод назывался «Уралэлектротяжмаш» в соседнем с «Уралмашем» районе), очень хорошо помню, что никакой наркотический рынок там не заполнялся без участия и без ведома уралмашевской братвы. Конечно, когда началась «борьба» с цыганскими посёлками, с таджиками-распространителями — людям, которые с этой темой были (по крайней мере, по журналистской линии, как я) знакомы, всё это представлялось отчасти даже издевательством. Но, тем не менее, ту националистическую, национал-демократическую волну наши либеральные вожди пытались оседлать. Это 2010-й, 2011-й годы. Впоследствии это обернулось различными беспорядками на национальной почве в Москве. И только когда случился украинский Майдан, он всю эту повестку моментально обнулил. Но она была очень актуальной ещё вчера. И на этой волне активно двигались и товарищ Навальный, и товарищ Ройзман, и они во многом именно таким образом создавали себе имя, репутацию и единомышленников.

Сегодня история другая, но игроки те же, персонажи те же и декорации практически не изменились. Другое дело, что центральная власть, на мой взгляд, в сегодняшних обстоятельствах выглядит гораздо более слабой, гораздо менее способной управлять ситуацией в регионах, на местах. И появляются такие проекты, как Ройзман-губернатор, которые в обстановке всеобщей утрамбованности имеют шанс выстрелить так, что зашатается что-нибудь и в Москве. Поэтому, конечно, ситуация опасная, но закономерная.

Михаил Касьянов вчера написал: «Для России сегодня крайне важно, чтобы в таких городах, как Екатеринбург, Москва, Санкт-Петербург начались реальные демократические перемены. И победа Евгения Ройзмана в сентябре может стать переломным событием в развивающемся в стране системном кризисе». По словам Ройзмана, под этими словами мог бы подписаться и Сергей Бабурин, также желающий видеть Ройзмана губернатором. И в списках «Справедливой России» несколько лет назад фигурировал тот же Ройзман. Это что — политическая всеядность Ройзмана или политическая прозорливость: во все корзины класть, только чтобы прорваться к власти? Я не думаю, что это исключительно ройзмановская всеядность. В большей степени это говорит о всеядности разных политических организаций, партий, которые вдруг внезапно начинают его поддерживать. Это говорит о том, что на нашем утрамбованном политическом пространстве отсутствуют какие бы то ни было корзины с яйцами. Поэтому все пытаются эксплуатировать, использовать любую возможность для политического успеха. Если за человеком в силу действий, которые он предпринимал на ниве борьбы с наркотиками, вырисовывается какая-то колонна поддерживающих его людей, то этот потенциал пытаются тут же приватизировать и задействовать в своих интересах самые разные силы. Они могут не представлять себе в действительности, кто такой Ройзман. А поскольку в той или иной степени в его выступлениях задействуются лозунги, связанные с попранной сегодня социальной справедливостью, то почему бы не поддержать его? Здесь неизвестно, кто кого использует и кто для кого важнее. Конечно, эта ситуация тревожная.

Поскольку со стороны власти никаких выдающихся ораторов, популистов, а уж тем более деятельных политиков или хозяйственников не наблюдается, то любой человек с более или менее подвешенным языком с противоборствующей стороны получает абсолютный карт-бланш, контрольный пакет доверия людей, которые за ним наблюдают. Моментально снимает куш и ничем его остановить нельзя. Не потому, что он выдающийся, а потому, что с противоположной стороны абсолютная серость, бездарность, нравственная и интеллектуальная нищета. Кто такой есть Ройзман и почему у него в кабинете висит портрет эмигранта-антисоветчика Бродского? Это то, о чём я постоянно говорю: выросшая, получившая новые зубы и когти ельцинская буржуазия. Раньше это называлось братвой. И сколько бы не отрицали связи с разными уралмашевскими историями, они, конечно, существуют. Но важна не какая-то криминальная подоплёка, а важно то, что так формировался новый национальный капитал — на Урале в частности. И в Красноярске такая же история была, и в Москве, и в Казани, и в Питере. Везде есть свои ройзманы. Просто не везде они на поверхности, не везде так здорово и замечательно говорят и не везде догадались уже толкать вперёд себя не лозунги буржуазии, а лозунги как бы социальной справедливости, как бы помощи обездоленным, как бы борьбы с угнетающими народ проблемами, социальными язвами. А в Екатеринбурге человек догадался делать это раньше всех — и он этим занимается. Но от этого он не перестал был выразителем интересов буржуазии. В сравнении с предшествующей элитой он является более подвижным, менее стеснённым в средствах, не оглядывающимся на своё партийное прошлое. У нас же многие олигархи по возрасту относились к советской эпохе. А этот никак не относится — поэтому он кристально чистый антисоветчик. Он ненавидит Советский Союз и антисоветизм — это его идеология, которую он не скрывает. Отсюда у него Бродский как икона. Отсюда у него в окружении, среди тех, кто его поддерживает, люди, вывешивающие флаги «уральских республик». Это полностью согласуется с идейной и экономической платформой наших национал-демократов — людей, которые являются выразителями интересов капитала и людей, которые не могут не быть антисоветчиками. Это такой обновлённый «Комитет освобождения народов России» — помните существовала такая организация, создававшаяся ещё Власовым в 1944 году? И не случайно единомышленники выходят на, может быть, отдельные, может быть, пока ещё единичные демонстрации с флагами, символикой и песенками власовской армии. Потому что дело не в переходе Власова к фашистам, а дело в манифесте Власова. Там были абсолютно те же самые лозунги, которые сегодня на знамёнах национал-демократов. Это капитализм, это представительная демократия, это мягкая форма национализма, которая означает сужение государственных границ страны до ареала обитания русских как народности.

Власть, пойдя на компромисс с этими силами, продемонстрировала, что она является продуктом точно того же распада, что и все сегодняшние навальные с ройзманами. Просто то, что мы наблюдаем сейчас — это новая реинкарнация той же самой антисоветчины. Агрессивная, яростная, не стеснённая никакими ограничениями и обязательствами антисоветчина всегда побеждает дряхлую и бессильную антисоветчину, которая вынуждена ещё на что-то оглядываться. А эти ни на что не оглядываются и не должны оглядываться. Они говорят: «Да, мы антисоветские, мы бродские, мы несём вам огонь свободы и капитализма. Мы построим правильный капитализм».

Есть перспективы у Ройзмана уже на федеральном уровне? Здесь нужно воспринимать не Ройзмана как Ройзмана, а как некое отображение всего наступательного движения нашего капитализма, которому очень некомфортно существовать в условиях даже минимального противостояния с Западом, которому очень не нравится всё, что происходит — например, дрейф в сторону капусты в бороде и некое игрушечное и понарошечное, потешное воссоздание советскости и апелляции к советскости (конечно, никакой истинной аналогии с советским временем сегодня провести нельзя). Но всё это, конечно, капиталу не нравится. Поэтому если этой фракции достанется такой регион, как Екатеринбург, как Урал, как Свердловская область, эта командная высота — то это, конечно, будет очень серьёзным успехом в наступлении молодого и голодного капитала на позиции капитала старого, дряхлеющего и постепенно сходящего со сцены. Это может означать только одно из двух: либо в дальнейшем эта борьба приобретёт ещё более яростные и жестокие очертания и в конечном счёте кто-то в Кремле решит стукнуть по столу и конфликт усугубится, либо продолжится политика поиска компромиссов, уступок и договорённостей. В таком случае за откушенным пальцем последует откушенная по локоть или по горло рука. И значит движение с замещением одних капиталистов другими будет продолжено. Либо конфликт — либо капитуляция.

Мы наблюдаем бунт миллионеров против миллиардеров. Эти люди не получили сразу монополию на продажу нефти за границу, как какой-нибудь Ходорковский. Они получили свои куски, и немалые куски. Это то же самое мурло капитализма, просто оно было чуть менее заметным. Но этим людям сейчас неудобно. Они чувствуют кроме всего, что под влиянием экономического кризиса растёт недовольство в массах, растёт раздражение среди людей, в том числе среди тех людей, которые работают на них, среди их собственной рабочей силы. В какой-то момент эти мелко и среднекалиберные олигархи, олигархи местного значения начинают задавать себе вопрос: мне удобнее быть в гармоничных отношениях с центральной властью или всё-таки попытаться дистанцироваться от неё и тоже присоединиться к тем, кто её критикует? И мы видим, что один за другим такие «герои девяностых» — уже поседевшие, постаревшие, уже далеко не ребята в спортивных костюмах, которые дрались за какой-нибудь крупный алюминиевый комбинат — выбирают второй вариант. Это уже умудрённые опытом мужчины. Они говорят, что не справляется федеральный центр, ограбляются регионы, выводится прибыль. Несправедливость опять же, наркотики. Они, естественно, не задают вопросы ни сами себе, ни тем, кто их слушает: а откуда это всё взялось-то? И какова их роль в том, что это возникло? Они используют очень простые инстинкты толпы. Вопрос в том, к чему это приведёт, потому что в других государствах такой мелкий, мелкопоместный и средний капитал рано или поздно, в какой-то момент, когда обострялись отношения между капиталом и трудом, всегда призывал на помощь себе охранительскую крайне реакционную идеологию. И чем это заканчивалось — вы знаете из истории.

Поэтому я абсолютно не удивляюсь аналогиям с власовским движением. Помимо того, что это всё были большие демократы и большие либералы, капиталисты, они ещё всё-таки, не забывайте, действовали под эгидой Вермахта и СС.