БАЛАНС

Наказание чиновника, на первый взгляд, было очень мягким. Не есть ли это признак некоего горбачевизма? Не есть ли это указание на то, что распахнуто окно Овертона в шельмовании Мао Цзэдуна, которое может привести Китай к катастрофе, аналогичной катастрофе 1991 года в России?

Я не думаю, что китайские власти действительно дали какую-то слабину, не говоря уж про окно Овертона. Во-первых, объективно следует признать, что Цзэдун Ичанович Мао как государственный деятель был несравненно слабее Иосифа Виссарионовича Джугашвили. Мао оказался хорошим вождём партии в гражданской войне, но, к сожалению, не смог вовремя перестроиться на мирные методы. Пытаясь подражать Советскому Союзу, он не разобрался во многих корнях советских успехов, пытался копировать в основном внешнюю сторону нашей деятельности, а не внутреннюю. Поэтому его действия на посту руководителя были во многом вредны для страны. Собственно, даже сами китайцы это признают. По официальной трактовке примерно 70% его деятельности были верны, а 30% ошибочны. Именно поэтому чиновник-антимаоист отделался по нашим меркам сравнительно легко. Но именно по нашим меркам. По китайским – достаточно тяжело, поскольку человек, вылетевший из государственного аппарата таким образом, рискует просто не найти себе другого места ни в административном аппарате, ни в бизнесе. Так что наказан он, на мой взгляд, достаточно серьёзно. А наказывать его ещё жёстче нельзя именно потому, что, зная об этих 30% ошибок, слова о том, что Мао был дьяволом, следует считать преувеличением официальной позиции, но не радикальным противоречием этой позиции. Так что, на мой взгляд, всё сбалансированно и это вряд ли может свидетельствовать о каких-то радикальных изменениях политического курса Китая.

Был ещё один момент в высказывании чиновника: он насмехался над действующей властью Китая за бойкотирование западных ценностей. Это уже больше напоминает нам времена после 1985-го года в России. Но это опять-таки тезис, не совместимый с государственной службой, однако не окрашенный, так сказать, уголовно. Да, действительно, государственный служащий не вправе опротестовывать, да ещё в такой резкой форме, курс государства. Но то, что значительная часть китайского общества сейчас поддерживает заимствование западных идей – это факт. И чиновнику-диссиденту предоставили возможность вписаться в эту часть общества. А то, что в эту часть он не впишется – это уже его личное несчастье. Я думаю, что, если бы его попытались активно преследовать в уголовном порядке, это как раз было доказательством того, что эти идеи считают действительно опасными. А так – пусть себе живёт, пусть защищает то, что считает нужным, но за свой счёт, а не за казённый.

Стоит ли вообще бояться за Китай? Кто-то сравнивает политику его властей с НЭПом, то есть экономической свободой при направляющей деятельности компартии, а кто-то видит ползучее, медленное, но всё-таки движение в хрущёвско-горбачёвско-ельцинском направлении. Что же происходит на деле?

С экономической точки зрения Китай действует, на мой взгляд, наилучшим технически возможным в данный момент образом. Что я имею в виду? Из работ по теории управления видно, что в настоящее время человечество не располагает техническими ресурсами, достаточными для полного управления производством как единым целым. Эти ресурсы, по моим расчётам, накопятся в мире только во второй половине 20-х годов. До того оптимальный вариант действий – это так называемая смешанная экономика, когда те отрасли, на которые хватает ресурсов системы управления, действуют по единому плану, а все остальные действуют по планам, разрабатываемым каждым предприятием самостоятельно. Децентрализованное планирование мы обычно называем «рыночной экономикой», поскольку в отсутствие единого плана предприятия вынуждены согласовывать свою деятельность через механизмы торговли.

Так вот, такая модель хозяйствования активно практиковалась в Советском Союзе. В начале 50-х годов примерно 9/10 валового объёма продукции производили предприятия, находящиеся в государственной собственности и действующие по единому плану. Но одновременно примерно 9/10 разнообразия продукции обеспечивали предприятия, принадлежавшие тем, кто на них работал, так называемые артели. И действовала каждая такая артель по собственному плану, но благодаря наличию централизованно управляемого сектора артели также имели возможность эффективно координировать свою деятельность с этим сектором. Благодаря этому общая эффективность экономики была максимально возможной при данных условиях. Хрущёв, придя во власть, поломал эту систему. Он национализировал все промышленные артели и артели бытового обслуживания. А сельскохозяйственные артели (тогда говорили колхозы, то есть коллективные хозяйства) частично национализировал, превратив их, по тогдашней терминологии, в совхозы, то есть советские хозяйства, а частично оставил формально колхозами, но фактически обязал их исполнять большую часть тех плановых показателей, какие до того предписывали только совхозам. Таким образом, сразу же резко, вдесятеро возросла нагрузка на планирующие органы, и они буквально захлебнулись в этой нагрузке. И, соответственно, резко упала эффективность работы даже тех отраслей, которые до того управлялись тоже централизованно.

Так вот, к чему я рассказываю все эти подробности? К тому, что, насколько я могу судить, в Китае сейчас соотношение централизованного и децентрализованного хозяйствования примерно такое же, какое было в Советском Союзе в начале 50-х годов. Мы, естественно, видим только те предприятия, что ориентированы на экспорт. Они по большей части планируют свою работу децентрализованно, самостоятельно, а вот значительная часть предприятий, работающих на внутрикитайский рынок, по-прежнему опирается на классические механизмы централизованного планирования и наличие этих предприятий существенно повышает эффективность частного сектора. Таким образом, Китай хозяйствует вполне социалистически, примерно так же, как хозяйствовал Советский Союз до тех пор, пока им руководили вменяемые люди. Именно такое хозяйствование обеспечивает Китаю наилучшие технически возможные результаты.

Мы вступили в знаковый для нас 2017 год и могли бы учесть опыт Китая в области отношения к собственной истории. Действительно, после героических свершений в годы гражданской войны в Китае Мао Цзэдун совершал поступки, мягко говоря, неоднозначные – напомню термины «большой скачок», «культурная революция». Но вместе с тем Мао Цзэдуна любят за то, что была внедрена всеобщая грамотность, продолжительность жизни увеличилась вдвое и так далее. Исходя из этого, китайские товарищи в 1981 году после смерти Мао сказали примерно следующее: «Товарищ Мао Цзэдун – великий марксист, великий пролетарский революционер, стратег и теоретик; если рассматривать его деятельность в целом, то заслуги его в значительно мере преобладают над промахами». Таким образом, уважению к этой личности был придан некий законодательный характер. Не стоит ли нам именно в год столетия революции прекратить ползучую гражданскую войну, остановить антисоветизм, вдохновляемый частью власти, и законодательно установить роль и заслуги Ленина и Сталина, чтобы шельмование их в любом случае вело к тем последствиям, которые мы увидели сейчас в Китае?

К сожалению, эти меры, конечно же, необходимы, но неосуществимы. Неосуществимы они потому, что с каждым годом движения по антикоммунистическому пути становится очевиднее, что это путь-тупик. Поэтому те, кто нас в этот тупик направил, прекрасно понимают, что единственный для них способ избежать заслуженного наказания за сознательное разрушение страны (в чём они сами неоднократно признавались и даже хвастались) – это продолжать движение в тот же тупик. А чтобы его продолжать, они вынуждены делать вид, что вся советская эпоха была сплошным кошмаром и не заслуживает не то что доброго слова, но даже снисходительного взгляда. Поэтому в нынешних наших обстоятельствах невозможен какой-либо компромисс, какое-либо примирение на уровне законодательных решений – поскольку те, кто у нас занимается законодательством и законовзятельством – это по большей части люди, так или иначе заинтересованные в продолжении пути в тупик.