Военно-политический блок НАТО 24 марта 1999 г. начал операцию «Союзная сила» против Югославия. В течение 78 дней силы альянса наносили бомбовые удары по сербским и черногорским аэропортам, электростанциям, заводам, больницам, дорогам, мостам, жилому фонду... Был причинён невосполнимый ущерб историческим и архитектурным ценностям ХII– XVIII вв. 1055 самолётов, 700 из которых принадлежали ВВС США, совершили 38004 боевых вылета. На югославские объекты было сброшено 23614 авиационных боеприпасов общим весом 6303 т. Силы альянса использовали запрещённые виды вооружений – кассетные бомбы и бомбы с обеднённым ураном. Снаряды с графитоэлектромагнитной зарядкой были сброшены на ТЭЦ «Обреновац», Костолац, Нови-Сад, Ниш, Байна-Башта, а также на сооружения электрохозяйства в Лайковаце, Реснике, Лештане и Бежанийска-Косе. Всё это в комплексе не только разрушило экономику страны, которая была «вбомблена в каменный век», – ущерб по самым скромным подсчётам оценивается в 29,6 млрд долл., но и привело к невиданной по своим масштабам экологической катастрофе. Каждый год в Сербии онкология, как следствие бомбардировок, диагностируется примерно у 320 детей в возрасте до 19 лет. Таков отложенный итог бомбардировок. Непосредственными жертвами агрессии стали более 2 тыс. мирных жителей; ранены свыше 10 тыс. чел. (в большинстве случаев последствием ранения стала полная инвалидность); 2 млн были лишены средств существования. Казалось, что в Сербии и Черногории эта интервенция никогда не будет забыта. Никогда не будет прощена. Однако политика диктует свои правила: балканские лидеры становятся всё более сервильны по отношению к «историческому Западу». Так, 18 марта 2019 г., выступая на конференции «Белградский стратегический диалог», посвящённой 20-летию бомбардировок Югославии блоком НАТО (в названии мероприятия этот факт был скрыт по политическим соображениям, чтобы не обидеть своих коллег по НАТО), президент Сербии А. Вучич призвал сограждан простить агрессоров. Чуть позже – в интервью Первому каналу Российского телевидения он уточнил: «Простить мы можем, но забыть мы не сможем никогда, и поэтому мы должны напоминать следующим поколениям об этом страшном совершившемся преступлении». Единственный политик в регионе, который не согласен с такой постановкой вопроса,– действующий президент Президиума Боснии и Герцеговины М. Додик. Он исходит из исторически и нравственно оправданной позиции: «Прощать преступления Североатлантического альянса против сербов недопустимо». В трагическую годовщину официальный Белград не ограничился призывами к всепрощению, но предпринял очень конкретные шаги по забвению событий 20-летней давности. 15 марта 2019 г. правительством Сербии принято решение о закрытии Музея авиации, находящегося недалеко от аэропорта Белграда. Несмотря на то что всё сербское общество выступило резко против этого, музей закрыли. Подобные действия нельзя рассматривать иначе как «унижение героического подвига сил ПВО Сербии, которые сбили истребители F-117, Stells и F-16», как сознательную акцию по уничтожению у новых поколений сербов памяти о том, «как маленькое государство оказалось способно советским оружием 1960-х годов, устаревшими Миг-21 и Миг-29 нанести урон новейшей технике США, Британии и других стран НАТО». Не отстаёт в фальсификации истории, занимаясь умолчанием и забвением, и другой балканский политик – лидер Черногории М. Джуканович. В годовщину начала бомбардировок, ужасы которых испытали на себе черногорцы, родственников военнослужащих, погибших весной 1999 г., не пустили к мемориальной табличке, находящейся на территории военной части. Саму эту табличку собираются демонтировать. Однако наиболее раболепский поступок совершил сам М. Джуканович – в памятные дни бомбардировок «в своей резиденции он устроил торжественный приём для послов стран – членов НАТО и натовского генералитета». Понятно, что членство в альянсе, в который Черногория позорно вступила в 2017 г., обязывает соблюдение ритуала, но всему есть предел. Насколько нужно не любить свой народ, не чувствовать единство с ним, с его многовековой трагической и героической историей борьбы за независимость, чтобы так унижаться перед «натовским генералитетом»?! Очевидно, что ответ на подобного рода вопросы у политических временщиков есть – они якобы заботятся о безопасности своих стран. Как формируется такая «заботливость» и к чему она ведёт, видно на примере современной Сербии.
Динамика изменения военно-стратегической политики Сербии
Белград подписал военно-техническое соглашение с НАТО 9 июня 1999 г. По сути, это была капитуляция, по которой Югославия соглашалась на: – размещение Международных сил под руководством альянса (KFOR) в автономном сербском крае Косово и Метохия (КиМ); – на установление воздушной зоны безопасности шириной 25 км вне границ/территории КиМ, а также зоны наземной безопасности (5 км) тоже вне границ края, т. е. заходящей на территорию Сербии. В течение 11 дней югославская армия обязалась вывести из КиМ все войска. Полный вывод из края югославских силовых структур, конечно же, не был продиктован заботой об албанском населении. Планы отторжения КиМ и формирования на этом кусочке «старой Сербии», полностью подконтрольной США и ЕС, албанской политики, а также создание в этом регионе крупнейшей американской военной базы были очевидны ещё до начала агрессии. Поддержка с 1998 г. западными странами террористической по сути Армии освобождения Косово свидетельствовали о далеко идущих планах. Территория КиМ нужна была ведущим игрокам мировой политики в полное владение. Об этом писали многие российские аналитики. Что же касается Сербии, то после периода горячей войны против Югославии США и НАТО приступили к ликвидации её силового потенциала. Деструкция армии и спецслужб как цементирующей сербское общество силы (военный фактор всегда играл в сербском обществе определяющую роль), замаскированная под модернизацию, происходила постепенно. После переворота (октябрь 2000 г.) новая власть Сербии упразднила стратегически важные группировки (Первую, Вторую и Третую армии), а также расформировала структуры Ракетных войск и ПРО. В 2001 г. в отставку были отправлены 42 армейских генерала, в 2002-м – ещё 32. Очевидно, что с боевыми генералами, осуществлявшими сопротивление в период агрессии, было невозможно перейти к следующему этапу – установлению партнёрских отношений с НАТО. По всей видимости, инициатива такой «чистки» принадлежала натовским кураторам постмилошевичского Белграда. 25 августа 2002 г. была создана министерская группа по координации подготовки к вступлению Союзной Республики Югославии (СРЮ) в программу «Партнёрство во имя мира» – хорошо известный предбанник НАТО. Показательно, что накануне этого решения во всех югославских СМИ была развёрнута информационная кампания по формированию положительного отношения к «Партнёрству». Министром обороны Югославии был назначен Б. Тадич, окончивший в США специальные курсы по безопасности (конец 2002 – начало 2003 г.). Американские, британские и германские военные академии и колледжи после 2000 г. провели масштабные «курсы повышения квалификации» для сербского и черногорского офицерского корпуса, что имело далеко идущие последствия для изменения военно-стратегической политики бывших сегментов СРЮ. Так, министр обороны (с 2007 по 2012 г.) Д. Шутановац в июне 2007 г. в разговоре с послом США в Белграде признался, что «его (Шутановаца.– А. Д.) миссия – подготовка сербских вооружённых сил к вступлению в НАТО». Однако для этого сначала нужно было перевести сербскую армию на стандарты НАТО. Начал этот процесс Б. Тадич, ставший в 2004 г. президентом Сербии. Первым его шагом, ещё как министра, стало сокращение численного состава армейских подразделений СРЮ с 200 тыс. сначала до 52 тыс. чел., затем– до 30 тыс. Сокращение численности сербской армии выглядит особенно тревожно на фоне роста армий других европейских стран. Например, по планам польского военного командования, к 2025 г. численность регулярных войск должна составить 125 тыс. (в настоящее время – 105 тыс.). Кроме того, будут созданы нерегулярные войска территориальной обороны численностью до 50 тыс. При этом как минимум вдвое (с 2 до примерно 5 тыс.) возрастёт число слушателей военно-учебных заведений. Однако наиболее опасными для сербов, учитывая события Первой и Второй мировых войн, выглядят тенденции укрепления бундесвера. Только в составе сухопутных войск ФРГ в ближайшее время появится от пяти до семи новых бригад, что означает увеличение вооружённых сил Германии более чем на 20 тыс. чел., т. е. почти равно численности ВС Сербии. Во время президентства Тадича было не только завершено «реформирование армии», но Сербия фактически лишилась части суверенитета. На основании подписанного 18 июля 2005 г. Соглашения «О сухопутных линиях коммуникации» альянс получил возможность: – беспрепятственного транзита своих войск через территорию республики; – использования для своих нужд аэродромов, шоссейных и железных дорог, казарм и информационных систем. Временной предел соглашения крайне размыт – «до окончания всех операций поддержки мира в регионе Балкан». Иными словами, документ будет действовать, пока в этом будет необходимость для НАТО. Очень показателен ещё один факт: в 2006 г. на том же этаже, где находится кабинет министра обороны республики и его секретариат, разместилась канцелярия НАТО (NATO Military Liaison Office – MLO).
Подписанные в период с 2006 по 2009 г. документы Сербия – НАТО резко изменили стратегический баланс в регионе. В частности, в них были закреплены следующие положения: – освобождение солдат и другого персонала США от уголовной ответственности за совершение преступлений и нанесение ущерба на территории Сербии (правовой иммунитет); – освобождение от таможенного и любого иного контроля со стороны сербских властей перемещаемых по территории Сербии физических и юридических лиц, а также средств правительства США и его договорных партнёров (в том числе военных компаний); – предоставление американским войскам и компаниям необходимой инфраструктуры, а также права строительства объектов на территории Сербии в соответствии с американскими требованиями; – оказание со стороны сербских властей поддержки американским военным в логистике, расположению резервов и их обслуживанию. Такое благорасположение к НАТО, учитывая нанесённый альянсом материальный и моральный ущерб стране, резко контрастирует с отношением к российским специалистам. Так, работники гуманитарного центра МЧС России, открытого в г. Ниш (апрель 2012 г.) и оказывавшего уже не раз помощь сербскому правительству в разрешении чрезвычайных ситуаций (достаточно вспомнить только помощь в борьбе с последствиями страшного наводнения в мае 2014 г.), до сих пор не наделены дипломатическим иммунитетом. Российская сторона постоянно поднимает этот вопрос во время межгосударственных переговоров, а воз и ныне там. Это небольшой, но очень показательный штрих политической стратегии современной Сербии. Между тем Соглашение о статусе сил (Status of Forces Agreement –SOFA), подписанное в январе 2014 г. в Вашингтоне министром обороны Н. Родичем и ратифицированное в июле 2015 г. скупщиной – парламентом Сербии, окончательно закрепило проникновение военных и разведслужб иностранных государств на территорию республики. Документ определил правовое положение вооружённых сил США и НАТО, находящихся на территории Сербии. Согласно букве договора Белград добровольно взял на себя все обязанности полноправного члена альянса. Формальное членство невозможно без решения «косовского вопроса», т. е. признания Сербией Республики Косово (РК) как суверенного образования. Именно поэтому в последние месяцы резко активизировалось давление на Белград по линии ЕС – НАТО. Речь идёт о появлении проекта так называемого компромисса. Его суть в размене территориями между Сербией и РК: официальный Белград готов передать часть южных муниципалитетов в обмен на сербские районы Косова и Метохии. Такую идею категорически не поддерживает большинство сербов, что вылилось в многомесячные протесты во всех крупных сербских городах и требования отставки президента А. Вучича. Возникает множество вопросов к «компромиссу» и у ряда европейских стран. В настоящее время Греция, Испания, Румыния и Словакия не признают независимость РК. И нет никакой уверенности в том, что они признают это новообразование после размена территориями. Более того, сам факт «размена» сделает ещё более уязвимой и без того хрупкую конструкцию Евросоюза. Поэтому одним из главным противников такой политики является Германия. Если в интересах Североатлантического альянса завершить процесс натоизации Балкан, то в интересах Германии не допустить окончательной разбалансировки Европейского союза и не дать возможности США полностью контролировать Балканы.
Пока же идёт политический торг по линии Вашингтон – Брюссель – Берлин, НАТО почти поглотила Сербию. Ряд экспертов полагают, что процесс окончательного включения Белграда в орбиту США и НАТО был завершён с вступлением в силу 15 января 2015 г. Индивидуального плана партнёрства (Individual partnership action plan – IPAP). Это – оперативный документ, предполагающий максимально тесное сотрудничество между Сербией и НАТО, проникновение структур альянса практически во все сферы сербского государства. Получение Плана действий по членству (Мembership action plan – MAP), когда уже вся политико-экономическая жизнь страны адаптирована к условиям альянса, для Сербии не столь актуально. С одной стороны, Белград может формально сколько угодно долго не вступать в блок, поскольку уже применяет все учредительные стандарты и выполняет все обязательства НАТО, а с другой – понимая логику политики расширения НАТО, можно утверждать, что Сербия для этой агрессивной структуры – знаковая страна. Её членство в НАТО рассматривается ещё и как сильный удар – не только военно-стратегический и геополитический, но и имиджево-психологический – по России. Поэтому Брюссель делает всё возможное, чтобы ускорить формализацию членства Сербии. В этой связи следует предельно критически относиться к заявлениям А. Вучича о нейтралитете Сербии, которые он делает в России или для российских СМИ. «Вы не волнуйтесь, – говорит он, – никому не надо заботиться по этому вопросу. Сербия не будет в НАТО... Это должен знать каждый человек в России, как это знает и каждый человек в Сербии. А всё остальное – пустяк». Однако любой политик должен прекрасно понимать, что в современном мире отношения между государствами и наднациональными структурами строятся на формальных основаниях, на документах. Пока не будет урегулирован территориальный вопрос, Сербия действительно не может стать членом НАТО. Если же произойдёт «размен» и Белград признает Приштину, дорога в альянс будет открыта. К тому же все необходимые предварительные процедуры уже соблюдены. Например, Сербия как член IPIP принимает самое непосредственное участие во всех военных учениях НАТО в Европе. Получается, что понятие «военный нейтралитет» – это скорее желаемое. Действительно, нейтральный статус должен быть зафиксирован в международно-правовых документах. В частности, для признания государства нейтральным необходимо подать заявку в соответствующие структуры ООН с просьбой о таком признании. До тех пор, пока такая процедура не начата, строго юридической нейтральности в международно-правовом понимании не существует. Однако дело даже не в международных, а во внутренних документах республики. Ни конституция, ни Стратегия национальной безопасности, ни Стратегия обороны Сербии не содержат понятия «военный нейтралитет». Даже наоборот – в стратегиях указывается, что одной из главных целей Сербии является «интеграция в европейские и другие международные структуры безопасности и участие в программе НАТО ”Партнёрство во имя мира”», что рассматривается как «основа близкого, долгосрочного и взаимовыгодного сотрудничества со странами – членами НАТО». О России, как и о военном нейтралитете, в этих документах нет ни слова. Получается, что фактическая и добровольная включённость Сербии в структуры НАТО – ещё один отложенный итог бомбардировок. Тем не менее при всей критике военно-стратегического мезальянса Белграда и Брюсселя стоит признать, что параллельно развивается военно-техническое сотрудничество и с Москвой. Деятельность Межправительственной сербско-российской комиссии по военно-техническому сотрудничеству не только способствует укреплению отношений между нашим странами, но и приносит ощутимые плоды в виде укрепления обороноспособности Сербии. Насколько плодотворным будет это сотрудничество, зависит прежде всего от Белграда, а Россия всегда открыта для расширенного диалога. Очевидно, что переход на новый формат отношений возможен после предоставления дипломатического статуса работникам российского гуманитарного центра в г. Ниш.
Албанская ирредента как следствие агрессии 1999 года
Военно-стратегические последствия агрессии НАТО против Югославии не исчерпываются втягиванием Сербии и Черногории в удушающие объятия НАТО. Есть на Балканах зона, которая имеет не только региональное, но общемировое значение,– отторгнутый в 1999 г. от Сербии автономный край Косово и Метохия (КиМ). Сразу после вывода сербской армии из края (лето 1999 г.) недалеко от г. Урошевац компания Hallibarton (её связывали с именем министра обороны США при Буше-ст.– Д. Чейни) начала строительство американской военной базы, рассчитанной на 7 тыс. военнослужащих. Уже через год – летом 2000 г.– Кэмп-Бондстил был признан «крупнейшим американским городом в Европе», названным в честь стафф-сержанта Дж. Бондстила, удостоенного высшей военной награды США – медали Почёта – за участие во Вьетнамской войне. Месторасположение (находится в зоне стратегически важных старых энергетических коридоров № 8 и 10, что позволяет практически в любой момент отрезать Европу от жизненно важных энергоресурсов) и оснащение военной базы, а также задачи, которые она призвана решать, рождают в экспертном сообществе уверенность, что «Бондстил может стать столицей нового военно-криминального квазигосударства, которое объединит территории Македонии, Южной Сербии, Черногории, населённые албанцами, РК и собственно Албанию». Таким образом, Республика Косово – военно-стратегический центр балканской политики США. Премьер-министр самопровозглашённого новообразования Р. Харадинай прямо признаётся: «Наши позиции схожи с теми, которые отстаивает Америка. И те, кто “на земле”, знают это. А я солдат США “на земле”... Выполняя приказы американцев в целях укрепления Косово», Харадинай работает, как он сам говорит, на «усиление американских» и ослабление российских интересов в регионе. Бывший полевой командир уверен, что «США, независимо от обстоятельств, будут всегда на стороне Приштины, даже в случае нарушения ей всех основ международного права». Это серьёзное и опасное заявление. Например, если армия Косова начнёт операцию по «окончательному решению сербского вопроса» в северных муниципалитетах края, то США точно не будут говорить о нарушении прав человека и тем более бомбить РК. Агрессивные действия НАТО в 1999 г. и последующая активность по отделению края от Сербии свидетельствуют о прямой заинтересованности США и ведущих мировых игроков (ряд западных стран, наднациональные структуры и ТНК) в максимальном расширении территории албанского сегмента. Иначе сложно объяснить, почему такая террористическая организация, как Армия освобождения Косова (АОК), была расформирована лишь на бумаге? Почему её командиры, которые нарушали правила ведения войны, вместо скамьи подсудимых оказались на высших государственных постах? А ведь доказательств виновности почти всех воевавших под знамёнами АОК достаточно. Достаточно вспомнить материалы МТБЮ, частично отражённые в книге бывшего генпрокурора Трибунала К. дель Понте, а также доклад Д. Марти, сделанный им в ПАСЕ (январь 2011 г.) о торговле человеческими органами. Косовские боевики нужны Западу прежде всего для сдерживания Сербии. Неслучайно в марте 2014 г. при одобрении США и ЕС парламент РК принял решение о преобразовании Сил безопасности Косово, созданных по инициативе и при поддержке стран НАТО, в Вооружённые силы Косова. Все организационные и законодательные процедуры по созданию полноценной армии были завершены в конце 2016 г. Пока новая армия немногочисленная–насчитывает 5 тыс. чел. и 3 тыс. резервистов. Но это лишь начало.
Полноценная армия Косово – не единственная силовая структура, которая может быть использована для переформатирования политической карты Балкан. В настоящее время территория края – настоящий рай для боевиков-резервистов. По разным оценкам, здесь размещено несколько десятков лагерей по подготовке боевиков, которые либо формируют «спящие» ячейки, либо едут воевать в горячие точки. Многие из них возвращаются с опытом боевых действий, который передают новобранцам. Получается своего рода «парамилитарный конвейер». Экономическая и демографическая ситуация в Косово и Метохии, усугубляемая распространением радикальных исламских учений (прежде всего ваххабизма), формирует здесь крайне опасный социально-религиозный климат нетерпимости и ксенофобии по отношению к сербам как к этносу и к сербам как к православным. Этот цивилизационный конфликт, формирующий современные цели албанской ирреденты – построения «Большой Албании», сознательно поддерживают заинтересованные в дестабилизации региона силы. В декабре 2018 г. во время консультаций с послами России, Китая и США А. Вучич отметил, что «ктото намеренно толкает Сербию и весь Балканский регион к конфликту». Однако поджигатели балканского пороха уже давно перестали быть «кто-то» – за решениями и действиями Приштины стоят США, НАТО, ЕС. Вучич это прекрасно знает, просто у него нет смелости говорить об этом публично. Что же касается албанской ирреденты, то её активизация определена тремя базовыми причинами. Первая заключается в доминации интересов внешних игроков на Балканах. Так сложилось исторически – «пороховой погреб Европы» был изобретён Западной Европой. Натравливая балканские народы друг на друга, формируя атмосферу недоверия и исключительной апелляции к внешнему арбитру, Запад легко решает свои экономические и геополитические задачи. Не случайно, а целенаправленно Брюссель на словах заявляет о безальтернативности демократии как процедуры, а на практике поддерживает авторитарные режимы целого ряда балканских политиков (Э. Рама в Албании, А. Вучич в Сербии, М. Джуканович в Черногории, Х. Тачи в Косово). Вторая причина кроется в особом менталитете и характере социальных связей албанского общества. Большая патриархальность, исключительная роль кровных отношений, устойчивость и закрытость албанских семей, дополненные ни с чем не сравнимым жизненным укладом, а также очень сложным в изучении специфическим языком формируют особый албанский мир, который закрыт для «чужих». Эта закрытость, прежде всего от соседей, формирует историческую претензию на создание единого паналбанского государства. Неслучайно известный албанский просветитель и лидер национального движения в конце XIX в. сформулировал главный ценностно определяющий лозунг: «Религия албанцев – это албанизм». Албанцы – вне зависимости от вероисповедания, а среди них есть не только мусульмане, но и католики, и православные, и много атеистов – всегда остаются верными идеям албанизма, которые выражаются в объединении всех земель с большинством албанского населения. Албанизм – это не мечта, это конкретная цель. Поэтому диаспора по всему миру отчисляет на эту цель процент от любого заработка. После отделения Косова и Метохии от Сербии идея «Большой Албании» стала реальностью. Поддержка в этом вопросе со стороны геополитических гигантов разжигает аппетиты албанских политиков и интеллектуалов.
Разворачивающиеся на Балканах процессы дают основания российским и региональным специалистам говорить о начале реализации сценария под условным названием «Большая Албания». По их мнению, паналбанская (кон)федеративная полития способна объединить Албанию, Косово, Западную Македонию (Илирида), Юго-Восточную Черногорию (Малесия), Северо-Западную Грецию (Чамерия) и юг Сербии (Санджак). Однако наибольшую опасность региону как с точки зрения безопасности, так и с позиции территориальной целостности представляет третий фактор активизации албанской ирреденты – наложение разветвлённой мафиозно-клановой структуры на международную террористическую сеть. Появление на Балканах преступно-террористического гибрида, с одной стороны, включённого во все сферы международного криминала, начиная от торговли наркотиками и заканчивая проституцией, а с другой – имеющего тесные связи с самыми известными террористическими сетями, начиная от «Аль-Каиды» и заканчивая «Исламским государством», превращает регион в опасную зону, сравнимую с Афганистаном, Ливией, Суданом, с небольшим отличием – здесь пока нет горячей войны. Итак, очевидно, что создание пятитысячной армии Республики Косово влечёт за собой опасные последствия не только в крае, который «со всей очевидностью всё больше становится очагом нестабильности, источником конфликтного потенциала в регионе», но и в Европе в целом. Опасность албанского ирредентизма становится всё очевиднее не только для российских, но для европейских исследователей. В 2014 г. во Франции была издана книга французского генерала Ж. Огара, служившего в Косово, под говорящим названием – «Европа умерла в Приштине». Один из главных выводов автора: чудовищная несправедливость по отношению к сербам «обернётся непоправимыми последствиями для самой некогда христианской Европы, гордо именуемой ранее Европой апостола Петра». Последствия действительно непоправимые. Легализация косовских варлордов привела не только к проникновению криминала в глубь Европы и значительного расширения контролируемого албанцами наркотрафика. Косово сегодня является региональным ядром международного терроризма, который «во всех формах и проявлениях представляет собой одну из самых серьёзных угроз миру и безопасности».
Главный вывод – агрессия Североатлантического альянса против Югославии создала условия для формирования на Балканах одной из самых серьёзных угроз миру и безопасности. Балканы были и остаются особой зоной мировой политики, где сталкиваются интересы легальных (государства, наднациональные и транснациональные структуры) и нелегальных (международный криминал и терроризм) мировых игроков. Как верно отмечает проф. В.В. Штоль, «понять причины произошедшего в регионе, объективно оценить силу противника и сформулировать чёткое отношение и цели новой исторической битвы, которая разворачивается не столько на земле, сколько в умах и сердцах молодых поколений как в России, так и в Балканских странах»,– важное условие не только сохранения исторической правды о событиях 1999 г., но и недопущения повторения рецидивов агрессии в любом регионе мира.
Димитровска Ана – аспирантка кафедры мировых политических процессов МГИМО МИД России.
Источник: журнал «ОБОЗРЕВАТЕЛЬ–OBSERVER» №4 2019
