По прошествии 75 лет с момента завершения Ялтинской конференции глав держав-победительниц во Второй мировой войне – СССР, США и Великобритании, ставшей правозвестницей создания универсальной всемирной Организации Объединённых Наций (ООН) и так называемой Ялтинской системы международных отношений, в мире произошли существенные изменения. Они породили немало дискуссий относительно того, устарела ли заложенная в Ялте система международных отношений, насколько отвечает или нет современным вызовам и требованиям её структура и, следовательно, деятельность такого органа всемирной организации как Совет Безопасности (СБ). Ретроспективный взгляд на положение вещей в мире за истекший период позволяет прийти к заключению, что именно региональные или локальные конфликты и войны – это тот негативный срез мирового развития, который наиболее дестабилизирующе сказывался на взаимоотношениях великих держав и на обстановке на планете в целом. Именно они подталкивали ведущие мировые державы к разного рода конфронтациям и противоборствам. Они же ставили под сомнение полезность ООН и эффективность её СБ. Необходимо напомнить, что в первой же фразе Устава ООН обозначен её главный смысл – избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в ХХ столетии принёсшей человечеству невыразимое горе. А основная задача СБ ООН изначально – это нести главную ответственность за поддержание мира и международной безопасности, а также определять наличие угроз миру или акта агрессии. Споры о том, насколько чётко он определял угрозу миру, насколько эффективно способствовал обеспечению международной безопасности, не утихают до сих пор. Фактически же с образованием двух мировых систем две великие державы очень часто оказывались по разную сторону окопов и в лучшем случае тормозили конфликт или войну, а в худшем её едва ли не провоцировали. Казалось бы, прекращение глобального идейного противоборства должно было положить конец не только войне, но и её угрозе, побудить мировые державы действовать более согласованно, если вообще не выступать единым фронтом. Но, за исключением короткого эпизода рубежа 80–90-х годов, этого не происходило. Во многих конфликтах интересы ведущих держав оказывались настолько разноплановыми, что согласовать общие позиции и подходы попросту не удавалось, а если что-то и удавалось, то они обставлялись такой массой оговорок и условностей, что позитивный результат попросту нивелировался. Последняя, наиболее длительная и кровавая война в Сирии – тому лишнее подтверждение.
Деятельность Совета Безопасности ООН – лакмусовая бумажка
Для иллюстрации достаточно проследить деятельность СБ ООН по наиболее значимым конфликтам и войнам, если не брать во внимание первую Арабо-израильскую войну (1947–1949 гг.), когда ещё не были достаточно структурированы интересы США и СССР по проблеме Палестины, то первым и наиболее серьёзным испытанием для ООН стала Корейская война (1950 г.), когда между сверхдержавами уже сложился ядерный паритет (до сих пор нет единой трактовки и единого понимания относительно того, кто начал войну между Севером и Югом). С её началом США на заседании СБ ООН немедленно поставили вопрос об агрессии Северной Кореи, совершившей «неожиданное нападение на Республику Корея... ставшим жёстким ударом по делу мира на земле». Так как обсуждение проблемы пошло не по советскому сценарию, то представитель СССР при ООН Я. Малик отказался участвовать в заседании, тем более что там присутствовал представитель Гоминьдана вместо представителя КНР. В итоге СССР не воспользовался правом вето, что позволило американскому руководству добиться фактического одобрения своих действий в Корее и действовать там под флагом ООН на основании резолюции 82.
Только год спустя, когда война перешла в позиционную стадию, когда сотни тысяч корейцев пали в боях, а инфраструктура обеих Корей была разрушена, СССР и США вернулись к формату работы в рамках СБ ООН с идеей разъединения сторон, но работа на этой площадке не дала положительного результата. Соглашение о прекращении огня было достигнуто лишь два года спустя, когда ещё один миллион корейцев полёг в результате военных действий. Это соглашение было достигнуто вне рамок всемирной организации. Во время следующего конфликта – Суэцкого кризиса (1956 г.), когда Израиль при поддержке Франции и Великобритании начал военные действия против Египта – вопрос о прекращении боевых действий был поставлен в СБ ООН. Но тогда два европейских агрессора, два постоянных его члена наложили вето на предложенную Соединёнными Штатами резолюцию и тем самым заблокировали её. СССР, в свою очередь, пригрозил Лондону и Парижу самыми жёсткими, вплоть до военных мерами. В итоге вопрос был вынесен на рассмотрение Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН, и принята её резолюция. Генеральная Ассамблея потребовала прекратить военные действия на территории Египта, вслед за этим было заключено соглашение о перемирии, открыт Суэцкий канал, а в его зоне впервые размещены миротворческие силы ООН. Это был тот редкий случай, когда через ООН и своё влияние на мировой арене СССР и США приостановили развитие конфликта на Ближнем Востоке. Надо сказать, что в середине 50-х годов советское руководство переосмыслило свою внешнюю политику. После смерти И.В. Сталина оно стало отходить от жёсткой конфронтационной линии, в частности, начало восстанавливать отношения с Югославией, вступило в переговоры о нормализации отношений с США. Но это оказалось скорее порывом. В связи с началом крушения мировой системы колониализма, появлением новых независимых государств перед СССР замаячила перспектива распространить своё влияние и свой опыт на огромные пространства Азии и Африки и тем самым внести существенный перелом в борьбу двух мировых систем – «похоронить мир капитализма» в целом. США, в свою очередь, развернули мобилизацию всех тех сил, которые они могли собрать под свои знамёна для сохранения и упрочения своих позиций. В 1956 г. в добавление к ранее созданному блоку АНЗЮС (тихоокеанский пакт безопасности – военный союз Австралии, Новой Зеландии и США 1951 г.) создаётся Организация договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО), на основе Багдадского пакта формируется Организация центрального договора (СЕНТО), в деятельности которой США принимают непосредственное участие.
Так обозначилась борьба двух мировых держав за третий мир. Агрессия США во Вьетнаме (1964 г.) на начальных её этапах не предусматривала никакого взаимодействия между великими державами. США изначально действовали без санкций ООН. По свидетельству авторитетного советского дипломата А. Добрынина, Л. Джонсон и Н. Хрущёв на первых этапах ещё старались отделить войну от советско-американских отношений, однако с течением времени это становилось делать всё труднее и труднее. В результате США увязли в войне, а Советский Союз предпочёл оказывать военную и материальную помощь противостоящим им силам в прямой или косвенной форме. Шестидневная июньская Арабоизраильская война (1967 г.) была прекращена в результате вмешательства СССР и США, в том числе и через ООН, и это стало вторым и наиболее ярким примером взаимодействия двух держав в плане прекращения вооружённого конфликта. На их позиции оказали воздействие несколько факторов, и то, что США продолжали участие во вьетнамской авантюре и не определились окончательно со своей политикой на Ближнем Востоке, а СССР, в свою очередь, вынужден был заявить о принуждении Израиля к миру, чтобы не допустить ещё более серьёзного поражения своих арабских союзников, на которых он стал делать откровенную ставку. В результате согласованных действий СССР и США СБ ООН в ноябре 1967 г. принял известную резолюцию 242 по урегулированию арабо-израильского конфликта, которая в полной мере многие годы так и не выполнялась, а лишь дополнялась множеством других резолюций. Третья Арабо-израильская война (октябрь 1973 г.) вновь поставила перед СБ ООН вопрос о приостановке боевых действий. Была практически единогласно принята резолюция 338, призвавшая воюющие стороны с момента принятия решения в течение 12 часов прекратить военные действия с оставлением войск на занимаемых ими позициях и немедленно начать переговоры между заинтересованными сторонами. Следует отметить и реакцию СБ ООН на возникающие новые конфликтные ситуации. Так, в мае 1974 г. он рассмотрел жалобу Ирака в связи с инцидентами на границе с Ираном и призвал стороны соблюдать ранее достигнутое соглашение о прекращении огня и одновременно отвести войска, сконцентрированные вдоль всей границы. В конце 1979 г. США инициировали принятие резолюции СБ ООН в связи с захватом в Иране приверженцами аятоллы Хомейни заложников из числа сотрудников американского посольства, призывавшей освободить удерживаемых лиц. СССР тогда воздержался от голосования. В сентябре 1980 г. в связи с Ирано-иракской войной СБ ООН принял резолюцию, призывающую воюющие стороны воздержаться от любого дальнейшего использования военной силы и разрешить возникший между ними спор мирными средствами и в соответствии с принципами справедливости и международного права. Поскольку данный вооружённый конфликт объективно устраивал многих внешних игроков и сама эта резолюция и последующие (например, 514, 522, 540) на эту тему носили в основном призывно-предписывающий характер, то и Ирано-иракская война вопреки этим призывам продолжалась почти 10 лет. В ноябре 1981 г. СБ ООН своей резолюцией 487 пожурил Израиль за то, что тот разбомбил иракский ядерный реактор «Озирак» (июнь 1981 г.) и призвал его в будущем воздерживаться от любых подобных актов. Что же касается ввода советских войск в Афганистан (декабрь 1979 г.) и их участия в боевых действиях, то здесь США заняли позицию, зеркальную позиции СССР во время американской войны во Вьетнаме, организовав массовые поставки вооружения и иной помощи воюющей оппозиции. Вопрос на повестку дня СБ ООН также не ставился. Подобно этому на повестку дня не ставились вопросы о нанесении Соединёнными Штатами ударов по территории Ливии в начале 1986 г. Глубоко задействованный в Афганистане Советский Союз сначала их осудил, а потом горбачёвское руководство, взяв курс на «перестройку и демократизацию», по сути, дезавуировало эти осуждения.
Провозглашение перестройки в СССР заметно улучшило советско-американские отношения. Москва тогда выступила с предложением Вашингтону не переводить региональные проблемы в плоскость отношений «Восток – Запад», что было расценено наблюдателями как её отход от третьего мира. Она также приступила к выводу своих войск из Афганистана. В результате уступок с её стороны в конце 1990 г. возник уникальный случай согласия постоянных членов СБ ООН по поводу необходимости вывода иракских войск с территории Кувейта силой. Совет Безопасности резолюцией 1990 призвал Багдад немедленно и безусловно их вывести из Кувейта и пообещал принять соответствующие меры в случае невыполнения резолюции. Однако поддержав резолюцию и присоединившись к американскому эмбарго против Ирака, Москва тем не менее отказалась принимать участие в военных операциях. В результате операции «Буря в пустыне», проведённой многонациональными силами, иракская армия была разгромлена. Казалось бы, с провозглашением ельцинским руководством демократии в России её отношения с США должны были бы лечь в некое согласованное русло, однако на практике вследствие различий в геополитических интересах они начали постепенно расходиться. Первым, ещё малозаметным признаком стал Дейтон. Признаки несогласия проявились при подготовке Дейтоновских соглашений по Югославии (1995 г.), когда российская сторона, одобрив их текст в целом, тем не менее призвала прекратить бомбардировки югославской территории в связи с принуждением её к миру. Весной 1999 г. Россия осудила применение США и НАТО военной силы против Югославии, однако в последующем она поставила свои подписи под резолюциями СБ ООН, касающихся судьбы Косово (1239, 1244 и т. п.).
После террористического акта 11 сентября 2001 г. Россия поддержала США в их стремлении нанести удар по силам международного терроризма. Резолюция СБ ООН 1386 предлагала предоставить персонал, оборудование и другие ресурсы создаваемым под эгидой США Международным силам содействия безопасности, а Россия, как известно, разрешила пролёт через свою территорию американских бортов с необходимым для поддержания военных операций снаряжением. В 2000-е годы цены на углеводороды стали подниматься, что позволило не только значительно укрепить российскую экономику, более чётко обозначить её интересы на международной арене, но и твёрдо заявить о своей позиции, отличной от позиции западного блока. На рубеже столетий Китай обозначился как ведущая мировая держава со своими интересами и спецификой. Всё это изменило ситуацию в высшем представительном органе и заставило США и их союзников откровенно действовать в обход ООН и его Совета Безопасности, в котором они начали усматривать едва ли не рудимент Ялты. В 2003 г. Совет Безопасности ООН усилиями прежде всего России и КНР отказался санкционировать вооружённое вторжение США в Ирак, и поэтому Вашингтон решил осуществлять его самостоятельно с участием поредевших рядов своих союзников. Так как давние союзники США в лице Франции и Германии отказались принимать участие в акции, зато новые кандидаты в союзники (Украина, Грузия, Молдавия, Армения, Азербайджан, Казахстан, Латвия, Литва и Эстония) приняли во вторжении активное участие. Расхождения сторон обозначались и в период развития кризиса с иранской ядерной программой, хотя общую позицию удалось согласовать. Но ещё более чётко они обозначились в период кризиса, возникшего вследствие «арабских революций» в Сирии в 2011 г., а затем многолетней гражданской войны на её территории. И в вариантах решения сирийской проблемы, и в вариантах применения военной силы США и Россия вновь серьёзно разошлись во мнениях. Что же касается относительного единства их целеполагания в борьбе с запрещённым в США и Российской Федерации «Исламским государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ), то это взаимодействие в целом носило разрозненный характер, каждая из сторон помимо общих преследовала свои личные, главной из которых для США было урезать иранское влияние в Сирии и Ираке, а для России – удержать лояльный ей режим Б. Асада у власти в стране. Результаты оказались соответствующими их вкладу и практическим действиям.
Дискуссии по вопросам реформы
Исходя из вышесказанного, можно прийти к выводу, что как бы то ни было, но реальной альтернативы существующему Совету Безопасности нет. Все попытки его обойти оборачиваются произволом и катастрофами. Дело в том, что любое стремление сильного государства военной силой подчинить своей воле более слабое приводит к тому, что у последнего оказывается слишком много сильных явных или скрытых защитников, не желающих усиления агрессора за счёт других. На протяжении истории деятельности СБ были моменты, когда он демонстрировал высокую эффективность в решении конфликтной ситуации, особенно когда интересы ведущих мировых держав в значительной степени совпадали или были близки. Но бывало и так, что он действовал вяло и инертно, что опять же зависело от интересов и воли основных действующих лиц, а то и просто оказывался в стороне от разворачивающихся событий. Как правило, это случалось, когда интересы мировых держав диаметрально расходились, например, в случае с американской войной в Индокитае или советской в Афганистане. Вмешательство стороннего полицейского – не лучший вариант решения конфликта, но иногда его роль может быть неоценимой. Оперативное вмешательство способно предотвратить трагедию или снизить её масштабы, а бездействие – привести к трагедии. Взять хотя бы внутренний конфликт в Руанде (1994 г.), где в результате, в том числе и невнимания мирового сообщества, было истреблено более миллиона человек, а число беженцев составило 2 млн. Поиск паллиатив Совету не решает проблему в целом и заставляет усомниться в целесообразности. Так, участие военного блока НАТО в военных операциях за пределами его зоны ответственности, как правило, воспринимается остальным мировым сообществом как диктат, агрессия с его стороны, тем более если никто не призывал эту, в принципе, региональную организацию наводить порядок. Необходимость поиска новых форм работы СБ ООН обусловлена структурными изменениями в мире за последние 75 лет. За эти годы родились и выросли три новых поколения людей, мало или ничего не знающих о Второй мировой войне. За это время разрушилась мировая система колониализма, в мире появилось множество новых независимых государств, обретающих своё место в мировом разделении труда. Сложилась сильная взаимозависимость государств мира, такая, что буквально по пальцам можно пересчитать те страны, которые сами могут обеспечить себя всем необходимым.
Сегодня лишь США и Бразилию называют государствами, в наименьшей степени зависимыми от внешнего рынка. В мире помимо традиционных держав появились новые центры силы, у которых с развитием экономики выросло и внешнеполитическое влияние, укрепились их вооружённые силы, и этот фактор нельзя не учитывать. Транспортная революция, в огромной степени по сравнению с 1945 г., увеличила возможности переброски людей и грузов на самые разные расстояния, включая межконтинентальные. Необычайно выросла и информационная составляющая современного мира, которая не только позволяет отслеживать ситуацию в самых разных его уголках, но и пользоваться успехами мировой цивилизации в личных производственных и инженерных областях. Кроме того, появились негосударственные источники угроз, борьба с которыми не укладывается в традиционные схемы. Словом, мир стал иным. Реформа, судя по мнениям разных экспертов, должна в первую голову повысить эффективность и усилить сбалансированность деятельности Совбеза. Основные предложения сводятся к расширению числа постоянных членов СБ. Если исходить из главного предназначения Совета – сдерживать международные конфликты, а иногда и откровенно принуждать конфликтующие стороны к миру, то потенциальные кандидаты должны помимо политического веса и авторитета на международной арене отвечать двум важным требованиям, а именно иметь достаточно сильную экономику, способную финансировать деятельность ООН, и сильные вооружённые силы, оснащённые современным вооружением. Сегодня более-менее определился состав кандидатов «первой линии». Очевидно, это третья экономика мира – Япония, четвёртая – Германия, пятая – Индия и Бразилия, как крупнейшее латиноамериканское государство, также входящее в десятку мировых экономик. Их политическое влияние известно, подходят они и по второму критерию – состоянию вооружённых сил, их оснащённости. В пользу Германии и Японии говорит их доля, вносимая в бюджет ООН в целом, и здесь они являются одними из крупнейших ее спонсоров. Отмечалась весьма высокая заинтересованность Германии в работе СБ ООН. Комментируя её избрание непостоянным членом Совета, А. Меркель заявила, что ФРГ будет использовать своё пребывание в этом органе, чтобы способствовать его реформированию. Это, по её мнению, «отвечает ожиданиям многих в мире». Германия также вносила вопрос о реформировании СБ в повестку дня Генассамблеи ООН, но её позиция не прошла. Однако России и Китаю не хотелось бы видеть в этом высшем международном органе засилье стран Запада, к которым также относят и Японию. Более того, Германия и Япония частью находятся под внешним управлением, на территории обеих стран размещены контингенты американских войск. Российский эксперт Д. Кику упоминает и минус в деятельности обеих стран – это то, что они мало участвуют в операциях ООН по поддержанию мира, а Япония к тому же имеет территориальные претензии не только к России, но и Корее.
И вообще, не будет ли выглядеть включение в состав постоянных членов Совета Безопасности ООН этих двух стран как подмена Совета «семёркой» – вопрос тоже отнюдь для мирового сообщества не праздный. Есть немало иных предложений. Африканцы, например, хотели бы видеть в качестве постоянных членов СБ ООН сразу два государства своего континента, хотя в экономическом и военном плане они такую миссию могут откровенно не потянуть. Было также предложение от Италии и Испании выделить одно постоянное место представителю ЕС на основе тайного голосования, но в таком случае, почему иные международные региональные организации типа ОИК, ЛАГ, ОАЕ, АСЕАН и пр. не должны претендовать на такое же постоянное место? К тому же непонятно, кто и на каких условиях будет участвовать в этом тайном голосовании. Здесь уместно напомнить, что Европа уже представлена в Совете Россией, Францией и Великобританией. Упоминается также позиция стран «второго эшелона» – Аргентины, Канады, Мексики, Пакистана, Южной Кореи и других, «объединившихся ради консенсуса». Они предлагают расширить число непостоянных членов до 25 с удлинённым сроком пребывания и предлагают нынешним постоянным членам быть сдержаннее в использовании права вето. Другие специалисты считают, что резкое расширение членов СБ ООН как постоянных, так и непостоянных попросту усложнит работу организации, негативно скажется на процессе принятия решений. Русская пословица «У семи нянек дитя без пригляду» тут как раз кстати. Получается, что на сегодня, очевидно, самым вероятным и наиболее приемлемым кандидатом в число постоянных членов СБ ООН является Индия – вторая по численности населения страна мира, отвечающая военно-экономическим требованиям, а в недавнем прошлом – лидер Движения неприсоединения. Реформирование СБ ООН вытаскивает на повестку дня и множество смежных проблем как технических, так и теоретических или переходящих из одной в другую. Например, вопросы использования права вето, взаимоотношений СБ и ГА ООН. Большую теоретическую сложность представляет и вопрос о государственном суверенитете, а именно до какой степени государство суверенно наводить порядок и поддерживать законность на своей территории. Понятно, что в основе многих внешних вмешательств в дела того или иного государства лежали именно разночтения в понимании этого базового вопроса. Вряд ли удастся преодолеть избирательность в подходе к конфликтным ситуациям среди постоянных членов СБ ООН, выбор вариантов решения проблем, желательности или нежелательности силовых акций и т. п. Но это не означает, что нет вопросов для совместной деятельности. Понятно, что скоропалительные решения в реформировании СБ ООН недопустимы, а непродуманное расширение СБ может стать своего рода «ящиком Пандоры». Вот почему министр иностранных дел России С.В. Лавров, 10 лет проработавший постоянным представителем РФ при ООН, предостерегал от поспешной реформы Совбеза, вынесении её на голосование ГА ООН. «Голосование по такой острейшей проблеме, как реформа Совбеза, как это предлагают некоторое члены ООН,– говорил министр,– в расчёте на получение двух третей голосов в поддержку такой навязанной реформы будет губительно для организации. Это приведёт к глубокому расколу в ООН, и надо всеми силами этого избежать». А вот военно-силовую составляющую сил ООН, возможно, необходимо значительно усиливать, чтобы в них входили не «декоративные» военные из Непала, Ганы, Уругвая или Эквадора, а реальные боевые подразделения из вооружённых сил стран – постоянных членов Совета. И в этом плане, очевидно, прав российский эксперт А. Калядин, который отмечал: «Нужно, быть может, в первую очередь рассмотреть и решить актуальные вопросы укрепления силовой составляющей ООН, оперативного задействования коллективного компонента принуждения. В их числе вопросы выделения в распоряжение СБ контингентов национальных сил, особенно мобильных сил быстрого реагирования, антитеррористических контингентов, проблемы реанимации Военно-штабного комитета СБ ООН, в том числе использования его экспертного потенциала, особенно в деле выявления зарождающихся угроз и конфликтов и их предотвращения».
Роль местных центров силы в региональных конфликтах
Сегодня, судя по последней практике, в частности применительно к Сирии и ИГИЛ, лишь два государства мира – США (в большей степени, что определяется и наличием союзников) и Россия (в меньшей) способны реально проецировать военную силу и отстаивать свои позиции за пределами метрополии. Но их возможности уже кажутся явно ограниченными. Так, президент Д. Трамп не раз говорил, что его стране нужно сократить мировые обязательства, уйти из горячих точек, и Россия, занятая Донбассом и Сирией, вряд ли может позволить себе бремя дополнительных военных операций за рубежом. Китай предпочитает вообще не использовать военную силу за рубежом, ставя во главу угла экономический натиск, Франция и Великобритания мало что могут сделать без содействия и участия США. На этом фоне и сирийский кризис, и ситуация в Ливии это демонстрируют, местные центры силы начинают играть всё большую роль в этих процессах, являясь факторами воздействия, вмешательства и манипулирования. Они имеют свои структурированные интересы, которые вступают в противоречие с интересами глобально действующих и на данный момент более крупных и сильных в военном отношении держав. Нередко выходило так, что именно они «заказывали погоду» в том или ином кризисе. Применительно к Ближнему Востоку к таковым относятся Турция, Иран, а также Саудовская Аравия и в какой-то степени Египет. Политика первых двух базируется на историческом имперском величии, современный Иран к тому же позиционирует себя как центр шиитского мира. Влияние саудитов основано как на идейных корнях (центр суннитского мира, наличие святынь ислама), так и на силе финансов, Египет же представляет собой самое густонаселённое государство арабского мира, в Каире располагается и штабквартира Лиги арабских государств (ЛАС). Эти игроки вносят свой алгоритм во все конфликтные ситуации, разнообразя и усложняя их мозаику. Более того, для них решение в свою пользу той или иной конфликтной ситуации в регионе более значимо, нежели ставки внешних игроков, и они будут стоять за него до конца. Не проявляют они особого энтузиазма, когда дело касается ликвидации последствий вооружённого конфликта. Воздействие же их на конфликтные ситуации часто оказывается деструктивным, а влияние на них самих со стороны внешних игроков, в том числе и со стороны международных организаций, усложняется. Хорошо известно, например, расхождение в позициях США и Турции по курдской проблеме, скандал вокруг турецкого проповедника Ф. Гюлена.
В феврале 2020 г. Турция начала военные действия на территории Сирии в провинции Идлиб, по сути, заодно вступила в конфликт с Россией, которой пришлось нанести удар по протурецким боевикам. После того как Эрдоган в 2011 г. вконец разругался с Б. Асадом, в Анкаре поняли, что при сохранении его режима турецкие позиции в стране не восстановить. Западную Европу, которая не соглашается принять его в Евросоюз, в случае отказа поддержать его планы, турецкий лидер грозит утопить в потоках беженцев и, кстати, начал материализовывать обещания в начале марта с. г. Можно и далее углубляться в подобные турецкие демарши, однако отсутствие или недейственная реакция со стороны мировой общественности приводит к тому, что у турецкого руководства складывается твёрдое убеждение, что оно от всего и дальше будет «отделываться помидорами». У Ирана сегодня два главных направления в политической, экономической и миссионерской работе: укрепиться в Ираке, в Сирии и соседнем Ливане. Из-за этого произошёл очередной американоиранский инцидент, когда США нанесли удар по позициям иранских сил в Ираке и убили генерала К. Сулеймани, в ответ иранцы ударили по американскому военному объекту, частью его разрушив. Однако дойдя до некой красной черты, стороны несколько охладили свой пыл, поскольку впереди замаячила серьёзная война и перед ними не нашлось внешней силы, способной встать на пути и не допустить непоправимого. Местные центры силы уже давно ведут свои войны: – Саудовская Аравия – напрямую в Йемене и опосредованно в Сирии; – Турция – непосредственно в Сирии и Ираке, опосредованно в Ливии; – Иран – опосредованно и частью непосредственно в Сирии и Ираке, опосредованно в Йемене. Все они отстаивают свои интересы, малопонятные стороннему, в частности, европейскому наблюдателю. Конечно, интересы этих центров силы в конфликтных ситуациях должны учитываться, но и при этом мировое сообщество не должно идти на поводу их интересов, а непомерные амбиции региональных субдержав должны пресекаться. И тут свою роль могла бы и должна играть всемирная организация, постоянные члены СБ ООН, чей голос является наиболее весомым в мировых делах. Тем более что ведущие экономики часто являются и крупнейшими потребителями энергоресурсов местных стран, и поставщиками технологичной продукции. Конечно, в принципе, можно дожидаться той стадии, когда конфликтующие стороны обескровят сами себя или конфликт им порядком поднадоест, как это было в Ирано-иракской войне.
Такие моменты рано или поздно наступают. Один из российских экспертов отмечает: после того как становится очевидным, что продолжение конфликта приносит слишком большие издержки и уже не ведёт к безоговорочной победе одной из сторон, участники противостояния начинают осознавать необходимость поисков политического решения. Без внешнего воздействия в гражданской войне это осознание остаётся эфемерным. Вопрос в том, стоит ли дожидаться такой ситуации. Ведь любой конфликт склонен к расширению, вовлечению в него новых действующих лиц и новых территорий. И предсказать его развитие весьма сложно, если не невозможно. Поэтому в лучшем случае должно быть миротворчество, а если оно не сработало или его не применили, то принуждение к миру, возможно, представляет собой оптимальный вариант. Но это в том случае, если главный принуждающий орган планеты будет более сбалансированным. Как бы то ни было, но будет лучше, если реформирование структур и способов воздействия мирового сообщества на региональные конфликты и кризисы обретёт поэтапный и постепенный характер. Однако не вызывает никакого сомнения, что ему должны предшествовать дискуссии как в рамках государств, входящих в Совет Безопасности Организации Объединённых Наций на постоянной и непостоянной основе, так и на площадках иных международных форумов, включая Генеральную Ассамблею ООН. Возможно, кто-то скажет, что мировое сообщество недостаточно тонко разбирается в конфликтной ситуации, не до конца понимает интересы сторон, недоучитывает интересы той или иной конфликтующей стороны, но его вердикт, не претендуя на истину в последней инстанции, тем не менее должен являться самым весомым и самым аргументированным.
Фролов Александр Владимирович – доктор политических наук, ведущий научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е. М. Примакова РАН.
Источник: журнал «ОБОЗРЕВАТЕЛЬ–OBSERVER» №6 2020
