ГАВАНЬ

Никаких радикальных изменений в раскладе рисков для российских вложений в американский госдолг за прошедшие дни не произошло. Если бы действительно произошли какие-нибудь радикальные изменения, тогда значительное уменьшение доли американских ценных бумаг в валютных резервах РФ можно было бы объяснить словами Набиуллиной. Однако Эльвира Сахипзадовна — не очень способная девушка в плане того, чтобы объяснять свои действия. Она очень исполнительная, но объяснить, что она делает, не в состоянии. Она даже была не в состоянии достаточно грамотно объяснить, почему же произошло такое радикальное снижение инвестиций ЦБ в американские казначейские бумаги. Напомню, на начало текущего 2018 года в портфеле Центробанка таких бумаг было на сумму примерно 100 миллиардов долларов. ЦБ начал скидывать эти бумаги в апреле. Я думаю, что это связано с теми санкциями, которые озвучил Трамп 6 апреля. И я думаю, что сброс части казначейских бумаг из портфеля Центрального банка — это реакция на очередную порцию американских санкций. Подозреваю, что это не было решением Набиуллиной, а была некая команда из Кремля. Видимо, всё-таки президент дал такую команду, а такая команда не обсуждается — она исполняется.

Вроде бы как одну лапу попытались вытащить, а другая лапа начинает увязать. Куда переброшены эти деньги? Есть определённые оценки. ЦБ такой цифири не даёт, но некоторые эксперты такую цифирь приводят, хотя всё-таки нет ссылок на первоисточник. Если им верить, преимущественно это перевод денег на депозитные счета иностранных банков. А также это перевод денег на депозиты некоторых центробанков, которые не называются экспертами и СМИ. Далее — это депозиты Банка международных расчётов. Известно, что Банк международных расчётов держит на своих депозитах примерно около 10% всех международных резервов большинства ЦБ мира. Так что это привычная гавань, куда центральные банки направляют свою валюту. Ну и какая-то часть, вероятно, была конвертирована в бумаги других эмитентов. Называются Германия, Китай. Считается, что всё-таки в бумаги было инвестировано меньше. Ещё упоминается увеличение резервной позиции РФ в МВФ — хотя эти данные нельзя проверить

В целом понятно, что риски-то, по сути дела, не сильно снижены. Потому что если речь идёт о валютных депозитных счетах, то, конечно, дядя Сэм может дотянуться до практически любого банка, особенно если это коммерческий европейский банк или банк какой-то страны типа Австралии или Канады. ЦБ формально выполнил команду — но только формально. Риски сильно не снизились.

Поэтому, если действительно мы хотим учитывать политические риски, то необходимо думать о каких-то реальных альтернативах. А главное: зачем накапливать такие гигантские валютные резервы? Я припоминаю, как в 90-е годы говорили: «Деньги должны работать, деньги должны обращаться, не должно быть застоя денег». А мы видим застой валюты. Мы видим, что валютные резервы не дают практически никакого приращения доходов. Я даже приведу некоторые цифры. Вот статистика ЦБ: «Изменения международных резервов за 1-ое полугодие 2018 года». Прирост международных резервов у нас составил 24 миллиарда долларов. То есть берётся величина резервов на 1 января 2018 года и и сравнивается с 1 июля 2018 года. На фоне этого прироста одновременно произошло изменение величины международных резервов в результате двух факторов.

Первый фактор: переоценка валютных резервов из-за изменения валютных курсов отдельных финансовых инструментов по отношению к доллару. И что мы имеем? За полгода в результате изменения валютного курса потери составили 8,8 миллиарда долларов,

Второй фактор: изменения рыночных цен. Прежде всего, изменение рыночных цен на те же самые казначейские бумаги. По итогам первого полугодия 18-го года получилось 3,7 миллиарда долларов убытков.

Итого Россией потеряно примерно 12,6 миллиарда долларов в результате того, что эта валюта «лежала». Нам при этом продолжают говорить, что «деньги должны работать». Если деньги действительно должны работать, то и валюта не должна лежать на балансе ЦБ. То есть: если мы сказали «А», надо сказать «Б». Значит, должен быть некий валютный поток.

И тут я вспоминаю, как у нас проводилась индустриализация в 30-е годы XX века. Да, мы и тогда получали валюту по разным каналам — прежде всего в результате экспорта. Эта валюта «с колёс» шла на закупку машин и оборудования. Таким образом проводили индустриализацию. Если сегодня мы действительно хотим восстановить свою экономику, если мы хотим сделать рубль сильным, если мы хотим, чтобы Россия была независимой — то нам надо, конечно, проводить реиндустриализацию. И финансовые условия для такой реиндустриализации у нас есть: гигантские международные резервы. Даю точную цифру: на середину текущего года они составили 456 миллиардов 749 миллионов долларов. Это данные Центрального банка. И не нужно искать гавань для них вовне, когда она — внутри.

К сожалению, ЦБ сказал «А», но не говорит ни «Б», ни «В». А это как раз принятие решений по закупке инвестиционных товаров. Естественно, закупка инвестиционных товаров должна осуществляться не хаотично, а в соответствии с некими планами, программами реиндустриализации. А таких планов и программ нет. И в результате получается странная ситуация. Центробанк наращивает международные резервы, при этом несёт большие потери, которые я только что обозначил всего за полгода. За длительные периоды суммарные потери бывали и гораздо более существенными. Центральный банк не может объяснить, зачем он это делает. По крайней мере, до прихода Набиуллиной в ЦБ говорили, что «мы накапливаем международные резервы для того, что поддерживать стабильный курс российского рубля. Мы проводим валютные интервенции, когда происходит отток валюты, тех же самых долларов, и устанавливаем равновесие на российском валютном рынке, поддерживая, таким образом, курс национальной денежной единицы». Но, когда Набиуллина пришла в ЦБ, начали петь другие песни: мол, «нам не нужен стабильный рубль с точки зрения валютного курса. Он должен быть свободно плавающим, а если он свободно плавающий, то и валютных интервенций не надо». А если не надо валютных интервенций, то тогда не нужны и международные резервы. Действительно, чиновники могут мыслить таким образом, что у них концы с концами не сходятся.

Я работал в Центральном банке Российской Федерации и знаком с некоторыми его нормативными документами. Конечно, вопрос, связанный с управлением международными резервами — очень закрытый. Но, тем не менее, даже сам ЦБ в некоторых своих документах рассказывает, на основе каких критериев они определяют свою политику в области валютных резервов. Давайте посмотрим, что же это за критерии. В Центробанке постоянно ссылаются на то, что мы с вами называем вашингтонским консенсусом: на Устав и нормативные документы МВФ. Но в этих документах значится, что «оптимальный объём золотовалютных резервов эквивалентен трёхмесячному импорту страны». Этот норматив появился очень давно, но он остаётся, и ЦБ на своём сайте, не стесняясь, напоминает о существовании такого норматива. И даже приводит определённую статистику не только России, но и других стран. Есть страны, у которых нет резервов даже на месячный импорт; у США резервы колеблются в диапазоне один-два месяца импорта. Большинство европейских стран — то один-два-три месяца импорта. А как Вы думаете, каков у России этот показатель? 16 месяцев импорта! То есть, получается, ЦБ РФ святее папы Римского. Тогда возникает вопрос: а зачем вы приводите эти самые нормативы МВФ — вы что, на них ориентируетесь? А если вы их перевыполнили в 5 с лишним раз, то тогда объясните, зачем? Но в недрах регулятора полное молчание: никто не собирается объяснять нам, зачем они это делают.

Есть и внутренний документ Центробанка. Он определяет, что «главный критерий определения структуры портфеля международных резервов — это доходность отдельных финансовых инструментов, валютных курсов отдельных денежных единиц». С учётом этого в ЦБ и работают. Политические риски там практически не учитываются. Я об этом много раз говорил: доверять управление международными резервами людям, которые имеют коммерческий взгляд на мир или мировоззрение бухгалтеров, ни в коем случае нельзя. Особенно в сегодняшнее время, когда фактически ведётся необъявленная экономическая война, когда против России выдвигаются всё новые санкции и когда существует риск заморозки наших международных резервов. Может быть, сейчас всё-таки что-то сдвинется с мёртвой точки, и в ЦБ появятся другие нормативные документы, которые будут принимать в расчёт политические риски? И, может быть, появятся какие-то новые люди, которые будут смотреть на этот вопрос с геополитических позиций, а не с позиций узко бухгалтерских? Стоит ли на это надеяться? Не знаю.