18 апреля 2013 года состоялась встреча Генерального консула Российской Федерации в Крыму Владимира Андреева со студентами Севастопольского филиала МГУ им. М.В. Ломоносова. На встрече обсуждались вопросы внешней политики России в Крыму и перспективы развития Севастополя. В ходе встречи дипломат заявил, что «Россия должна знать, что тревожит её соотечественников». Одним из основных вопросов на встрече был вопрос «о статусе русского языка на территории Украины». В конце мая 2013 г. Владимир Андреев был снят со своей должности под давлением крымско-татарского меджлиса и властей Украины. Газета «Завтра» писала об этом скандале в статье Константина Затулина и Марии Карповой «Крымский узел» от 14.06.2013 г.:
http://www.zavtra.ru/content/view/kryimskij-uzel/
Вопрос о статусе русского языка продолжает оставаться актуальным. Летом этого года я побывал в Севастополе в дни торжеств, посвященных сразу трем совпавшим по времени праздникам: дню Военно-морского флота России, Дню флота Украины и 1025-летию Крещения Руси. Во время пребывания в Севастополе, я на себе ощутил остроту вопроса «о русском языке». По своей профессиональной привычке и при помощи обычного мобильного телефона, я «просканировал» радио-эфир в FM-диапазоне (87,5 МГц – 108,0 МГц). Оказалось, что среди всех радиостанций, которых всего около 20, нет ни одной русскоязычной. Новостных радиостанций только одна – «Украинское радио» (90,4 МГц). На остальных, в основном музыкальных, радиостанциях парадоксальная ситуация: при украинско-язычном эфире – в основном русско-язычный музыкальный контент. Т.е. ведущие передач говорят в основном по-украински, а песни исполняются в основном по-русски. Если бы российские обладатели прав на русско-язычный музыкальный контент «предъявили свои права», то украинское коммерческое радиовещание прекратило бы свое существование.
Конечно, это не справедливо, что в русском городе Севастополе нет ни одной русской радиостанции. Для примера, в Москве для иностранных граждан с недавних пор, по решению Московского Правительства, открыта англоязычная FM-радиостанция “Moscow FM” (105,2 МГц). Примерно 20-30% времени ее вещания отведено под новости. Вполне возможно, что эта ситуация могла бы стать предметом переговоров Российского и Украинского правительств.
Приведу еще один пример из недавно переизданной книги Н.Ф. Задорожной «Дом-музей севастопольских подпольщиков 1942-1944 гг.: Путеводитель», 2012 г. В книге рассказывается о немецко-фашистском радиовещании времен оккупации г. Севастополя во время Великой отечественной войны:
«Радиовещание велось на русском и украинском языках из Симферополя несколько часов в день. Программа однообразная:
6.15 – Последние известия и сводки Германского Верховного командования.
14.30 – Обозрение «С микрофоном по свету».
15.15 – Последние известия.
16.00 – Передача из цикла «Победа Германии – свобода народов России».
18.00 – Сводка Германского Верховного командования.
19.30 – Политический фельетон.
19.35-21.00 – Концерт.»
В истории города Севастополя есть еще один пример отношения к русскому языку. О нем рассказывает Елена Котенкова в своей статье «Страница в истории местного просвещения?», которую я с радостью хочу представить читателям. В этой статье тоже рассказывается о времени оккупации Севастополя, и тоже – немецкими войсками, но в 1918 г. С трудом могу поверить в то, что немецкие власти не запрещали, а в какой-то мере разрешали местному населению пропагандировать и преподавать русский язык.
Размышления над всеми этими фактами расширяет мои представления о том, что такое оккупация.
Мне было очень интересно узнать из статьи Елены о тех требованиях, которые предъявлялись к поступающим в гимназию. Для поступающих в приготовительный класс гимназии (возраст от 8 до 10 лет) предъявлялось в частности требование «писать по-русски и считать до 1000». Я отчетливо помню себя в возрасте 6 лет, когда воспитательница нашего детского сада при троллейбусном управлении г. Севастополя, научила нас считать до 1000. Но меня это произвело очень сильное впечатление и сразу после этого урока во время послеобеденного «тихого часа», когда дети должны были спать, я не спал и посчитал все числа от 1 до 1000. И я помню сколько времени у меня на это ушло – ровно 2 часа. Поэтому я стал математиком. Другое требование к поступающим в гимназию – «знание главнейших утренних и вечерних молитв и важнейших событий священной истории ветхого и нового завета». С этими требованиями я столкнулся в юности, когда под влиянием матери думал поступать на учебу в Духовную семинарию в Загорске (ныне – Сергиев Посад) в Троице-Сергиевой лавре. Но в итоге я все-таки выбрал математику.
С Еленой Котенковой мы познакомились и подружились этим летом, когда я работал в фондах Музея героической обороны и освобождения Севастополя (далее - Музей). Она является сотрудником Музея. У нас, как у севастопольцев, нашлось много общих тем. Кроме того, во время общения выяснилось, что Музей решает большую задачу по переводу своих бумажных фондов (свыше 35 тысяч единиц) в цифровой формат, а мне эта деятельность близка по моему опыту книгоиздания. По предложению Елены я выступил перед сотрудниками Музея с небольшой лекцией «О компьютерных технологиях оцифровки». И вот теперь мы поменялись местами, и уже я представляю Елену читателям газеты «Завтра» с ее рассказом об истории преподавания и современном состоянии русского языка в Севастополе.
Елена Котенкова,
Севастополь.
СТРАНИЦА В ИСТОРИИ МЕСТНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ?
(О создании временного музея русского языка и словесности в Севастополе в 1918 г.)
Севастополь, лето 1918 года... Продолжалась германская оккупация (1.05.1918-15.11.1918 гг.). В городе проходили стихийные митинги, аресты. В Новороссийске 18 июня была затоплена часть кораблей Черноморского флота. Раскручивающийся моховик гражданской войны уже унес жизни сотен севастопольцев. Начинался голод и эпидемии… 18 августа 1918 года в Севастополе в помещении одной из гимназий состоялось открытие кратковременного музея-выставки русского языка и словесности.
Этот интересный факт из культурной жизни Севастополя стал известен, благодаря хранящемуся в документальном фонде Национального музея героической обороны и освобождения Севастополя документу: «Систематическому каталогу Севастопольского временного музея русского языка и словесности». На 127 страницах газетной пожелтевшей от времени бумаги многострочный типографский текст, без иллюстраций, обложка утрачена… В выходных данных - Севастополь,1918 год.
Что же послужило поводом для создания музея родного языка в столь трудное и опасное время? В чем заключалась проблема и созвучна ли она проблемам нынешним? Сегодня «русский язык» перестает быть категорией только культурологической. Для региона и страны, в которой мы живем, отношение к языку становится чем угодно, но только не проблемой изучения самого языка: продолжается игра политиков «за «белых» или за «красных», переплетаются интересы политические и экономические. Дальнейшее развитие русского языка обсуждается на государственном уровне: отношение уже в свою очередь к этому процессу служит средством продвижения тех или иных народных избранников. Представьте на минуту, что так же яростно мы бы обсуждали учить или не учить английский, немецкий, французский или любой другой иностранный язык. Да, теперь в школах русский – это второй иностранный язык. Но ведь и государство – не Россия.
Теперь давайте обратимся к нашему систематическому каталогу. В нем мы находим идею и цели создания временного севастопольского музея русского языка и словесности, фамилии организаторов и устроителей, отделы и подразделы, перечень самих экспонатов выставки. Все, как положено. Но прежде, чем подробно рассказывать о работе музея, совершим краткий экскурс в Севастополь 1918 года. И может быть, с каким-то иным чувством: чувством трепета и восхищения, отнесемся к этому, на первый взгляд, рядовому событию в культурной жизни города.
После Октябрьского переворота события в Крыму и Севастополе развивались стремительно. Севастополь, главная база Черноморского флота, стал центром политического противостояния на полуострове. Массовые расстрелы декабря 1917 – февраля 1918 года унесли сотни жизней. Только в «Варфоломеевскую ночь» с 22 на 23 февраля 1918 года в Севастополе различные источники приводят страшные цифры: не менее 100 погибших, по другим - 250-400 человек. Свидетель событий лейтенант В.А. Лидзар вспоминал на страницах бизертского Морского сборника (№ 4, 1922 г.):
«Утром грузовые автомобили собирали трупы по улицам, на бульварах, за городом и свозили их на пристань. Доверху наполненные трупами баржи отводились в море и там, с привязанными балластами, сбрасывались в море…».
Особенно страшные эпизоды происходили на улицах Городского холма (там располагались квартиры морских и сухопутных офицеров, представителей купечества и предпринимателей). Именно там находились и образовательные учреждения Севастополя. Трагедия разворачивалась на глазах севастопольцев, юных жителей города. Она поглотила всех и каждого. Нет нужды в данной статье окрашивать террор в красный или белый цвет. «Символика террора была разной, но суть одна и та же. Затемняющая разум ненависть, настоянная на идеологии – самое страшное зло ХХ века», - писал В.В. Костиков в книге «Не будем проклинать изгнанье…»
1 мая 1918 года началась оккупация Севастополя германскими войсками. Немцы прочно обосновались не только в Севастополе, но и на всем полуострове. Это вызывало горькое чувство оскорбленного национального достоинства, но, как ни странно, этот период в жизни города можно охарактеризовать, как некоторый период «затишья». На улицах не стреляли. Местные органы самоуправления пытались наладить работу артелей и предприятий. Оккупационные власти были заинтересованы в работе Севастопольского порта, железнодорожного вокзала. В городе начались перебои с продовольствием и пресной водой. В летнем жарком Севастополе бездействовал городской водопровод. Население пользовалось водой из старых колодцев, родников, что было одной из причин распространения дизентерии и даже холеры. Надвигалась другая страшная беда – голод.
Но, несмотря на тяжелую обстановку, учреждения образования готовились к новому учебному году, в преддверии которого группа энтузиастов взялась за организацию временного музея русского языка и словесности.
Идея музея родного языка возникла лет за шесть до описываемых событий. В начале ХХ века, в период уже начавшихся «брожений» и кризисов внутри страны, академик А.А. Шахматов, бывший в то время председателем Отделения русского языка и словесности (ОРЯС) при Российской академии наук, созданного еще в 1841 году, писал: «Великой русской народности предстоит великое испытание, и это чувствуется одинаково всеми ее представителями».
Главными популяризаторами идеи создания музеев и кабинетов русского языка в образовательных учреждениях были такие известные российские педагоги и общественные деятели, как Н.М. Соколов и Г.Г. Тумим, выступившие в 1912 г. в отделе русского языка при Педагогическом музее военно-учебных заведений (1864-1939, Санкт-Петербург) с соответствующими докладами.
В Севастополе за организацию временного музея русского языка и словесности взялся Ф.С. Сунгуров, лектор Севастопольского Народного Университета, преподаватель казенной мужской гимназии и частной женской гимназии А.В. Подлесной. Своей целью музей преследовал популяризацию методической литературы русского языка и словесности (в этот период происходила замена словесно-догматического метода преподавания методами, строящими обучение детей на началах наглядности и самостоятельности), а также идеи создания самого музея. Из текста Каталога видно, что впоследствии предполагалось создать постоянный городской музей и кабинеты русского языка в учебных заведениях «в виду глубокого национального (выд. автором) и научно-педагогического значения подобных музеев, как лаборатории для словесника-педагога и для каждого культурного человека, интересующегося вопросами родного языка и богатой русской литературы».
Организация музея встретила сочувственное отношение со стороны всех севастопольских общественных библиотек и большинства учебных заведений, прессы, частных лиц, предоставивших экспонаты для музея. Музей разместился в помещении частной женской гимназии А.В. Подлесной, находившейся на Городском (Центральном) холме.
Фотография 1 – Жилой дом на углу улиц Терещенко и Л. Павличенко. В этом здании в 1906-1919 гг. размещалась частная женская гимназия А.В. Подлесной. Фото И. Акуленко, 1970-е гг.
В кон.19-нач. 20 вв. в Севастополе стали открываться частные женские гимназии, работавшие по правилам и программам Министерства народного просвещения. Среди них гимназия А.В. Подлесной (ул.Садовая 2 , на углу ул. Таврической и Садовой (ныне ул. Л.Павличенко и Терещенко), напротив Петропавловской церкви.
По Уставу гимназий и прогимназий Министерства народного просвещения, Высочайше утвержденному в 1871 году, в главе «III. Учащиеся» приведены правила приема детей (даны в правилах современной орфографии - авт.):
«23.В гимназии и прогимназии обучаются дети всех состояний, без различия звания и вероисповедания.
24. К прошению о поступлении в гимназию и прогимназию, подаваемому: в гимназии – на имя директора, а в прогимназии – на имя инспектора, прилагаются свидетельства о возрасте и о звании. Медицинское свидетельствование поступающих в том, что они не имеют телесных недостатков или болезней, препятствующих вступлению в общественное заведение, делается врачами гимназии и прогимназии.
25. В приготовительный класс гимназии и прогимназии принимаются дети не моложе 8 и не старее 10 лет, знающие первоначальные молитвы и умеющие читать и писать по-русски и считать до 1000, а также производить сложение и вычитание над этими числами.
26. Для поступления в 1-й класс гимназии и прогимназии требуется: а) знание главнейших утренних и вечерних молитв и важнейших событий священной истории ветхого и нового завета; б) умение бегло и со смыслом читать по-русски напечатанное гражданским шрифтом и пересказывать, по предложенным вопросам, легкие прочитанные рассказы, а также писать по-русски под диктовку, без искажения слов, крупным и средним шрифтом, и читать по церковно-славянски, и в) знание первых четырех арифметических действий над целыми отвлеченными числами. При сем наблюдается, чтобы в 1-й класс поступили дети не моложе 10 лет. В следующие классы гимназии и прогимназии принимаются имеющие соответственные классу познания и возраст.»
Из воспоминаний Е.П. Судакевич:
«Александра Васильевна Подлесная приехала в Севастополь из-за болезни мужа. В 1906 г. открыла частную женскую гимназию. Со своей семьей проживала в здании гимназии на 3-м этаже. По своим убеждениям среди высшего начальства считалась демократичной, об этом свидетельствует и социальный состав ее учениц. В гимназии обучались дети адмиралов и кондукторов Черноморского флота, рабочих Севастопольского морского завода, учителей и строителей, купцов и государственных служащих. Социальное положение родителей не имело значения в оценке успеваемости учениц. Ученицам-отличницам при ограниченных средствах их родителей разрешалось плату за обучение вносить в 2-4 срока (плата в год – 90 руб.). Занятия в приготовительных классах вела дочь Подлесной – Лидия Петровна. Сама Александра Васильевна кроме своих административных обязанностей преподавала русскую историю во 2-м и 3-м классах гимназии. Занятия она проводила очень живо и интересно с привлечением наглядных пособий, которые издавались в Москве в специальном издательстве. Обладая прекрасной памятью, Подлесная помнила всех учениц своей гимназии по именам и фамилиям. Замечания делала в вежливой, спокойной форме. Никогда не делала замечаний педагогам в присутствии учениц. Она не старалась оградить своих подопечных от происходящих событий. Организовывала экскурсии на военный корабль, Севастопольский военно-морской завод, литейный цех. Начальница самолично повела все свои старшие классы на просмотр фильма «Жизнь Родине, честь – никому» (к/т «Зеркало жизни», ул.Б.Морская), рассказывающего о храбрости, стойкости русского солдата во время мировой империалистической войны на русском фронте (1914-1917). Александра Васильевна внимательно относилась к школьной самодеятельности. С ее разрешения издавался рукописный журнал «Огонек». В толстой общей тетради в красивом переплете ученицы помещали свои стихи, рассказы об экскурсиях по окрестностям Севастополя, рисунки. В 1918 г. был организован литературный кружок под руководством учительницы русского языка и литературы Т.Д. Каллистовой. Девочки собирались утром в воскресенье в актовом зале гимназии и знакомились с произведениями русской и иностранной литературы.»
Поэтому неудивительно, что когда возникла идея организовать музей русского языка и словесности, сама Александра Васильевна принимала активное участие в его создании. В доставке необходимого оборудования для выставки приняли участие и другие учреждения: Просветительная комиссия Городской Думы, мужская казенная гимназия, женская частная гимназия А.А. Ахновской, Народный Университет, Высшее Начальное женское и Пушкинское училища.
Неутомимый Федор Сергеевич Сунгуров, преподаватель основ педагогики, сумел создать дружный творческий коллектив. Работа по организации музея шла с начала июля до середины августа 1918 г. Ему помогали ученики севастопольских гимназий. Они переносили книги и портреты писателей, устанавливали экспонаты, переписывали составленный Сунгуровым систематический каталог, писали плакаты для всех отделов музея.
Открытие музея состоялось 18 августа 1918 г. Из числа присутствовавших на открытии лиц с приветственными речами выступили начальница частной женской гимназии А.В. Подлесная, преподаватели реального и коммерческого училищ.
При открытии музей включал в себя 1290 экспонатов, выбранных Ф.С. Сунгуровым в различных библиотеках г. Севастополя, и помещался только в актовом зале гимназии А.В. Подлесной, но впоследствии в виду увеличения количества экспонатов до 1390, часть последних была размещена в соседнем классе. Наибольшая часть экспонатов (более тысячи) была предоставлена общественными библиотеками и учебными заведениями: Городским Собранием, Морской и Общественной библиотеками, Рабочим клубом, Народным Университетом, женскими частными гимназиями А.В. Подлесной и А.А. Ахновской, мужской казенной гимназией, коммерческим училищем, высшими начальными училищами, ремесленным училищем им. Менькова, Гоголевским и Пушкинским училищем, музыкальным магазином Е.Д. Биркле, книжным магазином С.М. Керцмана. Среди экспонентов было 42 частных лица.
Организатор музея систематизировал экспонаты по 21 отделу, причем при каждом из экспонатов указывался номер по каталогу соответствующих севастопольских библиотек. Для удобства посетителей выставки организаторами были подготовлены рукописные экземпляры каталога.
Отделы включали материалы по языкознанию с соответствующими подразделами, методики обучения грамоте, преподавания языка и литературы и пр., хрестоматии, литературу для внеклассного чтения. Были представлены труды съездов преподавателей, история русской словесности, картины, музыкальные произведения, библиографические редкости, иностранная литература, творчество учащихся и пр. В отделах, носящих имена великих русских писателей М.Ю. Лермонтова, А.С. Пушкина, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя экспонировались бюсты, портреты, факсимиле, сочинения, критика и пр.
Первоначально планировалось, что Музей будет функционировать 2 недели, ежедневно с 11 до 18 часов. Вход был бесплатный. Дежурство несли члены педагогического персонала женской гимназии А.В. Подлесной во главе с ее начальницей и организатором музея Ф.С. Сунгуровым. Популярность Музея возрастала день ото дня. Множество молодых людей принимали участие в организации и работе выставки, через местные газеты об открытии стало известно широкой общественности. Организаторам стали поступать заявки от частных лиц и учащихся различных учебных заведений. Идя навстречу многочисленным просителям, оргкомитет продлил работу музея еще на неделю. И если в первую неделю его посещали от 7 до 17 человек в день, то в последнюю уже 96-144 человек в день. Было проведено 16 экскурсий для учащихся. Всего его посетило 1354 человек. Закрытие состоялось 8 сентября 1918 г.
Уже после закрытия Музея в типографии «Труд и Взаимопомощь» (ул. Малая Морская, д.31, кв.2) был издан систематический каталог временного музея. В качестве вступления в нем были помещены статьи из городской газеты «Крымский вестник» Ив. Четыркина и Т.Д. Каллистовой, преподавателей частной женской гимназии А.В. Подлесной, о работе временного музея. К сожалению, радостное событие - открытие музея - в статьях авторов пронизано чувством глубокого трагизма, что, по мнению автора, неуместно в подобного рода изданиях.
Содержание статей вновь возвращает к теме недавнего размышления: о проблемах русского языка. Газета «Крымский Вестник» 8 сентября 1918 года писала о трудностях многих учащихся, которые «страстно ищут библиографических указаний на методические сочинения, учебники и наглядные пособия». Это не было преувеличением. Севастопольские педагоги были действительно обеспокоены решением текущих задач преподавания языка и словесности. Аксаков, Лермонтов, Пушкин, Тургенев, Толстой, Достоевский, Никитин… К творчеству великих прибегали юные севастопольцы 1918-го года, в нем черпали силы «в минуты глубоко личного горя и тяжелых испытаний» (Газета «Крымский вестник», 8 сентября 1918 г.). И ничего более. Доказательством служит и то, что эпиграфом к каталогу было выбрано широко известное стихотворение в прозе «Русский язык» (1882) И.С. Тургенева как напоминание о богатстве и самостоятельной ценности русского языка.
Один из экземпляров каталога вместе с фотографиями и воспоминаниями в 1976 году в Музей героической обороны и освобождения Севастополя передала Евгения Петровна Судакевич (1902-?). Она - уроженка Севастополя, дочь бухгалтера, окончила частную женскую гимназию А.В. Подлесной в 1919 г. с серебряной медалью, в 1922 г. уехала из Севастополя. Проживала в Москве. На всю жизнь сохранила теплые воспоминания о А.В. Подлесной и педагогах гимназии.
Фотография 2 – Выпускной класс частной женской гимназии А.В. Подлесной. Апрель 1919 г. Фото М. Мазура.
В 1-м ряду (сидят): 4-я слева – А.В. Подлесная, начальница частной женской гимназии; 2-й справа – Ф.С. Сунгуров, преподаватель основ педагогики; в верхнем ряду 3-я слева – Е.П. Судакевич.
Интересный факт в культурной жизни города Севастополя мог кануть в лету в водовороте революционных событий. Но благодаря найденным источникам и нашим нынешним знаниям о ходе событий, вырастает из значения просто как одной из «страниц в истории местного просвещения» в нравственный, духовный подвиг севастопольцев 18-го года ХХ столетия. Для современников, говорящих и думающих на русском, может послужить примером самоорганизации подобных очагов национальной культуры. Без политики.
P.S. А что же случилось с ОРЯС? Проливает свет на движения вокруг Отделения РАН протестное письмо 1920-х годов русских филологов, впервые опубликованное в «Московском журнале» в июле 2002 года. После Октябрьской революции в результате безобидного, на первый взгляд, «слияния Отделения русского языка и словесности и Отделения исторических наук и филологии» в единое Отделение гуманитарных наук к 1930 году произошло существенное свертывание деятельности ОРЯС по многим направлениям, некоторые из которых, как, например, славяноведение, были объявлены «реакционными».
