Продолжается суд по делу националиста Даниила Константинова. Политзаключенный сидит полтора года в СИЗО, его обвиняют в предумышленном убийстве москвича. Хотя суд идет третий месяц, доказательства вины Константинова так и не предоставлены. 30 октября был наконец-то допрошен следователь, тот самый, при котором Даниил был заключен под стражу. На допросе следователь продемонстрировал редкое отсутствие памяти.
Суд и люди
Чертановский суд Москвы: дорогу к нему найти легко, а по определенным дням к зданию стекаются группы граждан, многие из них известные общественники. Спектр политических акцентов варьируется от националистов до либералов. В самом просторном зале, он забит под завязку, фемида поглощает дело об убийстве 23-летнего Алексея Темникова. Его кто-то зарезал около метро «Улица Академика Янгеля» вечером 3 декабря 2011 г. Возможно кавказцы; трагедия для родных и уголовное дело, написанное казенным языком. Впрочем, в деле русский подсудимый. Как ни странно, он политический активист, друг Алексея Навального и сын Ильи Константинова, который был защитником Верховного Совета, расстрелянного хунтой Ельцина.
Когда судья назначает заседание, из тюрьмы привозят Даниила Константинова, от него исходит спокойствие и доброжелательность. Его как-то предупредили опера Центра по борьбе с экстремизмом: не станет сотрудничать– сядет.Экстремистами в России зовут, как правило, несогласных. Лидер «Лиги Обороны Москвы» протестующей против исламизации, отказался: его бросили в СИЗО. Железобетонное алиби – Константинов в час убийства отмечал с семьей в ресторане «Дайкон» день рождения матери – «проверено» и положено под сукно. Единственный «свидетель» вор-рецедивист Алексей Софронов в тот в вечер был ранен, и на очной ставке, похоже, находился в состоянии наркотического опьянения. Согласен с виновностью политика разве безразличный человек, или тот, кому сказали верить. Но отсутствие вины не гарантия оправдания, где правосудие лишь инструмент для расправ.
Фельдшер, которая не говорила о скинхедах
В среду 30 октября зал полон, группа поддержки – три десятка человек, супругу и мать не пускают: они еще в статусе свидетелей. Константинова встречают аплодисментами. Новшество – женщина-сотрудник с овчаркой. Изолирующие Даниила решетки и сковывающие наручники, конечно, должны быть усилены псиной. Пахнет НКВД. Явный перебор.
Прогнозировалось явление в суд «свидетеля» Софронова. Чуда не произошло – все началось и продолжилось без клептомана. Возможно, он, находясь под защитой компетентных органов, вновь лазил по чужим форточкам. Впрочем, чудес хватило с лихвой. Но обо всем по-порядку. Процесс открыли с допроса фельдшера скорой помощи.
Достаточно неуверенно женщина, оставляем ее имя за кадром, излагает, что не помнит особенно тот вечер. Точнее, что ей говорил раненый Софронов. В принципе, ничего удивительного, почти два года минуло. Но когда адвокаты: Дмитрий Динзе, Денис Зацепин и Валерий Шкред, перешли к уточнениям сведений, что записаны за фельдшером в материалах уголовного дела, грянул гром.
Д. Динзе: – Вас допрашивали по делу, и вы сказали, потерпевший Софронов говорил, что нападавшие были скинхедами.
Фельдшер: – Меня не допрашивали, я не давала показаний.
Потом дама медленно вспоминает, что ее навестил следователь – в деле допрос от 8 августа 2012 г. Константинов тоже задает вопрос: допрашивали ли ее, кто и как. Динзе требует пояснений: как все происходило. Даже судья Галина Тюркина проявляет любопытство.
Фельдшер: – Значит, меня, наверное, допрашивали. То, что я говорила про состояние пострадавшего, в протоколе верно, но за скинхедов, не факт, что говорила.
Д. Динзе: – Давайте, определимся. Вы знаете, кто такие скинхеды? Как их определить?
Фельдшер: (мучительно формулируя) – Наверное, неформальная организация. Каждому человеку не обязательно знать, кто скинхеды, не могу и я. Возможно, что-то отрицательное, лысые.
Здесь Константинов не выдерживает: «Федор Бондарчук – скинхед»? Прокурор тут же просит снять вопрос, не дав свидетелю ответить. Когда женщина уходит, Даниил бросает ей: «Спасибо, до свидания».
Следователь без памяти
Второй свидетель вошел в зал суда вальяжной походкой. Низкорослый, лет 25-ти, скучно одет: типичный чиновник. Следователь Чертановского районного Следственного отдела Сергей Звонков. Бывший. Делом Константинова он занимался около месяца в марте 2012 г. Хватило, чтобы «опознать» активиста, штурмовать его квартиру и разгромить офис, где работал Илья Константинов. Обо всем этом защита хотела уточнить у Звонкова, но он, вопреки мобильной фамилии, оказался удивительно забывчивым: почесывание лба и касание губ его не активизировало.
С. Звонков: – Стало известно о причастности Константинова, его задержали, я произвел очную ставку, и дело передали другому следователю. Обстановка была неспокойная, адвокат Оксана Михалкина пыталась украсть мой телефон.
Д. Динзе: – Перечислите материалы, на основании которых подозревали Константинова?
С. Звонков: – Я не помню, месяц всего-то занимался им. Опознали по фото. Дмитрий Феоктистов помог. По фото Константинова затем Софронов узнал его.
Д. Константинов: – Какой оперативный материал свидетельствовал, что я причастен? Ах, да, он «засекречен».
С. Звонков: – Ну, мне просто передали дела из рук в руки. Так-то экстремисты не моя тема.
На таких оптимистичных тонах стартует обстоятельный допрос. Естественно, речь зашла о «свидетеле» Софронове, необъяснимым образом опознавшем Константинова. Почему Даниил оказался в числе тех, кого надо опознать, Звонков убедительно сформулировать не смог.
В. Шкред: – По показаниям Софронова можно выбрать тысячи человек. Почему именно Константинов? Как вы его идентифицировали? Вы дело хоть читали, вам было интересно?
С. Звонков: – На Константинова поступила информация, откуда, не помню.
Д. Динзе: – Вы исследовали Софронова на полиграфе, прежде чем ввести в дело? Есть ряд дел, где он привлечен к ответственности. Данные о личности говорят, он наркоман, алкоголик.
С. Звонков: – Да, он что-то говорил, где-то что-то украл. Точно не вспомню. Он не вызвал недоверия.
Д. Зацепин: – Вопрос об освидетельствование Софронова на состояние опьянения вставал перед очной ставкой?
С. Звонков: – Не помню. Я ему доверял. Не знаю образа жизни Софронова, это его право.
Попытались адвокаты расшевелить забывчивого сотрудника и на объяснение двукратного использования понятого. Защитники прямо спросили: имеют ли понятые оперативный интерес.
Д. Динзе:– Вы не интересовались, почему понятой дважды применялся? Как часто у вас такая практика?
С. Звонков: – Не знаю, где понятых нашли, поставил задачу сотрудникам.
Д. Динзе: – Как вы установили, что понятой не сотрудничает с операми, они же творят, что хотят.
С. Звонков: – Паспорт попросили…. Ваш вопрос не относится к делу. Понятой проходил мимо отдела, его и пригласили.
Д. Зацепин: – У вас не возникает вопросов, что понятой постоянно ходит мимо отдела? Он штатный понятой?
Наконец Динзе надоедает односложная утрата памяти у следователя, и он, склонив голову набок, интересуется: «У вас травмы головы были, вы плохо помните»? Зал с сарказмом выдыхает, а Звонков, нарушая регламент, отвечает вопросом на вопрос. Кажется, он хочет, чтобы у Динзе приключилась травма, из разряда «при задержании бился головой о батарею».
Д. Динзе: – Разве нормально сразу проводить опознание Софроновым Константинова? Также, в связи с чем вызвано оперативное сопровождение ФСБ и ЦПЭ?
С. Звонков: – Не помню, как проводил опознание. Центр Э, кажется, был в деле. Меня просто поставили перед фактом подозрения Константинова.
Д. Динзе: – Отчего статисты на опознание были мужчины старше сорока?
С. Звонков: – Это нормальная практика.
На фразу Динзе, что «вы искусственно создаете косвенные доказательства», свидетель, разумеется, промолчал. Чем дальше, тем курьезней становились ответы Звонкова, который, попутно припомнил, что наряду с делом об убийстве Темникова вел десяток дел. Кому-то не повезло.
Да это просто позор
Алексей Софронов, попав в свидетели, получил госзащиту. Якобы Константинов мог его как-то, ну, убить, наверное. Данная история весьма привлекала адвокатов. Звонков был в своем репертуаре. Единственное, что он точно помнил, Софронов волновался.
Д. Динзе: – Почему волновался?
С. Звонков: – Софронов трясся, он говорил: «Моего друга зарезали». Просил защиты.
Д. Динзе: – Когда он писал о госзащите, вы ему разъяснили, как это оформлять? Скажите нам адрес подразделения, которое занимается защитой.
С. Звонков: – Не могу точно сказать. Мне никто не сообщал, как его защищают. Он боялся, что его убьют.
Д. Динзе: – Кто убьет, оперативники или Константинов?
На этом тема угрозы не была закрыта. Когда-то следователь написал на Константинова заявление, просил возбудить дело по факту угроз. По ходу следствия «жалобу» списали.
Д. Динзе: – Скажите, пожалуйста, вы писали по своей инициативе, что Константинов вам угрожал, или вам поступило указание?
С. Звонков: – Дело об угрозах прекращенное, все было по закону, претензий к Константинову у меня уже нет.
Вскоре экс-следователю пришлось заняться чтением. Ему принесли том, который пристроили на стол судьи, как для плохого школьника. Так вышло, что в одном томе Софронов именуется сначала Сафроновым. Динзе предположил, что там два человека.
Д. Динзе: (переспрашивает несколько раз) – Как же вы так установили его личность? Софронов читал протоколы? Почему не заметил ошибки?
С. Звонков: (повышая тон) – Написание ФИО это техническая ошибка.
Д. Зацепин: – Ладно, одна буква, а процессуальный статус, как Софронов из потерпевшего стал свидетелем? И почему Константинов по описанию обвинялся в нанесении побоев, а задержан по убою?
В. Шкред: – Мне кажется, до опознания следователь дела не открывал. Вы хоть установили, что видел Софронов?
Д. Динзе: – Также у вас три разные подписи, каждый день новая: то кружок, то галочка. Объясните, вы сами не путаетесь в своих подписях?
С. Звонков: – Все по закону делал. Все подписи мои. Я могу крест поставить!
Д. Зацепин: (вмешивается) – Что, решили почитать дело снова? Я усматриваю фальсификацию, в тома постоянно добавляют новые материалы.
Прокуроры затыкают адвокатов, а зал смеется, негодуя. Судья: «Здесь радостного нет, я вас никого не приглашала, если радости – идите в цирк». И после бурного диалога назначает графологическую экспертизу.
Кроме всего прочего, адвокаты подняли вопрос: – Зачем следственная группа орудовала по месту работы отца Даниила, Ильи Константинова, откуда вынесли все компьютеры и документацию? Не вернули еще. Изучают?
Д. Динзе: – Что вы искали в офисе? Это целесообразно? Или была информация, что Илья точит ножи?
С. Звонков: – Санкции суда на обыски я получал, в офисе что-то, наверное, было. Например, электронная переписка, я изъятое не изучал и на обыск не выезжал.
Д. Константинов: – Вы что нашли в файлах, почему не проводят экспертизы? А документы, относящиеся к хозяйственной деятельности предприятия, где искать? Их не вернули.
Ничего вразумительного следователь не выдавил из себя. Склероз? Переключились на приключения с адвокатом Михалкиной; она защищала политзэка в самом начале следствия.
Д. Динзе: – Адвокат Михалкина ходатайствовала о приобщение аудио записи очной ставки. Что же вы аудио запись не изъяли?
С. Звонков: – Не помню ходатайств, а Михалкина мой телефон к себе в сумку забрала.
Д. Динзе: – Переверните страницу, там очень интересно. Ходатайство Михалкиной.
Д. Константинов: – Вы обвинили Михалкину в попытке кражи, она была или нет?
С. Звонков: – А, вот вижу ходатайство. Забыл. Нет, претензий к ней нет.
Говорили о несоответствиях в материалах дела, касающихся ареста Константинова. Гражданин следователь к жалобам на плохую память добавил жевание губ и длительные почесывания бровей. Выясняется, что Даниил задержан за некое «лишение смерти человека».
Д. Зацепин: – В каком статусе вам доставили Константинова? Почему занесли не время задержания – 10 утра, а время доставки – 16.25?
С. Звонков: – Техническая ошибка.
Д. Зацепин: – Константинов мог встать и уйти, сказать, что вы ему противны. Усматриваю похищение человека полицией, а вы начали проводить следственные действия.
С. Звонков: – Между нами было не до составления протокола, там все кричали.
Д. Константинов: – Сколько процессуальных ошибок! В протоколах от 22 марта отсутствует день преступления. Привозят, говорят: «Признавайся». В чем – неизвестно. Может все мое задержание техническая ошибка. Фактически дело проводили сотрудники ЦПЭ, я так понимаю, а не вы?
Молодые прокуроры подают голос, допрос закончен. Звонков под презрительный гул вылетает за дверь. Илья Константинов выходит за ним, вымолвив: «Какой позор!». Старик из группы поддержки тянется за второй таблеткой валидола, а Даниил стоит, опершись на решетку.
Заседание окончено. Динзе подает ходатайства о восстановлении в деле экспертизы о возрастных изменениях Константинова, и пропавшем видео о давлении на политзэка. Судье напоминают, что два ее запроса телефонных биллингов остались без ответа, они могут пропасть, как раньше записи с камер видеонаблюдения. Судья Тюркина назначает новый суд на 6 ноября, в два часа дня. Как всегда. При выходе с зала на группу поддержки бросается овчарка, захлебываясь от лая. Символично.
