Следующие выборы в Государственную Думу будут смешанными, возродится прежняя практика, когда половина депутатов избиралась от партийных списков, а другая – от территориальных округов. В принципе, именно представительство от территорий более всего отвечает интересам избирателей. Ведь реальный, конкретный избиратель это не единица, обладающая своим голосом, а человек, живущий в определенной среде. Это средой является его местность – дом, улица, район, город. Всё то, что принято называть «малой родиной», и еще можно назвать «малым политическим пространством». И важно для него развитие именно своей местности, которая выступает неким «комьюнити», своеобразной общиной. Другое дело, что в современном атомизированном обществе «комьюнити» существует в размытом виде, и человек выступает как единица с размытой же самоидентификацией. Такие единицы составляют некую «массу», которой очень удобно манипулировать.
Партийные политики осуществляют эту манипуляцию уже больше двух сотен лет, выработав самые разные технологии мягкого подчинения. Одной из них является внушение того, что сам избиратель, голосуя за какую-либо партию, проявляет политическую позицию и определятся в идеологии – области высокоинтеллектуальной. На самом деле, идеология чужда подавляющему большинству, которое, конечно, можно сильно «разогреть», особенно, годину потрясений, но которое также быстро и остывает. Если брать современное общество, то различие между партиями и их идеологиями минимальны. По сути, все основываются на буржуазном либерализме, который подаётся под всяческими соусами – консервативном, социалистическом, националистическом и т. д. В самых разных странах примерно половина или треть избирателей не приходит на выборы вообще, отказывая, таким образом, в доверии всем существующим партиям, да и самой политической, избирательной системе, в целом. Можно, конечно, думать, что появление новых партий «пробудит» данных избирателей, но пока этого не произошло.
Когда партийные политики выдвигаются по избирательным округам, то они всё-таки вынуждены учитывать интересы «комьюнити» в большей степени, чем в случае выдвижения по партийным спискам. Но всё равно зависят они, в первую очередь, не от избирателя, а от своего партийного руководства и его спонсоров. В момент выборов для кандидатов важно, как его партия проведет свою избирательную кампанию, ну, а в дальнейшем запросы избирателей просто игнорируют – всё равно грандиозные партийные машины, так или иначе, проводят своих людей, если не в правительство, так в парламент. Даже и те, кто выпал из парламентской «обоймы» уже успели получить очень даже немало от своего «представительства». К слову сказать, классическую западную демократию можно назвать «представительной» лишь с очень большой натяжкой. Взять, к примеру, одну из самых «передовых» стран – Францию. На парламентских выборах 2012 года Социалистическая партия набрала 29,35 %, но получила 314 мест в в Национальной ассамблее (всего там 577 депутатов.). Праволиберальный «Союз за народное движение» поддержало 27, 12 % избирателей, и он посадил своих кандидатов в 212 депутатских кресел. Тут надо бы обратить внимание на то, что СНД ныне обвиняется в крупных финансовых махинациях, в его штаб-квартире прошли обыски. И разговор идёт об 11 миллионов евро. Возразят, что преследования всё-таки происходят. Но вот экс-премьера Жака Ширака, помните, тоже преследовали, доказав факт коррупции? Так его освободили от ответственности. Ладно его, но и подельника, бывшего премьер-министра Ален Жюппе. Приговорчик смешной - два года условно и один (!) евро штрафа. Он еще потом был министром иностранных дел у того же самого Саркози. Один евро - цена всей буржуазной демократии!
Да уж, хороша демократия – партия, набравшая меньше трети голосов, получает больше половины мест в парламенте! И это при явке в 44 %, иными словами, правящая партия представляет всего лишь 10 % избирателей. И вместе с партией, набравшей даже чуть меньше голосов, они занимают почти все места. А популярный Национальный фронт получает всего два места. И ничего, считается, что это честные выборы. Считается, что это представительная демократия. Все же по закону. То, что закон написан в интересах олигархии - никого особо не смущает. И самих граждан, в подавляющем большинстве, что, конечно, демонстрирует степень обработки сознания.
Везде действуют преференции для самых крупных партий, и это тоже ставят под вопрос представительность западной демократии. Они и прописаны прямо в действующем законодательстве. Так, в Греции партия, занявшая первое место на выборах, автоматически получает 50 мест. В 2012 в лидеры там вырвалась партия «Новая демократия», которую поддержали 29, 7 % избирателей. А получила она почти половину мест в парламенте – 128 из 300.
Итак, Россия возвращается к выборам от территориальных округов. В условиях наличия сильных партийных машин и слабости комьюнити, выиграют от этого только партии. Половина депутатов и так будет избираться по партийным спискам, а в округах можно выдвинуть своих кандидатов, обладающих сильнейшими организационными и финансовыми ресурсами. Существует даже предположение, что в некоторых случаях «партии власти» будет даже удобно выдвинуть в округе формально независимого, но лояльного, по отношению к ней, кандидата. И, действительно, в условиях снижения популярности этой самой партии такая технология выглядит весьма выигрышной.
И, всё-таки, переход к территориальным округам является шагом вперед, он закладывает условия для дальнейших преобразований. Необходимо полностью отказаться от партийных списков и выбирать депутатов только от территорий. Партии должны выдвигать своих кандидатов в округах – на общих, со всеми другими, условиями. У них так всегда будут огромные возможности, так что никакого ущемления здесь не будет. Наоборот, выборы станут намного более «равными», а, самое главное – максимально приближенными к конкретным людям, к их месту проживания, «малой родине».
Здесь, конечно, необходимо выполнить ряд важнейших условий. Так, территориальных округов должно быть больше, чем 450 (таково количество мест в Думе). Оптимальным было бы создание 2000-3000 территориальных образований, от которых и выбирались бы депутаты – представители разных организаций и самовыдвиженцы. Чем меньше округ, чем более компактно пространство, тем легче самоорганизоваться «народным массам». Собственно, на малых пространствах они перестают быть этой самой громоздкой «массой», которой удобно манипулировать. Вместо «массы» возникает органическая общность, община, выступающая в качестве реального субъекта. (Согласно, античной политической философии, демократия, вообще, возможна только на малых пространствах.) Не следует бояться, что парламент, состоящий из 2000-3000, станет некоей громоздкой конструкцией. Во-первых, это вовсе не факт, а во-вторых, можно вернуться к практике 1988-1993 годов, когда какая-то часть депутатов образовывала постоянно действующий Верховный Совет, состав которого подвергался постоянной ротации. Главное – организация масс на местах, при которой люди получают реальную возможность управлять сами собой. (Любопытную модель предложил в своё время Союз социалистов-революционеров-максималистов (ССРМ). Это была группа, отколовшаяся от партии эсеров еще в 1905 году. Максималисты сразу же, еще задолго до большевиков, выступили за власть только возникших тогда Советов, собственность же они требовали передать в руки трудовых коллективов. ССРМ отказывал в праве на власть любой партии, считая, что часть народа не должна управлять целым. Себя максималисты называли именно союзом, считая, что идейные течения должны сосредоточиться на идейной же работе. После 1917 года ССРМ разработали свой проект Советской конституции. Максималисты видели, что власть постепенно переходит от самих Советов к их исполнительным комитетам, а те подминаются под себя партией коммунистов. Они предложили укрепить Советы, сделав их сделать съезды постоянными. Но поскольку в полном составе их функционирование было затруднено, то предполагалось создать исполкомы из двух третей участников Советов. Одновременно должна происходить постоянная, регулярная ротация самих съездов – на основе перевыборов).
Разумеется, необходимо вернуть возможность отзыва депутата, причем процедура должна быть максимально упрощенной. Более того, нужно выдвинуть особые требования уже на стадии выдвижения кандидатов. Конечно, встаёт вопрос о явке – пусть выборы считаются состоявшимися лишь в том случае, если на них пришла половина избирателей округа, половина из которых (плюс один голос) проголосовала за одного из кандидатов. Нет – что ж, пусть будут новые выборы, «слугам народа» полезно побегать.
Часто бывает так, что на плечах избирателей в парламент въезжает какой-нибудь яркий говорун, слабо связанный с ними и не имеющий представления об их подлинных интересах. Поэтому, тут напрашивается такое требование – кандидатом может стать лишь человек, проработавший какое-то время в системе местного самоуправления. Это сразу же отсечёт от выборов многочисленных проходимцев, демагогов и карьеристов, как правило, обильно смазанных деньгами. Кстати, о деньгах. Выборы следует проводить на безденежной основе. Долой все эти листовки, плакаты, растяжки, спецвыпуски газет и проч. предвыборную продукции. Всем кандидатам выделяется равное количество эфирного времени на одном из каналов ТВ, где они и излагают свою позицию. И пусть на них работает не тот краткий агитационный период, когда они пиарят себя, а то время, которое они прожили до момента голосования. Избиратели должны судить о своём кандидате не по словам, а по делам, которые он делал всю свою взрослую жизнь. Понятно, что как раз такой «суд» и лучше вершить жителям малого пространства, избирателям небольшого территориального округа.
Есть тут и еще один важнейший аспект – производственный. Для человека важно не только место проживания, но и место работы. Они же, в большинстве случаев, не совпадают. Между тем, работнику не должна быть безразлична судьба территории, на которой он проводит значительную часть своей жизни. А никаких рычагов для того, чтобы повлиять на развитие местности у него нет. Сегодня вопрос этот не поднимается совсем, все зациклились на оптимизации «классических» форм, игнорирующих целые сферы человеческой жизни и деятельности. Но в своё время вопрос о роли предприятий в избирательном процессе поднимался – причем, известными политиками, учеными, публицистами. Это было во время перестройки. Тогда, на первых порах, было принято говорить о возврате к ленинизму. А при Ленине вся советская вертикаль основывалась на первичных, городских и сельских Советах. Их состав формировался на избирательных собраниях. В селе это были сходы по месту жительства, а в городах – на предприятиях (фабриках, заводах, учреждениях). Местные советы посылали своих делегатов на волостные и уездные съезды Советов. В свою очередь, уездные съезды формировали губернские, а те обеспечивали представительство на Всероссийский съезд. Кстати, за многоступенчатые выборы от разных местных собраний выступали, до революции, многие русские консерваторы-монархисты. Они утверждали, что субъектом выборов должны стать не разрозненные массы, но коллективы людей, проработавших вместе какое-то время и хорошо знающих друг друга.
Изучение «ленинского наследия» привело к тому, что ряд теоретиков-коммунистов («Общество научного коммунизма») ухватилось за идею представительство от трудовых коллективов. В дальнейшем на ленинизм как-то не напирали, а перевели вопрос в практическую плоскость. Была выдвинута идея создания производственных округов, которую, в конце концов, поддержало могущественное руководство советских профсоюзов (ВЦСПС), которое в сентябре 1989 года приняло соответствующее постановление: «В целях обеспечения расширения представительства рабочего класса, трудового крестьянства в органах Советской власти пленум ВЦСПС обращается к Верховным Советам союзных республик с предложением предусмотреть в законах о выборах в республиканские и местные Советы народных депутатов возможность проведения выборов не только по территориальным, но и по производственным округам».
Суть идеи заключалось в том, чтобы обеспечить трудящимся возможность принять участие в выборах депутата от того округа, на территории которого они работали. И проекты здесь были самые разные. Так, известный «прораб перестройки» и основатель Демократической партии России (ДПР) Н. Травкин предложил формировать двухпалатные Советы. Одна должна была избираться от жителей и формировать расходную часть бюджета. Другую палату следовало избирать от производственных коллективов, в её задачу входило бы формирование его доходной части.
Интересный проект предложили члены группы «Перестройка» (Советский район) А. Трофимов и А. Любарев, автор исследования «Выборы в Москве: опыт двенадцати лет. 1989–2000». Последний пишет: «Нам казалась важной возможность обеспечить именно интересы тех, кто, как значительная часть москвичей, живет в одном районе, а работает в другом. С одной стороны, бюджет районов Москвы формировался в основном за счет налогов предприятий, а известный демократический принцип (приведший к Американской революции) гласит: «нет налогообложения без представительства». С другой стороны, люди пользовались в большой степени инфраструктурой тех районов, где работали (магазины, заказы, транспорт и т.п.) и им не могло быть безразлично, как она развивается. Поэтому мы считали целесообразным предоставить тем, кто работает, но не живет в районе, право влиять на состав районного Совета. В то же время мы считали необходимым уйти от сложившейся практики, когда выдвигают одни (трудовые коллективы), а голосуют другие (население): в такой ситуации депутат оказывался перед дилеммой – чьи же интересы отстаивать. При выделении производственных округов можно было реализовать схему, по которой трудовые коллективы выдвигали бы кандидатов по производственным округам, а население – по территориальным; мы надеялись, что такая схема могла способствовать повышению активности населения. Эту схему мы рассматривали как компромиссную, приемлемую именно для переходного периода. По нашему мнению, в случае введения выборов по производственным округам необходимо было гарантировать: прямое и тайное голосование; альтернативность выборов; однопалатность Совета; превышение числа депутатов от населения над числом депутатов от трудовых коллективов; облегчение норм выдвижения кандидатов населением (т.е. снятие значительного числа ограничений, предусмотренных официальным проектом закона)».
Идея выборов по производственным округам встретила мощное противодействие тогдашних либералов-ельцинистов, утверждавших, что они выгодны только начальству, которое будет контролировать рабочих. Не получила они никакой поддержки и у партийных аппаратчиков, хотя они, по утверждению враждебных им «демократов», должны были всячески выступать именно за неё. Очевидно, что ни либералам-«демократам», ни либеральничающим коммунистам не нужна была самоорганизация трудящихся. Она ведь могла сорвать грядущий распил общенародной собственности, на которую так надеялись мнимые антиподы из двух «лагерей». Характерно, что накануне Августа 1991 года тогда еще горбачевское руководство тихой сапой распустило Советы трудовых коллективов, еще недавно рекламируемые как одно из важнейших завоеваний перестройки. (Что же до выборов по производственным округам, то они были разрешены в порядке эксперимента. В Москве этот эксперимент был проведен в Тушинском и Перовском районах.)
К идее этой стоило бы вернуться. Работники предприятий, находящихся на территории определенного округа, должны получить возможность принимать участие в тамошних выборах, голосуя, одновременно, и по месту жительства. Это предложение, безусловно, вызовет резкую критику сторонников «классической» модели, упирающих на необходимости жёсткого следования принципу «один человек – один голос». Однако, эта политическая арифметика совершенно не важна. Важно то, как организовано конкретное малое пространство – «комьюнити», которое является малой родиной и для тех, кто там проживает, и для тех, кто там работает. Если к деятельности (избирательной, в том числе) его жителей, добавится и деятельность его работников, то произойдёт мощное сложение сил – на благо всему местному развитию.
На базе новых, небольших округов могли бы сложиться новые, самоуправляемые образования – территориальные общины, способные заменить нынешних административных гигантов. Друг с другом они вступали бы в разнообразные ассоциации. И внутри них происходило бы эффективное взаимодействие различных общин – как местных, так и производственных. Более того, общины из разных округов также образовывали бы различные, многоуровневые связи. Такое общинное многообразие («цветущая сложность») великолепно бы вписалась в реальность информационного (постиндустриального) общества с его первенством вольных горизонтальных сетей, которые приходят на место грандиозным бюрократическим монстрам-пирамидам.
