Полный эндаумент: во что Трегулова превращает Третьяковку?

Общеизвестно, что генеральный директор Государственной Третьяковской галереи, член Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, обладательница почётной грамоты Минкульта и командор ордена Pro Merito Melitensi (Мальтийский орден) Зельфира Исмаиловна Трегулова - фанатичный адепт выгребной ямы под названием "мировое современное искусство". Не раз она жаловалась на "чудовищную" нехватку в ГТГ работ 1990-х и нулевых.

И вот мечты Трегуловой стали осуществляться. Во-первых, в западном крыле Новой Третьяковки открылась выставка "Дар Марата. Современное искусство из коллекции Гельмана". Надо ли объяснять, что такое Гельман и гельминты?

Telegram-канал "Закулиска" в феврале: "Марат Гельман открывает в Третьяковке выставку с претенциозным названием «Дар Марата». Коллекцию совриска девяностых-нулевых, кураторски отобранного Гельманом. Что это значит, все примерно представляют. Врубель, Осмоловский и Авдей Тер-Оганьян. Зачем Трегулова возрождает и легализует этот пыльный дискурс — тоже понятно. После отжатия ЦДХ у художников и анонса тысяч квадратных метров выставочных площадей там надо что-то показывать, и показывать Трегулова будет Гельмана. Больше всего от этого должен обыкаться на новом месте Мединский. Знал ли он, когда отваливал своему «эффективному менеджеру» все эти залы, что она туда притащит Гельмана? Если нет — Трегулова его мощнейше киданула. Если — да, то грош цена всей его патриотической риторике и войне с комиксами. Для нового министра это тоже сюрприз не из серии приятных. То есть Трегулова нам годами рассказывала о том, что Третьяковка совершает поворот в современное искусство, подождала, пока свалит Мединский, и предъявила Любимовой Гельмана?!! А те инсталляции из клизм на стопках, когда они изображают купола монастырей на выставке «Родина» Гельман тоже подарит Третьяковке? И вообще, Третьяковка давно ли получила статус личной помойки Трегуловой, куда она «принимает в дар» всё, что дадут, если это дарит Гельман? Хочет ли Любимова стать тем министром, при котором Третьяковка первым делом стала экспозицией личного собрания Гельмана? Стоит задуматься".

"Независимая газета" восторженно описывает: "В одном тёмном зале Третьяковки в картонных коробках что-то кряхтит и пищит. Видео группы «Синие носы» из серии «Маленькие человечки» — с ворочающимся в гробу Лениным и с демонстрацией маленьких человечков (самих художников) — были одним из опорных пунктов той части основного проекта I Московской биеннале современного искусства, что заняла площадку бывшего Музея Ленина. Тот первый биеннальный выпуск, как известно, назывался «Диалектика надежды». Это была зима 2005 года. «Синие носы» Вячеслав Мизин и Александр Шабуров всегда хотели делать искусство понятное — в нём не было снобизма художественного междусобойчика, оно смеялось намеренно грубовато и говорило с массами. Марат Гельман раскручивал на московской художественной сцене в том числе и этих художников. На другом конце выставки доминирует в пространстве фрагмент огромного многосоставного панно 2006 года, напоминающего мурал, — «Война миров» Гоши Острецова. Там «рубятся» герои времени — Екатерина Дёготь, Иосиф Бакштейн, галеристы-тяжеловесы – Марат Гельман, Владимир Овчаренко. Сейчас это воспринимается как памятник вроде бы недавнему, но далёкому прошлому. Критик Екатерина Дёготь уехала из Москвы в Вену, Иосиф Бакштейн — уже не комиссар Московской биеннале. Галерея Гельмана, открывшаяся в 1990-м (и среди прочего, как известно, именно при её поддержке в 1994-м случилось перевоплощение Олега Кулика в человека-собаку), закрылась в 2012-м. Её место занял гельмановский проект «Культурный альянс», но он просуществовал не очень долго. Гельман был деятельнейшим участником пермской культурной революции, в Перми же он сделал, в частности, знаковый для художественной летописи проект «Русское бедное». Его почерк как галериста был не просто смелым, а даже радикальным, так что многие устроенные им выставки в совершенно разных городах то и дело срывали люди из числа любящих оскорбиться. Уже несколько лет Гельман живёт в Черногории, где руководит Dukley European Art Community. В этом смысле довольно странно осознавать, что искусство, сделанное художниками, которых он продвигал, уже перешло в стадию музеефикации. Несмотря даже на то, что он уже дарил работы в другие музеи. Но правильно, что сейчас эти вещи попали именно в Третьяковку. То есть нынешняя выставка, которую курируют Наталья Сидорова и Михаил Сурков, воспринимается не только, а может, не столько как дар, сколько как свидетельство эпохи, по сравнению с которой в искусстве всё сильно изменилось. Не случайно кураторы собрали в виде подписей к работам тексты тех лет, когда эти работы были сделаны. «Если бы термин «критический реализм» не был так нагружен конкретными историческими ассоциациями, точнее нельзя было бы сказать о творчестве Дмитрия Врубеля», — читаешь под его полотном 1992 года «Дети» текст Елены Селиной (её галерея XL — тоже одна из первых ласточек в Москве и до сих пор один из двигателей арт-процесса). Того самого Врубеля, чей сделанный с Викторией Тимофеевой «Евангельский проект» был в списке знаковых выставок, осуществлённых Гельманом. Недалеко от «Детей» висит «Без названия» Юрия Шабельникова — визуализация доктрины «православие, самодержавие, народность» образца 2005-го. Здесь есть акционисты Олег Кулик и Анатолий Осмоловский. В ГТГ переданы проекты 1990-х, сделанные основателями соц-арта Виталия Комара и Александра Меламида. На контрасте с ними выступают в «глянцевой» стилистике АЕС+Ф и Александр Виноградов и Владимир Дубосарский. Тут показывают работы Виктора Алимпиева, ставшего одной из молодых звёзд московской арт-сцены нового тысячелетия, и работы киевского художника Арсена Савадова. У него в серии Underground «в роли» лёгочников в соляных пещерах оказались герои хрестоматийно известных фресок Джотто из капеллы Скровеньи в Падуе. Художник из Казахстана Ербол Мельдибеков представлен фотографией «Брат мой, враг мой». Она заставляет вспомнить перформанс Марины Абрамович и Улая «Ааа-ааа»: глядя друг другу в глаза, они друг на друга орали. У Мельдибекова герои не кричат, у них во рту по пистолету. Очень разное искусство. К слову, Гельман подарил галерее и «Игру в теннис» Ильи Кабакова. Но эту инсталляцию в нынешних залах не развернуть, и её покажут отдельно".

Дальше - больше. Оборотистая  Трегулова создала аж 2 эндаумента (фонда целевого капитала) и привлекла в них крупные суммы денег - цифры со множеством ноликов - от Фонда Владимира Потанина, анонимных частных лиц. "Мы не стали класть яйца в одну корзину: средствами наших эндаументов управляют две компании — «ВТБ. Капитал» и «Газпромбанк. Управление активами». Мы посмотрим, кто из них будет нас лучше обслуживать. Вообще, это побуждает их соревноваться, нам это выгодно", - рассказала Трегулова в интервью "Коммерсанту". Она объявила, что львиная доля денег пойдёт на "пополнение коллекции современного искусства".

Наконец, широкой публике представлен шедевр, на который потрачен весь доход от одного из учреждённых Государственной Третьяковской галереей эндаументов. Это инсталляция московского концептуалиста, сооснователя арт-группы "Коллективные действия" и теоретика современного искусства Андрея Монастырского (Сумнина).

Инсталляция "Ветка" (1996) представляет собой обыкновенную ветку дерева, прикреплённую к доске с помощью четырёх мотков скотча. 

На пресс-конференции Трегулова безапелляционно заявила: "«Ветка» — принципиальная для Третьяковской галереи работа". Ранее шедевр экспонировался в Арт-галерее Ельцин-центра.

"Сегодня мы показываем замечательное произведение современного искусства — «Ветку» Андрея Монастырского — в залах старой Третьяковской галереи. Этот выбор неслучаен, этот выбор сознательный и он очень важен для нас. Дело в том, что «Ветка» Андрея Монастырского приобретена на доход от эндаумента, который был основан в прошлом году, и это первый результат его работы. Когда у музея появляются собственные деньги, собственный доход — доход от эндаумента, на который он сам может решить, что и как покупать, это уникальная ситуация, уникальная возможность. В этом смысле люди, которые жертвуют деньги на наш эндаумент, они безоговорочно доверяют музеи и разрешают ему самому решать и самому формулировать, что должно попасть в коллекцию. Мы сегодня показываем наш первый выбор, и мы его неслучайно показываем в окружении произведений, которые приобретались Павлом Михайловичем Третьяковым и которые сформировали историческую коллекцию ведущего музея русского национального искусства", - поведала на презентации заместитель гендиректора по развитию Государственной Третьяковской галереи Татьяна Мрдуляш (цитата по ТАСС), дочь заместителя председателя правления Сбербанка, экс-вице-премьера РФ Ольги Голодец.

Концептуалист Монастырский о собственном произведении: "«Ветка» — акционный «музыкальный» объект (инструмент) одноразового использования для получения звука разматывающегося скотча. Однако она задумана таким образом, что этот звук присутствует только как возможность. Во всяком случае, при первом показе этого объекта со стороны зрителей не было попыток размотать скотч с помощью ветки (потянув ветку вниз) — причём если это сделать, то объект будет разрушен. Можно сказать, что этот объект — одновременно и партитура возможного аудиодискурса. Партитурность его построена таким образом (через текст о Штокгаузене и Веберне), что у зрителя, в принципе, и не должно возникнуть желание потянуть за ветку, поскольку заданная в тексте интонация указывает, что и всякое действие с веткой — это будет «что-то не то», «не та музыка» и т. п. Таким образом, мы имеем дело с объектом, построенном на самой границе эйдоса и мелоса. Одновременно здесь созерцаются и образ ветки (изобразительная предметность), и звук «пойманной тишины» (дискурсивный горизонт возможности музыки)".

Художник-иллюстратор Александр Кукушкин возмущён: "Лист фанеры, четыре рулона скотча и ветка с московской помойки. Интересно, за какую сумму директриса Третьяковской галереи Зельфира Трегулова купила этот «шедевр»?". Последняя не стала озвучивать стоимость, лишь заметила, что "Ветка" Монастырского - "достаточно дорогая вещь".

"Если бы просто отмывание денег! Это попытка переформатирования сознания населения, попытка размывания понятий между добром и злом, искусства и не искусства, отношений между полами и т. п. В настоящий момент во главе ряда самых крупных и уважаемых в мире российских музеев находятся те, кто всё это и делает. Пиотровский, Трегулова, Лошак. По моему, на данный момент лишь директор Русского музея Гусев держит оборону от вторжения «актуальщины». Во всяком случае я не припомню, чтобы этот музей запятнал громкими подобными «актуальными» выхлопами. Недаром Гельман опять стал наведываться в Россию. Чувствует, что опять появляется возможность присосаться к бюджету", - пишет Кукушкин.

"И это в Третьяковке! Позор! Вот с чем бороться нужно! Не с простудой! Этот вирус погубит русскую культуру!", - восклицает игумен Афанасий (Селичев), настоятель Михайло-Архангельского мужского монастыря города Юрьев-Польский. Писательница Марья Коваленко: "Нет, ну захотели попилить потанинское бабло, ладно, дело житейское. но почему с таким цинизмом? Купили бы чего-нибудь эээ... менее экспрессивное. Пейзажик какой или портрет хошь бы абстрактный. Но это — это... нет слов приличных". Игумен Афанасий: "Хуцпа как она есть. Классика".

Сразу после появления "Ветки" ГТГ закрылась на карантин. Когда музей откроется снова, "Ветка" займёт своё место в зале Новой Третьяковки.